Экономическая политика из секонд-хенда

На днях случились два события, которые подвели черту под целой эпохой в экономическом мейнстриме. Если вкратце — монетаризм мертв, государственное вмешательство с триумфом вернулось. А то, что в России этого предпочитают не замечать, говорит об открытом стремлении тех, кто управляет здесь экономикой, заморозить ее колониальную структуру.

Первое событие — глобальное. Это решение Федерального Резерва завершить так называемый период «количественного смягчения». Второе событие — периферийное, но важное для нас. Центральный Банк России резко поднял учетную ставку — правда, ни экономика, ни даже валютный рынок на это решение не отреагировали. Странно — ведь по догмам монетаризма, это решение вселенского масштаба.

Ответа, почему так получилось, от финансовых властей страны мы не добьемся. Это догматики, которые продолжают молиться на полувековой давности труды Фридмана и сорокалетней давности опыт «чикагских мальчиков». Спорить с ними — все равно что вступать в дискуссию со Свидетелями Иеговы, вы ничего не докажете и останетесь стоять в остолбенении с набором цветных брошюр. Поэтому имеет смысл обратиться к западным экономистам и публицистам из качественных изданий.

Один из них — автор книги Capitalism 4.0 британец Анатоль Калецки, считает, что главные развитые экономики мира обрели сегодня консенсус по поводу дальнейших шагов, и эти шаги будут не монетаристскими — потому что монетаристские подходы попросту не работают.

Монетаризм, например, полагает, что для лечения экономических спадов достаточно снизить учетные ставки с тем, чтобы стимулировать частные инвестиции. Поэтому бизнес всегда будет получать достаточно средств для развития в правильных областях, и государству нет нужды вмешиваться. Государство может все только испортить, вкладывая деньги не туда, а вот шаги независимых Центробанков разрешат ситуацию.

Однако сегодня учетные ставки в США, Японии и большинстве других развитых стран практически равны нулю. Их дальнейшее понижение с целью стимулирования спроса попросту невозможно. Можно какое-то время, как говаривал глава Федрезерва Бен Бернанке, разбрасывать деньги с вертолета или давать кредиты по принципу «взял сто долларов сегодня — вернешь через год 90», но и эти возможности уже исчерпаны.

Опыт последних шести лет показывает, пишет Калецки, что государственное вмешательство показало себя как куда более важный драйвер экономического роста, чем «монетарные эксперименты с нулевыми процентными ставками и количественным смягчением».

Страны, которые приняли чрезвычайные меры с целью сокращения государственных расходов, показали куда более слабый рост в сравнении с теми странами, которые эти госрасходы увеличивали. «В самых экстремальных случаях, — пишет Калецки, — таких, как Италия и Испания, ужесточение финансовой политики толкнула их обратно в глубокую рецессию и усугубило финансовый кризис. В это время страны, которые игнорировали проблемы с дефицитом, такие как США в большей части послекризисного периода, Британия в этом году или Япония в 2013-м, достигли лучших показателей и в экономике и в финансах. Главным исключением была Германия, где бюджетная консолидация сосуществовала с приличным ростом, в основном благодаря буму в экспорте продукции машиностроения в Россию и Китай, но теперь, когда бум прошел, Германия возвращается к рецессии, которую обуславливают меры жесткой экономии».

Получается, что страны, прибегающие к массированному государственному вмешательству в стиле презираемого монетаристами Кейнса, выкарабкиваются из кризиса, в то время как те, что прибегают к «мерам жесткой экономии», погружаются в него все сильнее.

Россия, похоже, и в этом отношении существует, чтобы преподать миру отрицательный урок. В период благоприятной конъюнктуры у нас читались мантры о том, что нефтяные доходы должны выводиться из страны, а частный сектор без кошмарного влияния государства модернизирует экономику. Эффект был прямо противоположный — за нулевые мы растеряли те отрасли, которые пережили яму 1990-х. В период экономического спада снова предлагаются рецепты «кудриномики» — то есть меры жесткой экономии, ослабление рубля и заливание банков деньгами, вытащенными из «социалки». Это верный путь к экономической катастрофе: интересно, что рубль снижается сегодня быстрее, чем гривна в воюющей Украине.

Нулевая реакция рынков на поднятие ставки ЦБ России показывает, что вопреки монетаристским догматам, эта ставка не влияет даже на спекулянтов валютой. Может быть, дело в том, что нашу экономическую политику мы покупаем в секонд-хенде?

Вроде бы, в стране есть деловые круги, прямо заинтересованные в смене текущей финансово-экономической политики. У них есть ресурсы и влияние, в том числе в правящей партии. Не всем ведь выгодна колониальная структура экономики и финансовая политика, куда сильнее настроенная на вывоз из страны ресурсов, чем какая-нибудь Западноафриканская currency board 1950-х годов. Но российская буржуазия труслива, как и сто лет назад.

Не кончилось бы в итоге так же.

Фото: Артем Коротаев/ ТАСС