Мобилизация державной длани

То, что либеральная модель развития экономики потерпела в России крах, ясно даже самым упертым ее адептам. Ну не подходит она для страны, растянувшейся от Калининграда до Владивостока, для страны, в которой две трети земель занимает вечная мерзлота, не подходит она для страны, в которой живут десятки народов с разными культурными традициями. Понятно, что в этих условиях не может быть либеральной вольницы — рано или поздно она обернется в лучшем случае кризисом, а в худшем — настоящим коллапсом. Значит, нужна иная, мобилизационная модель развития, которая не раз доказывала свою эффективность в российских условиях.

Но поворот от невидимой руки рынка к железной государственной длани все никак не происходит. Не происходит, потому что против этого выступают силы, которым выгодна либеральная слабость России. Для них мобилизационная (социалистическая, командно-административная) альтернатива означает крушение всех заветных бизнес-планов, да и чисто человеческих иллюзий. А потому они готовы рассказывать об «ужасах» нерыночного пути бесконечно. Тут любые мифы пускаются в ход, которые мы и постараемся оценить по достоинству.

Миф № 1 — мобилизационная модель развития страны негативным образом скажется на благосостоянии граждан

И это действительно так — богатые и очень богатые члены общества, конечно, понесут определенные потери, поскольку при мобилизационной модели априори будет использоваться прогрессивная шкала налогообложения. Скромный сельский врач и жирующий топ-менеджер будут по-разному финансово поддерживать государство. Тот, кто богаче, должен нести большую нагрузку. Наоборот, малоимущие должны платить мало или вовсе быть освобождены от уплаты подоходного налога. В конце концов, это просто элементарная социальная справедливость.

По этой же причине мобилизационная экономика просто обязана будет мобилизовать, а для этого национализировать минерально-сырьевую базу государства. Доходы от природных ресурсов должны не формально, а реально принадлежать обществу. Их должны в первую очередь использовать для поддержки незащищенных слоев населения, для улучшения демографической ситуации в стране.

Так что мобилизационная модель не только позволит вырваться из порочного круга либеральной экономики, переживающей постоянно «день сурка» с очень сходными и всегда крайне болезненными кризисами. Страна едва успевает отдышаться от одного потрясения, как за ним катится новое. Шоковые реформы Гайдара начала 1990-х гг. сменил дефолт-1998 при Кириенко, потом страна подцепила «азиатский грипп» мирового кризиса 2008 г., который штормил долго и фактически плавно перетек в антироссийские санкции 2014 г. Многие даже считают все эти невзгоды частью одного целого либерального обвала. Так или иначе, в результате этих невзгод страна теряла во многом то, что успевала освоить, накопить, заработать в промежутках.

Миф № 2 — мобилизационная экономика эффективна лишь в военное или предвоенное время

Вот только в истории России других времен практически и не было — одна война сменяла другую, в краткие промежутки страна по мере сил и возможностей готовилась к отражению очередной агрессии или к оказанию очередной братской помощи. Так что другой модели, кроме мобилизационной, и быть не могло. Любые попытки либерализации, типа прожектов Петра III, реформ Александра II, демократических манифестов Николая II после Первой русской революции и горбачевской перестройки 1985−1991 гг., довольно быстро приводили к печальным результатам — экономическому кризису и серьезным поражениям на международной арене. Напротив, в консервативно-мобилизационные периоды Россия жила или относительно спокойной жизнью во времена царствований Николая I и Александра III, а также во время генерального секретарства Леонида Ильича Брежнева, или была победоносной, как в эпохи Петра I, Екатерины II, Александра I и в сталинское суровое время. Такова историческая правда.

Различие между «мирными» и «военными» моделями мобилизационной экономики было обусловлено лишь разной международной обстановкой. Понятно, что в условиях бесконечных русско-турецких войн, наполеоновской, а тем более гитлеровской агрессии не до спокойного течения потока бумаг по властной вертикали, тут требовались быстрые и предельно жесткие решения. Если такой переход с убаюкивающей рутины на стальные военные рельсы осуществить быстро не удавалось — следовала немедленно расплата, ведь заклятые друзья в Европе, а потом и в США не дремали. Отсюда поражение в Крымской войне в XIX в. и втягивание советского «ограниченного контингента» в бесконечную афганскую войну в XX столетии. Если же в итоге происходила и вовсе демобилизация общества и, прежде всего, экономики — наступал крах. Именно так случилось после развития демократических институтов Николаем II и гласности Михаила Сергеевича Горбачева — в обоих случаях наша страна лишалась значительной части своей территории и оказалась объектом расширения сначала Антанты, а потом НАТО на восток.

Миф № 3 — мобилизационная экономика помогала России, но лишь в очень короткие промежутки времени, а потом начинала буксовать

Ну если считать, например, 17 лет брежневской настоящей стабильности и, как минимум, 24 года постоянных сталинских побед краткими промежутками времени, то действительно эффективность мобилизационной модели недолговечна. И действительно, в какой-то момент происходил надлом, но вот при каких обстоятельствах? Исключительно форс-мажорных: стабильность Брежнева действительно стала становиться застоем в условиях тотальной холодной войны против нашей страны и первого во многом искусственно устроенного обвала цен на «черное золото» — нефть. Так что если сейчас либеральные экономисты оправдывают проблемы своей либеральной модели недобором нефтедолларов, то и дорогой Леонид Ильич мог бы на это посетовать. Ну и если причины неурядиц современности сводятся порой адвокатами капитализма к западным санкциям, то уж Иосиф Виссарионович, попыхивая всемирно известной трубкой, вправе был бы напомнить о бесчисленных не только людских, но и материальных потерях «дранг нах остен», который устроили объединенные нацистской Германией несколько европейских стран против СССР. И был бы в тысячу раз больше прав.

На самом деле мобилизационная модель как раз не пробуксовывала, проблемы возникали либо из-за внешнего влияния, либо под давлением внутренней пятой колонны, во все эпохи упорно выступавшей против индустриализации страны — так было и при Петре I, так было при Столыпине, что-то подобное попыталась заявить с высокой партийной трибуны объединенная антисталинская оппозиция. Отличие только в том, что если Петру I и Сталину удалось сладить со своими идейными противниками с той или иной степенью жесткости, то премьер Петр Столыпин был лишен такой возможности слабовольным царем Николаем II.

Так или иначе, мобилизационную модель всегда отличала именно стабильность. Даже после страшной по своим последствиям Великой Отечественной войны происходило регулярное снижение цен. Именно сообщения о них остались в памяти многих из поколения «детей войны». Сейчас тоже бывает снижение цен, но, как правило, временное и относительное — в период распродаж и акций. Тогда же цены снижались раз и надолго. А это само по себе было подспорьем и каждой семье в отдельности, многие из которых потеряли кормильцев, и всей стране в целом. Разве при либерализме возможна такая суперакция для всего государства?

Миф № 4 — при мобилизационной модели экономики невозможно развитие малого предпринимательства

А почему невозможно? Совершенно непонятно. В доказательство обычно следует перечисление фактов перегибов на местах 80-летней давности в момент «головокружения от успехов» периода коллективизации. Хорошо, что не времен очаковских и первого покоренья Крыма.

На деле же артели и частные мастерские успешно себе работали даже в те «страшные» сталинские годы, что может им помешать успешно работать в наше время, когда ни одна политическая сила не планирует проводить национализацию мелкого производства. Речь идет только о переходе в реальную государственную собственность нефти и газа, стратегических банков и важнейших предприятий. А вот как раз развитие сферы услуг, легкой, пищевой промышленности, а также сельского хозяйства будет в основном уделом частного предпринимательства. Отсутствие конкуренции со стороны крупных компаний как раз поможет мелким ремесленникам и лавочникам стать на ноги. Сейчас им трудно соревноваться с крупными игроками на том или ином рынке. Именно это сдерживает рост мелкого товарного производства, да и торговли больше, чем все проверки вместе взятые.

При мобилизационной экономике как раз внимание государственных органов будет в основном сосредоточено на госсекторе, так что мелкий бизнес вольно или невольно будет чувствовать себя куда свободнее, чем при торжестве либерализма. А если учесть, что командно-административные меры априори предусматривают жесточайшую борьбу с коррупцией и преступностью, то тем более мелкие товаропроизводители сразу почувствуют преимущества далеко не либеральной экономики для их сугубо частного производства.

Ограничения для бизнеса, которые накладывает социалистический в целом курс, затрагивают интересы крупного капитала, да и то только того, который не является промышленным, а лишь финансово-спекулятивным и топливно-энергетическим. Что касается предпринимателей сектора СМБ, то их никто ни в чем ограничивать не будет, потому что они никакого отношения к процессам приватизации начала 1990-х гг. в массе своей не имели. Мелкие буржуа зарабатывают в буквальном смысле своим трудом, а не только эксплуатацией трудящихся, и не плодят огромный слой ничего порой реально не делающего менеджмента. У них просто нет лишних средств, чтобы содержать высокооплачиваемых иждивенцев, что сплошь и рядом случается в крупных корпорациях

Миф № 5 — в XXI военная составляющая для обеспечения обороноспособности играет куда меньшую роль, чем экономическая

Все робкие попытки возразить, напомнить, что окружают нашу страну не овощными, а именно военными базами, наталкивались на один и тот же «довод»: это позиция «ретроградов» и «реакционеров». Прогрессивные люди верить в то, что на Россию хотят напасть, никоим образом не могут. Ведь в распоряжении нашей страны огромный ядерный потенциал. А раз так, соревноваться с нами будут разве что экономически.

И действительно, соревнуются, точнее, не соревнуются, а душат — в 1990-е гг. советами МВФ по либерализации, а теперь прямыми экономическими санкциями. Но ни в 1990 гг., ни тем более сейчас одними лишь финансовыми мерами «сдерживания» России ее заклятые друзья не ограничивались и не ограничиваются. В 1990-е гг., несмотря на устные обещания этого не делать, существенно расширилось НАТО, изначально создававшаяся для противодействия нашей стране. В члены Североатлантического Альянса записались прибалтийские республики, с независимостью которых решением некоего Госсовета СССР согласился в сентябре 1991 г. М.С. Горбачев.

Не прекратилась и гонка вооружений. США просто сместили ее в область противоракетной обороны, отбросив за ненадобностью Договор по ПРО, который, вообще-то, был краеугольным камнем всех соглашений между двумя сверхдержавами по стратегическим ядерным силам. В результате начато развертывание системы ПРО в Европе, прямо у границ РФ. Причем штука эта наверняка безумно дорогая, так что ее развертывание вряд ли диктуется какими-то экономическими соображениями.

Внучатые карточки

Либералы, борясь в качестве диссидентов с Советской властью, все время указывали коммунистам на карточную систему, которую в трудное время тогда вводили. Обещали, что придет «светлая капиталистическая эпоха» — и о карточках мы забудем. Что ж, прошло 23 года — и карточная система теперь везде и всюду. Только карточки ныне не бумажные, а пластиковые, не аналоговые, так сказать, а цифровые. Но задача у них прежняя — нормирование потребления, минуя наличные денежные средства. Однако если в советские годы отоваривались карточки строго по своему номиналу, то сейчас из-за инфляции их внучатая племянница, пластиковая зарплатная карта, в рублевом выражении отваривается с каждым сеансом падения рубля все в меньшем товарно-продуктовом объеме.

О социальных картах, в частности, москвича уж промолчим, — это не племянники, это прямые потомки «тех самых» советских карточек. Так что круг замкнулся — 23 года блуждания по рынку привели нас к тому, с чего начали, только внешне кое-что поменялось за это время.

Фото: Сафрон Голиков/ Коммерсантъ