Остров и глобус

Четвертый выпуск «Тетрадей по консерватизму» (2015, № 1) посвящён памяти В.Л. Цымбурского. Центральный материал сборника — глава из незащищённой (и незавершенной) докторской диссертации Вадима Леонидовича «Морфология российской геополитики и динамика международных систем ХVIII — ХХ веков».

При поверхностном знакомстве этот текст кажется переусложненным (начиная прямо с названия главы: что такое «первая евразийская эпоха России» и почему она отсчитывается именно с Крымской войны, а не с Камчатской экспедиции, например?) и тяжелым для чтения. Рука тянется к бритве Оккама. Возможно, её применил бы сам автор, если бы готовил главу к печати в составе монографии, последовательной и драматургически выстроенной. Сейчас мы уже не можем об этом судить, дело публикаторов и редакторов - расшифровать и представить читателю архивный материал в том виде, в каком он был оставлен В.Л. Цымбурским, до финального «здесь текст обрывается» (с. 104).

Справилась ли группа в составе Б.В. Межуева, Г. Б. Кремнева и Н.М. Йова (с. 50) с этой задачей? Очевидно, да.

Помогает ли опубликованная работа в поиске ответов на главные вопросы, возникающие при чтении у человека, далекого от геополитики — как автор этих строк? Полагаю, что и здесь ответ должен быть положительный.

Перед нами история российской дипломатии и её отражений в публицистике от Крымской до Русско-Японской войны («от Севастополя до Порт-Артура»). Как подобает научному исследованию, работа основана на источниках того времени, а не на общих умозрительных «имагинациях» о том, что должны были думать и чувствовать уважаемые предки. Прошу прощения за банальность, но при нынешнем состоянии исторической литературы приходится оговаривать и то, что всегда казалось само собою разумеющимся.

Итак, вторая половина позапрошлого века, некоторые соображения о внешней политике, её целях и методах.

«Политика наша… может допускать возможность войны, но лишь в том случае, когда будет сознательно явствовать неуклонная необходимость или явная выгода оной для России» (К.В. Нессельроде, с. 53, выделено — И.С.).

«В наше время, когда Европа поделилась на несколько огромных масс, когда лишь тот имеет право на отдельное существование, кто выставляет полмиллиона солдат, когда даже старые государства, как Голландия и Швейцария, начинают бояться за свое будущее, что значит международный щебень, каковы чехи, хорваты и другие?»

«По окраинам Европы — в Америке и в России — выросли два новые, живые человечества, не замкнутые в тесной перегородке, как европейские нации, но разливающиеся без препятствий по необозримым горизонтам, растущие без меры во все стороны, насколько станет у них естественного роста»

(Р.А. Фадеев, с. 61).

«Весь православный Восток должен принадлежать православному царю, и мы не должны делить его (в дальнейшем на славян и греков)» (Ф.М. Достоевский, с. 93)

«Она (Россия — И.С.) должна подчинить себе всех туркмен, узбеков и таджиков, живущих в арало-каспийской низменности» (М.И. Венюков, с. 66)

«Организовать массы азиатской кавалерии, которую во имя крови и грабежа направить в пределы Индии, возобновив времена Тимура!» (М.Д. Скобелев, с. 69)

«Весьма натурально и России, если не владеть всей восточной Азией, то господствовать на всем азиатском прибрежье Восточного океана» (Н.Н. Муравьев-Амурский, с. 70)

«Вслед за штыком в Азию торжественно вступает и наш шестнадцативершковый аршин» — то есть, наш капитал (Терентьев М.А., с. 73).

«…Догонять лютую азиатчину до самых ее источников и тем ослабить, обезвредить ее навеки» (И.А. Аксаков, с. 100).

«…Справедливый раздел власти и влияния… Власти и влиянию Европы подлежали бы преимущественно Африка, Австралия и южные полуострова Азиатского материка, Американским Штатам — Америка, славянству — западная, средняя и восточная Азия, то есть весь этот материк за исключением Аравии и обоих Индийских полуостровов» (Н.Я. Данилевский, с. 81).

«В случае «ослабления Турции, с одной стороны овладеть проливами…, с другой же, по соседству, сделаться наследницей богатейших стран Азиатской Турции» (он же, с. 86).

Если попросту, без «дискурсов», то перед нами предстают культурные, образованные, иногда даже гениальные (как Достоевский) люди, которые считались христианами, но при этом направляли свои интеллектуальные силы на обоснование «крови и грабежа», оккупации чужих земель и подчинения других народов (в таком понимании не людей вообще, а «международного щебня»).

На всякий случай заметим, что жители г. Стамбула, который на протяжении полувека был предметом стратегических мечтаний, никогда не говорили по-русски, даже в те времена, когда он назывался Константинополем, и права на него у Николая Второго были примерно такие же, как у Саркози на Ливию. И если люди военные еще подыскивали какие-то конкретные аргументы, порою даже убедительные: например, генерал М.А. Терентьев объяснял продвижение на Восток «тщетной погоней за спокойствием», постоянно нарушаемым набегами «диких племен» из степи (с. 63), то штатские геополитики лишней этикой (и логикой) себя не обременяли. «Россия станет над Европой миродержавным судьей» (с. 94).

Сейчас «миродержавным судьей» сами себя назначили США. И это не случайная параллель: оказывается (см. выше одну из цитат), именно через аналогию с Россией оправдывали у нас в ХIХ веке американскую экспансию «без меры во все стороны». Распишитесь в получении. Вот она, та самая агрессивная политика, которая сейчас встала человечеству поперек горла.

Разбираемые в работе «мировые проекты» имеют форму, если не научных, то во всяком случае, рациональных: «у Тютчева третий пояс расширения России в основном предполагал поглощение Европы и Средиземноморья, то есть интеграция славян оказывалась подготовительной, переходной ступенью к этому финальному акту. У Данилевского таким последним расширением становится контроль „всеславянства“ над всем азиатским материком, кроме его великих полуостровов.» (с. 84). Однако не случайно В.Л. Цымбурский постоянно применяет к геополитическим конструкциям такие выражения, как «фантазии», «нелепости» (с. 57) «имагинация» (с. 59), «якобы общий принцип» (с.78), «якобы универсальная схема» (с. 75),"мистифицирующая трактовка" (с. 65) «мифотворческий характер» (с. 87).

Действительно, на вопрос о том, почему Китай должен принадлежать не китайцам, а славянам, рационального ответа нет и быть не может.

О том же — в том же сборнике в статье В.В. Ванчугова: «Не есть ли перед нами под видом геополитики тип художественного мышления, случайно занятого политикой? Не является ли геополитик всё тем же художником, продукты воображения которого кажутся убедительными порой и для политика, поскольку его собеседник — эрудит, представитель академического сообщества…» (с. 171).

Еще одна принципиально важная характеристика подобных проектов: их закономерный разрыв с христианством. В.Л. Цымбурский отмечает «секуляризованность» Данилевского (с. 82), который «при декларируемой неприязни к Дарвину» (с. 74) дает уроки весьма вульгарного социодарвинизма. Заметим на полях, что в таких интерпретациях своих трудов великий биолог неповинен. И «Достоевский приходит к заключению, что гармонично спаять русских, греков и славян в единое пространство могла бы лишь идея более мощная, чем православие» (с. 99).

Что же это за «более мощная идея»?

Можно предложить два варианта ответа, религиозный и сугубо материалистический, которые удивительным образом сходятся в главном.

«И, возведя Его на высокую гору, диавол показал Ему все царства вселенной во мгновение времени,

и сказал Ему диавол: Тебе дам власть над всеми сими царствами и славу их, ибо она предана мне, и я, кому хочу, даю ее; итак, если Ты поклонишься мне, то все будет Твое"

(От Луки. 4: 5−8)

«Геополитика — буржуазная, реакционная концепция, использующая извращённо истолкованные данные физической и экономической географии для обоснования и пропаганды агрессивной политики… Геополитики прибегают к широкому использованию понятий «жизненного пространства», «естественных границ», географического положения для оправдания милитаризма и захватнических войн"(БСЭ).

Игры с дьяволом на глобусе с неизбежностью вели к мировой войне (ведь на всех желающих подчинять и господствовать мячика заведомо не хватало) и к революции, поскольку дискредитировали правящие классы, их официальную мораль и религию. Изгоняя этику из отношений между народами, геополитика смыкается с «экономикс» (которая проделывает с хозяйством примерно то же самое) и с «этологией человека», последняя просто и радикально запихивает Хомо Сапиенс обратно в животный мир, где, действительно, «ты виноват уж тем, что хочется мне кушать».

Я не был лично знаком с Вадимом Леонидовичем, однако на основании прочитанного выскажу предположение, что его модель России- Острова была продиктована не только нежеланием видеть свою страну растворенной в «глобализации» и приверженностью к «социальной справедливости» (Д.М. Володихин, с. 203), но и осознанием реального опыта агрессивной геополитики.

Как отмечает А.Н. Харин, «В.Л. Цымбурский пришел к концепции „Острова России“ через осмысление трагедии 1991 года. Осознав неорганичность, неестественность „имперства“, Россия, по мысли Цымбурского, сама сбросила с себя груз контроля над „лимитрофными“ землями» (с. 193). И мне не хотелось бы, что когда-то в будущем наш солдат штыком разъяснял полякам или афганцам законы, по которым им жить…

А дальше — камень преткновения (на него в сборнике указывает Е.С. Холмогоров, с. 140). Вопиющая асимметрия той схемы, по которой современное человечество делят на «цивилизации». Китай и Индия, безусловно, самобытны, однако они не навязывают своей самобытности соседям, не заставляют ихпользоваться иероглифами и не запрещают есть говядину (под угрозой бомбёжки). Даже иранские аятоллы уже не рассматривают свою «революцию» как предмет назойливого экспорта.

Есть только одна «цивилизация» (очень условно именуемая евро-атлантической), которая в принципе не признает за другими государствами никакого суверенитета и исходит в международных делах из того, что её идеологические (по сути, уже религиозные) догмы являются общеобязательными. От евроинтеграторов невозможно спрятаться на «острове», мы просто вынуждены с ними вступать в конфликты, и не во имя какого-то альтернативного умозрительного «проекта», даже не ради сохранения идентичности, просто для того, чтобы оставаться людьми.

Воссоединение Крыма с Россией оправдано именно тем, что оно стало вынужденной реакцией самого крымского народа (и затем российского правительства) на путч в Киеве.

С точки зрения геополитики, это, наверное, признак слабости. Вроде, надо бы присоединять Крым (и не только Крым, список см. выше) заблаговременно и планомерно, «учиться у американцев» е. t. с.

Но я не думаю, что стратегия Сарумана — бороться со злом через уподобление ему — очень эффективная и перспективная.

На снимке в открытие статьи: Цымбурский Вадим Леонидович — философ, филолог, историк и лингвист/ Фото: ru.wikipedia.org