Свободная Пресса в Телеграм Свободная Пресса Вконтакте Свободная Пресса в Одноклассниках Свободная Пресса в Телеграм Свободная Пресса в Дзен
Мнения
9 октября 2015 16:38

Почему Алексиевич?

Виктория Шохина о новом лауреате Нобелевской премии 2015 года

18553

Итак, лауреатом Нобелевской премии 2015 года стала Светлана Алексиевич (р.1948). Ожидаемо для букмекеров Ladbrokes, которые оценивали её шансы как 5/1. И в то же время — неожиданно. Ибо было слишком много пунктов, по которым Алексиевич никак не могла получить эту премию. Однако получила…

Алексиевич — автор книг «У войны не женское лицо», «Цинковые мальчики», «Чернобыльская молитва», «Время секонд-хэнд», которые считаются документальными. В связи с «Цинковыми мальчиками» против неё было подано несколько исков — от тех, кто воевал в Афганистане, и от матерей погибших «афганцев» (из судебного иска Тараса Кецмура: «…все, что изложено С. Алексиевич в газетной статье и в книге „Цинковые мальчики“, — вымысел и не имело места в действительности, так как я с ней не встречался и ничего ей не говорил».). Некоторые из этих исков были удовлетворены. Притом общественность, которую тогда, в начале 1990-х, принято было называть демократической, громко кричала о «политическом судилище».

То, что Нобелевская премия бывает не в меру политизирована, хорошо известно. Особенно по отношению к русской литературе. Но всё-таки её русских лауреатов — Бунина, Пастернака, Шолохова, Солженицына, Бродского — награждали, исходя не только из политической конъюнктуры, но и из литературных достоинств. Случай русскоязычной Алексиевич, которую, правда, наградили как белорусскую писательницу, — уникален и удивителен.

Наградили Алексиевич с формулировкой — «за многоголосное творчество — памятник страданию и мужеству в наше время». А что её «многоголосое творчество» часто просто придумано, причем придумано довольно однообразно, этого Нобелевский комитет как бы и не заметил. Или, может, и правда, не заметил?

Последнее достижение Алексиевич, благодаря которому она и попала в кандидаты на премию, — «Время секонд хэнд», заключительная часть проекта «Голоса Утопии». Книга охватывает два периода нашей истории — 1991−2001 (часть первая), 2002−2012 (часть вторая). Цель автора — показать homo soveticus и запечатлеть следы советской цивилизации. Характерны названия главок: «Про то, что мы выросли среди палачей и жертв», «О времени, когда всякий, кто убивает, думает, что он служит Богу», «О людях, которые сразу стали другими после коммунизма». Но это пусть…

Главная беда — ощущение фальши, которое остаётся после чтения этого вроде бы документального повествования, вроде бы verbatim и non-fiction. Речи обыкновенных людей, записанные на диктофон, поражают воображение — люди говорят так, будто пишут дурную, тенденциозную публицистику: «Геополитика пришла к нам в дом. Россия распадается… Скоро от империи останется одно Московское княжество…» «Советское время… У Слова был священный, магический статус. И по инерции на интеллигентских кухнях еще говорили о Пастернаке, варили суп, не выпуская из рук Астафьева и Быкова, но жизнь все время доказывала, что это уже неважно…» И т.п.

Homo soveticus предстаёт со страниц этой книги в лучшем случае безнадёжными лузером. Он гордится честной бедностью, новой жизни не знает, её не принимает и знать не хочет. Для него

чтение «Доктора Живаго» и др. — главное в жизни. Один из плохо придуманных эпизодов книги — молодая женщина с больным ребёнком в больнице: «У меня всегда был под мышкой „Архипелаг ГУЛАГ“ — я его в ту же минуту открывала. На одной руке умирает ребенок, а в другой — Солженицын. Книги заменяли нам жизнь. Этот был наш мир».

Чаще же этот homo soveticus — редкостный подонок и сволочь. Так, переживший оккупацию еврей (в Белоруссии) рассказывает, как он впервые услышал слово «жид» — именно от советских людей, своих соседей. И советские крестьяне на евреев доносили. И советские партизаны над евреями издевались… Нет, немцы, конечно, тоже присутствуют — всё-таки война, гетто, — но как-то по касательной. А некоторые даже проявляют человечность: так, один немец, поняв, что мать рассказчика — русская, посоветовал ей не прыгать в общую яму-могилу.

Бывший энкавэдэшник-палач вспоминает: «…на войне я отдыхал. Расстреливаешь немца — он кричит по-немецки. А эти… эти кричали по-русски… Вроде свои… В литовцев и поляков было легче стрелять. […] Мы все в крови… вытирали ладони о собственные волосы… Иногда нам выдавали кожаные фартуки… Работа была такая. Служба».

А вот и лихие 90-е, в вспоминания о которых почему-то вмешивают Сталина: «Каждое утро во дворе находили труп, и уже мы не вздрагивали. Начинался настоящий капитализм. С кровью. Я ожидал от себя потрясения, а его не было. После Сталина у нас другое отношение к крови… Помним, как свои убивали своих…»

Сегодняшний день не лучше. Армянка, беженка из Баку, говорит дочери, которая хочет «походить по Красной площади». — «Туда не пойдем, доченька. Там — скинхеды. Со свастикой. Их Россия — для русских. Без нас».

Ошибки в мелочах тоже свидетельствуют против подлинности. Так, некто неизвестный («Из уличного шума и разговоров на кухне (2002−2012)») рассказывает о том, как он в 1993 году, отвечая на призыв Егора Гайдара к «москвичам, всем россиянам, которым дороги демократия и свобода», пошёл к Белому дому и там вроде бы таскал раненых. Однако те, кто отвечал на призыв Гайдара, не могут не знать, что он призывал прийти и спасать демократию не к Белому дому, а к Моссовету.

Есть места совсем уж несуразные. Вот несчастная мать вспоминает о любимом сыне, в 14 лет покончившим с собой. И уснащает свой рассказ множеством стихотворных цитат — от обэриута Введенского до Высоцкого. Читает стихи и «Василий Петрович Н., член коммунистической партии с 1922 года, 87 лет» (в версии 1993 года — с 1920 года, но это пустяки). Он же наизусть (!) воспроизводит пассаж из романа «Что делать?», будто бы своего любимого. А для придания разговорной живости этой слишком уж литературной речи то здесь, то там вставлены ремарки: «Из-за кашля опять неразборчиво»; «Почти кричит»; «Удивленно» и т. п. Но это дела не спасает.

Есть места совсем уж невероятные. Женщина, у которой в Чечне погибла дочь («Олеся Николаева — младший сержант милиции, 28 лет»), вдруг вставляет в свою историю длинную историю воевавшего в Чечне офицера, которого случайно встретила в электричке. Излагает её она от его имени и в художественных подробностях: «Стоит старый чеченец и смотрит: нас полная машина дембелей. Смотрит и думает: нормальные русские парни, а только что были автоматчики, пулеметчики… снайперы. . И его самобличения эта женщина будто бы слово в слово запомнила: «Можно многое себе позволить… Ты — пьяная скотина и у тебя оружие в руках. В голове — один сперматозоид… …Работа палаческая… Умирали за мафию, которая нам еще и не платила». Ну и как можно поверить в то, что несчастная мать действительно всё это запомнила и рассказала на диктофон! И вот что интересно: Алексиевич даже не пытается придать своим сочинениям хотя бы правдоподобие, она напрочь лишена художественного слуха.

По Алексиевич, мы — фашисты, бандиты, стукачи, палачи, иногда жертвы или идиоты с томиком Солженицына под мышкой… Это такой сильно ношеный секонд хэнд из мифологии, которую принято называть либеральной. Предисловие к книге Алексиевич назвала «Записки соучастника», вроде бы смиренно признавая, что она — тоже homo soveticus. Но это всего лишь еще один художественный приём, ничего по сути не меняющий. Скорее — усугубляющий дело.

Потому что перед читателем не verbatim и не non-fiction, а беллетризованная публицистика, за которой проступает глобальная — пропагандистская — неправда.

А ведь если судить по восторженным откликам в СМИ или, скажем, в Facebook — ей верят. Хотя, сдаётся, что на самом деле далеко не все из её почитателей её читатели. Скорее, здесь действует принцип: «Не читал, но приветствую», обратный известному: «Не читал, но осуждаю».

Литераторы, дающие комментарии событию, исходят из некоего общего представления о трудах Алексиевич: дескать, вот документ, голоса реальных людей, последняя правда и т. п. И главное её достоинство — то, что в либеральных кругах считается гражданской позицией. А именно: какое-то глубинное отвращение к России … И это бы ладно, не любит и не любит. Любить не заставишь. Но ведь и лжет на каждом шагу, исходя из этой нелюбви.

И причем тут литература? И причем тут журналистика? Книги Алексиевич — не более чем фейки, правда, необычно большого объёма.

Награждение Светланы Алексиевич — это демонстративное попрание и эстетики, и этики. И всё лишь ради того, чтобы бросить в сторону России еще одну информационную бомбу… Ну, может, еще, чтобы сделать книксен перед батькой Лукашенко. Так или иначе, но плата за престиж Нобелевской премии несоразмерная.

Последние новости
Цитаты
Буев Владимир

Президент Национального института системных исследований проблем предпринимательства

Арсений Кульбицкий

Специалист по кибер-безопасности

Александр Корбут

Вице-президент Российского зернового союза

Фоторепортаж дня
Новости Жэньминь Жибао
В эфире СП-ТВ
Фото
Цифры дня