Переселением северокавказцев в центральную Россию займётся Межрегиональный ресурсный центр

«Программа Хлопонина», от которой официальные лица открещивались, всё же существует и работает. Для того, чтобы «разгрузить» Кавказ от людей, которые годами не могут найти работу, организуется программа помощи по переезду и поиску подходящих вакансий.

На днях в Пятигорске (там располагается полномочное представительство президента России по Северо-Кавказскому федеральному округу) был создан Межрегиональный ресурсный центр. Именно он, как планируется, будет собирать данные о вакансиях по всей стране, и передавать сведения в республики региона.

20 января было подписано соглашение о сотрудничестве между созданным МРЦ и службой занятости Северной Осетии. Ранее аналогичный документ был подписан с Кабардино-Балкарией. На 24 января запланировано заключение договорённости с Ингушетией. По графику МРЦ к концу месяца должен наладить сотрудничество со всеми республиками Северного Кавказа. Далее орган планирует установить контакты со всеми остальными российскими регионами — но если кавказские республики рассматриваются исключительно как доноры рабочей силы, то остальная Россия — как место, где желающих будут трудоустраивать.

Напомним, ранее «Свободная пресса» уже писала о первых шагах «программы Хлопонина». Тогда проект существовал на уровне от региона к региону — принимала переселенцев Пензенская область, а людей набирали в Дагестане и Ингушетии. Тогда ещё можно было сказать, что полпредство не имеет к этому процессу никакого отношения — чиновники исполняли конкретные антикризисные мероприятия, вроде дагестанской программы «Оказание адресной поддержки незанятому населению республики для трудоустройства в другой местности в 2010—2011 годах».

Проблема в том, что Северный Кавказ чудовищно перенаселён, отсюда — высокая безработица. Скажем, в Ингушетии, по разным данным, не трудоустроено от 53 до 57% населения. В Пензенской области ощущается нехватка рабочих рук, особенно на селе.

«У нас уже въехали 104 человека из Дагестана, расселились в семи районах. Ещё 175 человек мы приняли по программе по содействию переселению соотечественников — в основном это выходцы из стран СНГ, но есть и дальнее зарубежье», — говорил тогда начальник отдела трудовой миграции управления государственной службы занятости населения Пензенской области Александр Лебедев.

На программу оказания помощи трудовым мигрантам выделяются серьёзные средства — как в «родном» регионе, так и в «гостевом». Во-первых, каждому участнику на руки выдают около 60 тысяч рублей «подъёмных». Это на три месяца — и после этого человек может вернуться домой, чтобы повторно (третий, четвёртый раз) участвовать в этом мероприятии. К тому же только в Пензенской области бюджет выделил 40 млн (по 10 млн на район-«приёмник») для выкупа жилья. Если власти планируют, что годовой поток будет около 150 человек, то получается, что на каждого будет потрачено ещё около 270 тысяч рублей, то есть, в итоге, примерно 330 тысяч рублей на одного трудового мигранта.

Понятно, что создатели рассчитывают вернуть часть средств — выкупленное жильё будет использоваться многократно, а оплачивать аренду мигрант будет из «подъёмных», и, в будущем, заработанных денег.

Пока «программой» занимались конкретные регионы, дела шли не очень успешно — да, десятки и сотни людей находили работу. Но многие возвращались разочарованными — либо на месте не оказывалось обещанных условий, либо «кидал» работодатель.

На уровень выше

«Александр Хлопонин предложил на ряде совещаний, на встречах с руководителями министерств, с главами регионов, создать учреждение — Межрегиональный ресурсный центр. Он создан в структуре службы занятости Ставропольского края — именно нашему региону были делегированы госполномочия в сфере занятости по всему Северному Кавказу», — рассказал «СП» директор центра Андрей Клименко.

«Мы хотим сделать у себя центральный портал, центральную базу, где будем концентрировать всю информацию о внутренней трудовой миграции. Сейчас служба занятости каждого региона сама ищет вакансии в других регионах, как, например, Ингушетия и Пензенская область. Мы хотим всё это упорядочить, МРЦ возьмёт на себя координацию этих потоков. Чтобы, к примеру, не Северная Осетия работала только с пятью регионами, а так, чтобы через нас они расширили свои возможности. У нас планы — наладить отношения со всеми субьектами Российской Федерации», — поясняет Клименко.

По той информации, которая упоминается в стратегии развития Северного Кавказа до 2025 года, приведена цифра — на 1 мая 2010 года общее количество безработных граждан было там 766,6 тысячи человек, или 18% численности экономически активного населения. Подавляющее большинство из них живёт в Дагестане, Ингушетии и Чечне. Больше всего по численности безработных в Чечне, а в процентном отношении лидирует Ингушетия. Авторы стратегии предполагают, что за 15 лет будет создано свыше 400 тысяч новых рабочих мест — но на это нужно время, а безработные есть сейчас. Поэтому их и решили рассредоточить по России — не все три четверти миллиона, так хоть половину, говорит директор ресурсного центра Андрей Клименко.

«СП»: — 766 тысяч человек — это целый город. Насколько это реально?

— Нереальных задач в этой области не бывает. Если у нас работодатели и соискатели будут искренны и порядочны, то всё получится.

«СП»: — Сейчас можно говорить о каких-то цифрах, планах на ближайшую перспективу?

— Пока мы готовим законодательную базу. Трудоустройством продолжают заниматься конкретные республики. Конечно, мы будем стремиться к максимальному результату, но сказать, что мы в 1 полугодии 2011 года переселим или временно трудоустроим полмиллиона человек — нет, пока, к сожалению, мы сказать не можем.

Наш принцип работы — если люди будут работать по схеме временной, сезонной или вахтовой занятости, формировать бригады, преимущественно из одной республики, если много вакансий — из одного района. И чтобы они поехали к одному работодателю, в один регион, и вместе потом возвращались. Менталитет на Северном Кавказе тяготеет к общности, и это надо использовать.

В том числе это касается трудоустройства на постоянной основе. Но это будет зависеть от условий, которые предлагают «на месте». Чтобы понять, стоит ли отправлять людей куда-либо, нам необходимо выехать на место, проверить условия, посмотреть все предложения, и уже предлагать людям «готовый продукт». Чтобы у нас не было инцидентов, что человек едет неизвестно куда.

Обещают золотые горы. Человек уже потратился, приехал, а трудоустроиться не может. Чтобы дать какие-то государственные гарантии, некоторую страховку. Для этого мы и включаемся в процесс, чтобы хорошее дело не было загублено на корню только из-за недобросовестности работодателей или чиновниками.

Я не буду приводить примеры конкретных регионов, где такое случалось — я не могу говорить за других своих коллег, но чтобы такого не случалось, мы хотим взять весь процесс под контроль и координирование.

«СП»: — Неизбежно перемещение такого количества людей вызовет протесты, возмущение, вспышки недовольства. Как государство планирует решить эту проблему?

— Да, ещё нет никаких отношений между работником и работодателем, начинаешь говорить, что это Северный Кавказ, называешь республику, и начинаются вопросы — «а это где находится?», «это вообще в России?». С одной стороны это смешно, с другой — ну не советовать же человеку учить историю и географию.

Не надо относиться к этому как к противоборству, как к противостоянию — «приехали, отнимают у нас рабочие места». А кто вам мешает самим занять эти вакансии? Людям, которые согласны на переезд, на смену места жительства, не до национальных конфликтов — они приехали работать и умеют работать. Мы спрашивали в той же Пензе — «есть конфликты, проблемы?» — «Нет, никаких проблем». Не пьют, занимаются хозяйством, воспитывают детей.

Это всё идёт от незанятости и от безделья — когда не знают, куда применить свои силы, умения и энергию. У нас на Северном Кавказе происходит то же самое. Сейчас нормальный человек уйдёт из тёплого дома куда-то в горы, в схрон, сидеть там, прятаться от всех? Мы рассчитываем, что с нами будут работать нормальные, уравновешенные, адекватные люди.

Несмотря на то, что чиновник отказался озвучить конкретные цифры и назвать регионы, куда планируется переселять трудовых мигрантов, можно предположить, что для начала МРЦ будет пользоваться тем, чем уже распоряжаются некоторые регионы. Скажем, на сайте службы занятости республики Северная Осетия опубликованы списки вакансий, на которые могут претендовать жители региона. Часть вакансий предусматривает сезонную занятость, но больше объявлений о постоянном найме с предоставлением жилья. Основные «гостевые» регионы — Санкт-Петербург и область (не менее 1200 вакансий), Краснодарский край (в разных таблицах заявлены 3200 «сезонных» и 1750 «постоянных» рабочих мест), и Ханты-Мансийский автономный округ (там требуется 750 вахтовиков, впрочем, подразумевается постоянное трудоустройство). Крупный работодатель — «Олимпийские объекты», в сентябре туда требовалось 4200 человек, в декабре были готовы принять 2100 — причём непонятно «ещё 2100», или сентябрьские вакансии по-прежнему были открыты.

Кроме того, рабочую силу на Кавказе ищут Томская (38 вакансий) и Псковская (85 вакансий) области, а так же Ставропольский край (54 и 55 вакансий). Итого, получается — за полгода работы в службу занятости Северной Осетии поступили запросы как минимум на 13 тысяч трудовых мигрантов. Понятно, что далеко не все вакансии столь привлекательны, чтобы человек решил переехать. Скажем, в Томской области в село Кривошеино требуется на постоянную работу зоотехник, зарплата 6,5 тысяч рублей. У соискателя должно быть среднее профессиональное образование, работодатель предоставляет общежитие.

История ничему не учит

Перемещения больших масс людей на Кавказе уже случались неоднократно, вспоминает завкафедрой мировой экономики Российской академии им. Г. В. Плеханова Руслан Хасбулатов. Ему сложно оценить, чего в программе трудоустройства больше — позитива или негатива.

Ещё по мере покорения Кавказа вставала эта проблема, и горцев переселяли — правда, за пределы Российской Империи, скажем, в современную Турцию, тогда Османскую империю. Потом они рассеялись по всему миру. Так что подобный способ разрешения проблем существовал издавна, как минимум 200 лет. Например, кабардинцы, черкесы — народы адыгейской национальной группы — оказались практически истреблены, а остатки рассеяны по всему миру. Такие же меры предпринимались и в отношении чеченского населения — их расселяли вплоть до Сахалина, до Петропавловска-Камчатского.

«Программа Хлопонина даст положительный эффект, если она будет применятся как часть мер. Я не знаю, что ещё предполагается — если это мероприятие будет осуществляться изолировано, само по себе, то выйдет только хуже. Там, на Кавказе, якобы безработное население убирается, а в русских регионах, соответственно, оно прибавится», — считает Руслан Хасбулатов.

Заведующий отделом Кавказа Института стран СНГ Михаил Александров и вовсе считает, что «программа Хлопонина» навредит всем, и, в первую очередь — гостеприимным хозяевам, которым предстоит в ближайшее время принять до полумиллиона гостей с Кавказа.

«СП»: — Программа Хлопонина поможет Северному Кавказу?

— Хлопонин просто пытается переложить свои проблемы на других. С Кавказа он проблему избыточного населения снимает, и перекладывает её на другие области, на других людей, фактически — на русский народ.

В трудовой миграции, вообще говоря, нет ничего плохого, если речь идёт о индивидуальной миграции квалифицированных специалистов. Хороший строитель, токарь, механик — поехал, устроился, начал работать.

Если будут переселять общинами, то ничего хорошего не получится.

«СП»: — Насколько известно, переселять, устраивать планируют именно общинами.

— Да, получатся анклавы, которые постепенно станут бандитскими. Даже если переселившиеся будут работать, у них всё равно будет молодёжь, которая не станет интегрироваться в общество, они будут конфликтовать с местным населением, это очевидно. Мало того, что Хлопонин сбрасывает проблему, он закладывает бомбу под межнациональную стабильность в русских регионах.

Ещё неизвестно, что будет через десять-двадцать лет с Северным Кавказом. Существует мнение, что нужно отделить три республики — Чечню, Дагестан и Ингушетию, и эту точку зрения разделяет немалая часть населения России.

«СП»: — Как раз из этих республик и планируется основная миграция.

— Получается, что оттуда людей вывозят, потом произойдёт отделение — когда у нас сменится власть, а она рано или поздно неизбежно поменяется. А это переселение не на год и не на два. Закладываются такие мины. Мало нам последствий большевистской нацполитики, которые создали анклавы внутри России, и прирезали русские территории к национальным республикам. В итоге мы получили 25 миллионов русских в чужих государствах.

«СП»: — Но, с другой стороны — гигантская безработица подпитывает боевиков, религиозных экстремистов. Сейчас во многих республиках по факту идёт война — в том числе и потому, что людям нечем заработать на жизнь, да и просто заняться нечем. В результате расселения это напряжение, по идее, спадёт.

— Спадёт в республиках, но приобретёт характер сетевой структуры, действующей на всей российской территории. Это ещё хуже.

Надо работать, решать проблемы внутри республик — не давать воровать деньги бюджета, например. А Хлопонин не хочет этого делать — он продолжает давать деньги. Конечно, он боится. Надо создавать рабочие места там, а не везти людей в другие регионы.

Империя планового хозяйства

Энвер Кисриев, заведующий сектором Кавказа Центра цивилизационных и региональных исследований РАН, тоже не ждёт от реализации «программы Хлопонина» ничего хорошего — по мнению эксперта, подобная практика лишь углубляет межнациональную рознь — приехавшие работать будут селиться замкнутыми общинами, которым будет ещё сложнее найти общий язык с коренным населением. Учёный проводит аналогию между образом действий российских властей и царями древних персов — те тоже любили баловаться перемещением народов.

«СП»: — С вашей точки зрения, будет ли работать «программа Хлопонина» и какие результаты она даст?

— Многое в этой программе вызывает вопросы, но самый главный — почему этим занимается государство в каком-то плановом порядке? Как будто речь идёт о перевозке скота или чём-то подобном. У нас существует рыночная экономика, общее государство, гражданство, право человека селиться там, где он захочет. Почему нужно огораживать какие-то определённые места, давать какие-то довольно солидные деньги, с правом переселиться только туда — и одновременно с правом бросить всё и вернуться обратно домой?

Государство, вместо того, чтобы наводить гражданский порядок и требовать неукоснительного соблюдения законов в стране, и, конечно, как-то поощрять миграцию, занимается непонятно чем.

Всё это должно происходить самостоятельно, без всяких программ, патерналистских чиновников, которые выдают вам эти деньги, сажают на поезд, вывозят, указывают пальцем, где селиться — неужели там этого не понимают?

Вместо того, чтобы как-то удовлетворить это избыточное население, начинается кампания — сейчас этих людей начнут выселять в русские регионы.

«СП»: — Но там всё-таки речь не идёт о насилии — людям скорее делают предложение, от которого невозможно отказаться. Большие «подъёмные», жильё, хорошие — даже по меркам «гостевого» региона — зарплаты. Любой бы поехал.

— Но потом люди проедят эти деньги, или не пожелают там жить. Наверняка это вызовет межнациональные конфликты, обиду среди русских. Многие из трудовых мигрантов попросту возьмут эти деньги и опять вернутся домой.

«СП»: — Так, насколько известно, и происходит в части случаев.

— И я представляю, сколько из выделенных средств осядет в карманах чиновников, которые будут заниматься организацией процесса.

Мотивацией служит, насколько говорят чиновники, напряжённость на Кавказе — «дать работу, чтобы человек не взял оружие и не начал прятаться в горах». Это попытка погасить пожар, просто увезя как можно дальше потенциально проблемных людей.

Так поступали ещё персидские цари — Ксеркс, Дарий в своей империи. Возникает проблема с каким-то народом — его надо взять и переселить. Государство должно предоставить человеку возможность решать эти проблемы самому, и только обеспечить правовой режим, в котором каждый человек может добиться предсказуемого результата.

А российские власти работают по принципу традиционного, ещё доиндустриального государства, это совокупность чиновников разных рангов, которые решают все вопросы «через себя», для себя и от себя, вместо того, чтобы действовать по закону. Они видят перед собой «народ», который надо опекать, выпасать, давать деньги, забирать деньги, выселять, предоставлять. Из этого ничего не получится.

Удивляет, что к разработке подобных решений не подключают научное сообщество — я вообще, например, не слышал, чтобы с кем-то из моих коллег эту программу обсуждали. Да, учёные не должны принимать политических решений, но они готовят экспертное мнение. Где, кто, на каком уровне принимал эти решения?

«СП»: — Насколько я понял из комментариев чиновников, этот вопрос решался на уровне совещаний в полпредстве Северо-Кавказского округа.

— На совещании в полпредстве решить настолько важный политический вопрос, который может вызвать столько далеко идущих последствий?

Конечно, в итоге где-то в центре России может возникнуть ингушское село. И оно может стать огромным. И создать очередные проблемы для государства. А всё потому, что государство видит перед собой не отдельных граждан, а «народы», большие традиционные совокупности. Надо помнить, что каждый ингуш — это прежде всего человек. Да, из Москвы он кажется частью какого-то целого.

Это будет ещё один удар по межнациональным отношениям в России. Тот факт, что об этом мало говорят, скрывают, отрицают, уже свидетельствует о том, что они понимают, что будет значить этот факт в сознании русского населения. А русские об этом всё равно об этом узнают.

Переехавшие всё равно сохранят свои национальные школы, свои национальные школы. Там произойдёт то, что происходит в традиционных империях — народ кучкуется с соплеменниками и сохраняет свою идентичность. В современных государствах действуют строго наоборот — когда гражданская идентичность выходит на передний план, становится важнейшей, первостепенной характеристикой. Его гражданство, а не этническая принадлежность.

Причём гражданская идентичность выгодна каждому человеку в отдельности. Это удобнее — превратиться из человека-этникуса в человека-гражданина. Этнос — это очень обременительно, мне это более чем знакомо, как представителю маленького народа. Это отнимает много сил — надо что-то предпринимать, кому-то помогать, решать какие-то вопросы четвероюродных родственников, отвечать на какие-то запросы. А гражданская идентичность — это в разы проще.

А в рамках переселения общинами люди не приблизятся к гражданской идентичности, более того — не только сохранят, но и обострят её до крайности. В семьях будут запрещать говорить друг с другом на русском языке, чтобы они не забыли свой. Естественно, они начнут его терять — за ненадобностью, но община будет его искусственно поддерживать.

Эти бюрократические формы решения социальных проблем. Есть добрый пастырь, который будет пасти овец, он знает, где хорошая травка, вот это можно ингушам, а осетинам — нельзя, вот это можно аварцам, а лезгинам — нельзя. Понятие «национальность» в паспорте давно отсутствует, но с «чёрного хода» оно сохраняется. Русскому из Ингушетии, скажем, не дадут возможности воспользоваться этой программой и этими средствами.