Демократия не только для демократов

Кабинки для голосования, бюллетени, открепительные удостоверения и прочие атрибуты выборов — это уже вчерашний день. Как и ручной подсчёт с непременными «ошибками» — случайными или нарочными. Мир экспериментирует с электронным голосованием — на дому, через компьютер. «Выбери власть одним кликом» — лет через 10 это станет реальностью.

Первой на электронное голосование перешла Эстония. Страна небольшая, коммуникации развиты относительно неплохо. Первый эксперимент состоялся в 2005 году — тогда этой возможностью воспользовались всего 1000 избирателей из миллиона имеющих права голоса. На последних выборах, в 2011 услугу «электронного голосования» выбрали уже 140 тысяч — 24% от общей явки.

В России этот эксперимент проводился единожды, в Урюпинске. Кажется, было сделано всё, чтобы его провалить — не слишком «информатизированный» город, желающим проголосовать нужно было получать какие-то непонятные «диски». В общем, процедура ничем не проще обычного голосования.

Власть, конечно, менее всего заинтересована в модернизации этой системы — зачем, если всё и так «схвачено». «Главное не как голосуют, а кто считает» — разве можно передать эту функцию бездушной машине, которой плевать на план по голосам.

Значит, этот процесс должны запустить сами граждане. Собственно, первая попытка уже состоялась. Об электронном голосовании в проекте «Демократия 2» пока речи не идёт. Однако, создатели признают, что конечная цель — это «борьба легитимностей». Когда на виртуальные выборы явка составит больше, чем на реальные — тем более, что всё больше должностей становятся не выборными, а назначаемыми — тогда уже сложно будет сказать, чьи полномочия считать действительными.

Сейчас в «Демократии 2» всего около тысячи зарегистрированных пользователей. Его создатели — два уральских политика, Леонид Волков и Фёдор Крашенинников. С одним из них, Фёдором, мы встретились в московском кафе у Храма Христа Спасителя. Параллельно с интервью он со своего ноутбука запускал в систему новых пользователей — пока приём заявок ведётся в ручном режиме, а сама система выглядит крайне сырой и неопрятной. По удобству ей далеко даже до «Вконтакте» пятилетней давности. Но на фоне полумёртвой политической жизни в России она уже стала событием.

«СП»: — Фёдор, кто будет этим пользоваться? Понятно, что сейчас очень быстро зарегистрируются разнообразные политические активисты. На «Последней осени» я даже видел очередь за приглашениями — такую классическую советскую очередь за паспортами.

— Нет, как раз наоборот. Я и ожидал, что там сразу набежит множество странных персонажей, так называемой «демшизы», но вышло всё не так. Очень много людей, которые прямо пишут: «никогда ничем не занимался, даже на выборы давно не ходил».

Причём эти люди начали приходить тогда, когда мы их совершенно не ждали. Мы-то думали, что они придут позже.

Вот несколько цитат: «Инженер, работаю в сфере сотовой связи. Состоял только в комсомоле, им и остаюсь». «Студентка, сейчас сижу с ребёнком дома». «Бизнес-консультант из Калининграда». «Живу в Германии» — кстати, очень много людей из-за границы. Живые люди со всей страны, разных возрастов. Но есть, конечно, и шизофреники, куда без них.

Первое, что нас поразило — люди абсолютно не держатся за анонимность. Они совершенно спокойно, не боясь, пишут свои реальные данные.

«СП»: — Они приучены «Вконтакте», «Одноклассниками» и Фейсбуком.

— Думаю, по другому — люди понимают: чтобы получить что-то, они должны сначала что-то отдать, в данном случае — личную информацию. Обратная сторона общества потребления — сначала ты о себе сообщаешь, а потом получаешь то, что тебе надо, причём чуть ли не на дом. Маркетологи тебя вычислили.

«СП»: — Ну вот, допустим — ряд СМИ рассказал о вашем проекте, там зарегистрировалось 10 тысяч человек, или больше. Что дальше? Что с этим делать?

— Я думаю, будет гораздо больше.

«СП»: — Но через некоторое время основная масса охладеет и забьёт на проект, и мы опять получим узкий кружок активистов, которые разбредутся по микрогруппам. Есть какой-то общий фон?

— Мы не хотим делать какой-то мононаправленный проект, потому что он всех распугает. Более того — мы не хотим, чтобы это был чисто оппозиционный проект. Надо дать возможность начать разговор о том, что нас всех волнует.

Например, наш прошлый-будущий президент пишет статью о том, как Россия будет развиваться дальше. И выясняется, что самое главное сейчас на его взгляд — это «евразийский союз» с Таджикистаном и Киргизией. Я только что пришёл с радио, где получил убойную дозу радиации от людей, которые этого категорически не хотят!

Вытекает вопрос: а кому на самом деле это надо? Правительство у нас на одной планете, народ — на другой. Кто-то хочет дружить с Европой и ездить туда без виз. Кто-то вообще ни с кем дружить не хочет. Вот мнение этих людей вообще кому-то интересно?

«СП»: — Получается, социологический инструмент?

— Социологически можно замерить и без сайта. Тут другое. Возьмём, например, изоляционистов — они есть, какое-то значимое количество, но себя они никак не проявляют. Они считают — надо закрыть границы, никого не впускать, никого не выпускать, ни копейки не платить, только повышать уровень жизни в стране, потому что живём мы плохо. В современной России они могут как-то собраться, создать какое-то сообщество, единство? Никак!

Кто-то один из этих людей, допустим, завёл блог, и туда пишет. Сторонники ходят, соглашаются — «ну правильно». Один живёт в Орле, другой — во Владивостоке. Общего поля у них нет. Власть говорит — а вы кто? Вот вас двое на всю Россию, а остальные — это ваши хомячки. Нет вас — нет проблемы, люди хотят другого, и мы знаем, что они хотят. А мы хотим, чтобы у людей была возможность взять и объединиться.

Объединиться без оглядки на существующие правила — без бумажек, без хождения в Минюст. Хочется людям объединиться вокруг любой проблемы — поклонения Перуну, антисемитизма, ненависти к Америки: любой абсурд имеет право на жизнь. Но, конечно, мы надеемся что люди будут объединяться на почве чего-нибудь конструктивного и хорошего.

«СП»: — Это уже вступает в некоторое противоречие с государственной политикой — вас просто прикроют за экстремизм.

— Да ради бога. Мы говорим о виртуальном проекте, который живёт в параллельном мире.

«СП»: — Но силовые структуры точно захотят посадить членов некоторых групп, партий — анонимности нет.

— Единственный нормальный способ бороться с экстремизмом — это дать возможность спокойно высказываться. Когда ты получаешь право публично высказывать свою позицию, твоя радикальность снижается. Вот человек ведёт какой-то блог, в котором пишет что «таджики негодяи понаехали». В тот же момент в его фирме работают мигранты из Средней Азии. Пока он анонимный — он может этим заниматься сколько угодно. Когда он это напишет под своей фамилией, к нему уже возникнут вопросы — например, от клиентов его магазина. Это уже ответственность, и человек начинает выступать мягче.

Я совершенно уверен, что у нас будут экстремистские группы. Возможно, мы увидим 25 таких партий — но в каждой по 5 человек. 90% времени они будут тратить на выяснение отношений — выискивать «предателей» и «тайных жидов» в рядах конкурентов. Когда в проекте будет 100 тысяч человек, эти 150 человек погоды не сделают. Пусть сидят в своём углу и бьются друг с другом.

Как раз государство сейчас занимается продуцированием экстремистов под маркой «борьбы». Кого мы обманываем — залезь в интернет, там всё это есть. Причём это безымянные хомячки, которые заявляют «нас миллионы». Ну так вперёд — соберите миллион реальных людей на нашем ресурсе.

Существующая интернет-анонимность играет против всех: власти она позволяет сказать «Навальный — ты никто». Государство может не считаться с твоим мнением. А ты не можешь серьёзно выступать, потому что сам сидишь в кустах, спрятался за никнеймом. О чём с тобой разговаривать?

Мы хотим, чтобы все желающие серьёзного разговора вышли из кустов, представились, и начали разговаривать. Хочешь создать Либеральную партию, любую другую — ну так создай. Посмотрим, сколько ты наберёшь сторонников.

«СП»: — Есть ещё одна проблема — в 2005-м году, когда создавали движение «Наши», активистам приказали завести блоги на «Живом журнале». Тогда ещё не пользовались ботами, базировались на живых людях. И массовое нашествие этих подростков просто обессмыслило любые дискуссии на площадке. У власти есть миллион чиновников, миллион полицейских, всяких бездельников с компьютерами, которых можно обязать, мобилизовать. Вы не боитесь нашествия людей со «служебной точкой зрения»?

— Пусть приходят. Пусть создадут «Единую Россию». Я не против — я даже хочу, чтобы это было. Пусть будет движение «Наши». Проблема в другом — если люди делают что-то на энтузиазме, то оно будет жить. А из-под палки — быстро умрёт.

Да, я согласен с тем, что у Путина есть сторонники. Их действительно миллионы. Я морально готов к тому, что в этой системе большинство будет за «Единой Россией». Потому что сами единороссы узнают о своей организации много нового и интересного. Их липовые «праймериз» не выявили никаких лидеров, а через нашу систему быстро выяснится, что самый главный фанат Путина, допустим, в Самарской области рабочий Петров, а не чиновник, который сейчас занимает это место.

Но сейчас, я уверен — каждый будет бежать и создавать по 200 партий. Мы не будем мешать, наоборот, создадим все условия. Но ты не можешь заставить людей играть в свою игру, если она им неинтересна.

Потом уже возникнут действительно большие группы, с сотнями тысяч участников — сторонники «Единой Росии», КПРФ, Навального — и вот они уже будут воевать друг с другом по-настоящему.

«СП»: — Но это всё равно игра, виртуальщина?

— Наша реальная политика, наше государство куда более виртуально, чем будут эти организации. Кто-то может поклясться, что партия «Правое дело» существует? Так, как это прописано в законе — 50 тысяч человек в более чем половине регионов России? Куча примеров — когда создавалась ещё одна «оппозиционная» структура, мой знакомый узнал, что в Екатеринбурге проходит собрание. Он поинтересовался где, и выяснил, что по указанному адресу люди просто физически не могли собраться. Люди собирались бороться с режимом, создавая липовую партию.

В нормальной ситуации было бы проще — вот есть выборы, они подтвердят, кто реальный, а кто — дутый. Конечно, каждый кулик своё болото хвалит, но я абсолютно убеждён, что незарегистрированный и недопущенный «Парнас» есть, а «Правого дела» — нет.

Это, кстати, то, что невыгдно всей существующей политической элите — сразу будет видно, сколько у кого реально сторонников. Политик может сказать: «мои сторонники не хотят». А они правда этого не хотят? А почему? А ты их спросил? Если лидер начинает вести себя неадекватно — сторонники либо его покинут (и это сразу же будет видно), или проголосуют против него. Например, лидером группы Алексея Навального будет Сидоров, а не Навальный.

«СП»: — Государство всё равно вами заинтересуется — рано или поздно. За блоги сажали и продолжают сажать.

— Мы это учитываем, и это будут наши проблемы. Но нас сейчас больше беспокоит другое — объяснить людям, что это не игра двух людей, меня и Леонида Волкова, и не людей, которые давали на проект деньги и помогали на разных этапах. У нас есть убеждения, мы их не скрываем, но и не навязываем. Есть пафосная фраза: «Я не разделяю ваших убеждений, но готов умереть за ваше право их высказывать». Умереть я не готов, но я хочу, чтобы люди высказывались.

Я убеждён в здравомыслии своих сограждан. Я хочу, чтобы люди получили возможность говорить на любые темы. Голосовать за любые партии, за любые инициативы, по любому вопросу. Люди не любят крайности, они не будут поддерживать радикалов.

Если в нашей системе образуется несколько миллионов человек, их нельзя будет игнорировать. Если в Москве будет 500 тысяч человек, которые внутри себя выберут мэра, например, Петрова, то этот человек автоматически станет влиятельной фигурой, возможно даже более легитимной, чем назначенный президентом серый чиновник. Можно, конечно, и тогда сказать, что никакого сайта нет, и всё это виртуально — но любой чиновник будет понимать, что он имеет дело с реальностью.

«СП»: — У вас спонсорский проект, и спонсор известен. (Спонсором выступил бывший бизнесмен Сергей Колесников, который строил дворец по заказу Управления делами президента и возмутившийся размером отката — «СП»

— Этот человек прочитал книжку, вдохновился и решил дать денег. Для него это небольшая сумма.

«СП»: — Небольшая — это какая?

— Около 3 миллионов рублей выделено, менее 2 миллионов потрачено.

«СП»: — То есть это меньше, чем потратил на свой «Роспил» Навальный? (Алексей Навальный собрал через интернет около 8 млн рублей, на данный момент потратил чуть более 2 млн. — «СП»)

— Меньше. Он дал под одно условие — он не собственник, не владелец, и не имеет к проекту никакого отношения. Иначе и нам было бы неинтересно работать под обязательство. И с другими людьми мы ведём переговоры таким же образом — мы вам ничего не должны, вы просто даёте деньги, потому что вам нравится идея.

«СП»: — Будете собирать деньги так, как это делал Навальный?

— Будем.

«СП»: — Насколько я понимаю, вы так или иначе рассчитываете на введение «электронной цифровой подписи» как юридического инструмента.

— С этим спешить не стоит. Это — техническая возможность. Не хочется пугать людей сложностью и дороговизной этого процесса. Сначала мы запустим систему, и если процесс пойдёт, будет много пользователей — тогда можно будет подумать. Или — всё заново переделать.

А когда появится 100 тысяч человек с ЭЦП, рушится вся государственная система. Потому что мы, допустим, говорим: «хотим создать партию». И власть уже не сможет сказать «вас нет».

Мы хотим заставить власть признать тот факт, что в России живут люди, у них есть идеи, и они думают совершенно не так, как за них думает власть. И современные технологии позволяют им высказываться.

«СП»: — Повторю ещё раз вопрос — при реальной угрозе власть ответит репрессиями. Да ту же цифровую подпись так и оставит в проекте — и этого инструмента просто не будет. Пусть мы опять отстанем, но уступать каким-то там гражданам не станем.

— Как только государство начнёт бороться с нашим проектом, его ждёт невероятный, колоссальный успех. Фейсбук умрёт от зависти. Единственный способ заставить наших людей сделать что-либо — запретить это. И мы добьёмся того, чего и хотим — самоорганизации людей.