Так надо

Захваченные на Украине граждане России Александров и Ерофеев — они действующие российские военные или нет?

Украинец, конечно, скажет, что действующие, но украинцу проще, он с самого начала, с самого краматорского «поребрика» знает, что на его страну напала российская армия, а тут люди сами говорят, что да, действующие военные — чего же еще надо? Но вообще надо еще много чего. Когда человек в чужой стране без адвоката и без консула, на больничной койке или в присутствии вооруженных людей в чем-нибудь признается — это вообще не доказательство, а какой-то стыд.

Еще есть сослуживец Ерофеева, который говорит, что если бы

Ерофеев ушел с военной службы, то он, сослуживец, об этом бы знал. Что это доказывает? Очевидно, самоуверенность сослуживца и ничего более.

В деле Александрова и Ерофеева доказательств пока только два, вернее — одно, потому что они связаны между собой. Сначала было заявление российского военного спикера генерала Конашенкова о том, что эти двое действительно служили в российском спецназе, но больше не служат и попали на Украину без ведома российского командования. Потом по «России-24» продемонстрировали жену Александрова, которая сказала то же самое, что Конашенков, дополнив его слова странной историей про работу в Самаре и курсы вождения, на которые ее муж якобы уехал в Воронеж.

Такова официальная позиция российской стороны, и эту позицию стоит обсуждать.

Они служили, но уволились, — говорит российское военное ведомство. Факт здесь ровно один — сам факт этих заявлений. Российское государство говорит, что они уволились, а наше дело — верить ему или не верить. Мы верим?

«Он действительно у нас служил, но уже уволился», — очень частая формулировка из официальных заявлений российских силовиков, чаще всего — из МВД. Милиционер, который, будучи пьяным за рулем, кого-нибудь сбил, обязательно оказывается уволенным накануне. Знаменитый Заур Дадаев из чеченского МВД накануне своей знаменитой поездки в Москву тоже почему-то уволился. Очень редко бывает так, чтобы человек в погонах не уволился, прежде чем сделать что-нибудь, за что могут судить. Загадочные увольнения российских полицейских накануне преступления случаются так часто и выглядят так одиозно, что когда очередной начальник говорит, что его подчиненный только что уволился, такому начальнику вообще никто не верит. Почему же мы верим генералу Конашенкову?

А мы ведь ему и не верим. Мы просто знаем, что если российское военное ведомство признает, что его действующие офицеры с оружием в руках что-то делали на территории украинского государства, то это будет огромный скандал, который причинит нашему государству огромный вред. Новые санкции, новые резолюции совбеза ООН, новый виток международной напряженности — да много чего еще. Разве можно признавать этих военных своими, если это принесет нашему государству столько неприятностей? Неприятности государству не нужны, поэтому нужно упорно называть Александрова и Ерофеева бывшими российскими военными, которые сами зачем-то поехали в Луганск и что-то там делали — что именно, российское государство не скажет. Сделает вид, что не знает, потому что иначе у российского государства будут неприятности.

То есть ради того, чтобы избежать неприятностей, российское государство соглашается с тем, что Александров и Ерофеев — просто граждане России, в частном порядке нарушившие украинский уголовный кодекс и подлежащие наказанию в соответствии с украинским уголовным кодексом. Да, наверное, им будет тяжелее, чем классическим военнопленным. Может быть, их будут избивать, пытать, заставят что-нибудь говорить на камеру, угрожать убить — зато не будет новых санкций, новых резолюций ООН, нового витка международной напряженности. Всего два человека, не две тысячи, не два миллиона. Два человека — это ведь приемлемая цена за то, чтобы не было нового витка напряженности?

Попробуйте произнести это вслух, отчетливо: «Да, я считаю, что, даже если Александров и Ерофеев действующие военнослужащие, Россия не должна признавать их таковыми. Пускай украинцы делают с ними что хотят, пускай украинцы судят их по своему закону — зато у России будет меньше внешнеполитических неприятностей. Это нормально, так и надо. Это приемлемая цена».

Попробуйте услышать, как это звучит. Нормально? Я понимаю, что в советско-российской традиции это более чем нормально, и что защита своих граждан за границей никогда не была сильной стороной нашего государства. Я даже никого не осуждаю — хорошо, у нас так принято, ради Бога. Просто хочется обратить на это внимание — да, у нас считается нормой между неприятностями для государства и неприятностями для частных лиц выбирать неприятности для частных лиц. Это не вызывает массовых возражений, это находит множество оправданий, это не шокирует, не возмущает, так было не раз и еще не раз будет.

Что сейчас чувствуют Александров и Ерофеев? Лежишь в украинском госпитале, тебя допрашивает СБУ, между допросами включают телевизор, по телевизору генерал Конашенков говорит, что они уволились из армии. Кем себя чувствуют наши пленные — героями-разведчиками в тылу врага или частными лицами, брошенными государством? А кто они на самом деле?

Будем считать, что у меня нет ответа на этот вопрос. Я не знаю. Зато знаю два простых правила, которым нужно следовать, чтобы оказаться в положении Александрова и Ерофеева. Во-первых, надо служить в российской армии. Во-вторых, надо верить российскому государству. Кто хочет быть как они — тот служит и верит, кто не хочет — тот наоборот.

Так вышло — у нас патриотизмом считается желать, чтобы у государства всегда все было хорошо. Пусть у него все будет хорошо. Пусть украинцы делают с Александровым и Ерофеевым что хотят.

А мы пока поболеем за Полину Гагарину на «Евровидении». Мы же патриоты, правда?

Снимок в открытие статьи: задержанный СБУ гражданин России А. Александров в госпитале в Киеве/ Фото: ROMAN PILIPEY/ EPA/ ТАСС