О чем говорил Патриарх Кирилл

Вообще-то «библеист Десницкий» — это такой интернет-мем. Или, как в старое время называли, имя нарицательное. Но одновременно, конечно, вполне себе живой и даже гиперактивный персонаж, особенно когда речь заходит о Русской Церкви. Вот только читать его трудно. Вам-то, может, только потому, что пишет он «темно и вяло», как какой-нибудь совершенно не библеист Ленский. А вот в моём случае — добавочно и потому, что библеист Десницкий наглухо заблокировал мне доступ на его страницу в Фейсбуке.

Этот репрессивный акт был первым и последним случаем, когда библеист Десницкий ответил на мою простодушную критику его лукавых и увёртливых антицерковных опусов в либеральной прессе и в социальных сетях. Но, конечно, это одновременно была большая его полемическая удача — сообразить воспользоваться этим самым неопровержимым аргументом из всех возможных вообще и, в частности, доступных ему лично.

Вот с тех пор мне и приходится читать библеиста Десницкого в разных перепечатках на станицах общих знакомых. Нет, не подумайте ничего такого, — не потому что я такой уж экстравагантный любитель жалконького русского письменного в исполнении дипломированных филологов. А просто чтобы не выпадать из актуального контекста европравославной обновленческой жизни. А также, признаюсь, по чистой лени. Чтобы, как говорится, два раза не вставать. Потому что по опыту знаю: уж если о чём-то написал номинальный друг Церкви Андрей Десницкий, — значит, нечто подобное недавно уже где-то сказал или опубликовал открытый враг Церкви Станислав Белковский.

И, значит, новый реформаторский тренд уже пошёл в либеральные массы. Ну, вот как это было, например, с идеей фактического упразднения нынешней церковно-административной иерархической вертикали, а также с мечтой о взращивании и институционализации внутрицерковной оппозиции, — путём предложения трансформировать Русскую Церковь в конфедерацию автономных приходов-общин клубного типа.

Натурально, точно так же всё и произошло сразу после недавнего программного выступления Святейшего Патриарха Кирилла на открытии выставки-форума «Православная Русь. Моя история. От великих потрясений к Великой Победе». Натурально — в том смысле, что вся антицерковная сплотка по установившемуся обычаю тут же принялась привычно и сладострастно смаковать «великие потрясения» и отплёвываться от «великих побед» новейшей русской истории. И наш библеист, конечно, тут не подкачал, оказавшись в авангарде хулы и злословия на Церковь, которую он от полноты искренних чувств даже пишет со строчной буквы.

Но вот что примечательно и что было бы поучительно проанализировать в качестве упражнения будущим текстологам, которых уж не знаю чему обучает библеист Десницкий. Патриарх в своём выступлении в Манеже говорит: «Все мы знаем, что послереволюционное время было временем хаоса, столкновения классовых, социальных, политических, экономических интересов, попыток разрушить страну; было пролито много крови, миллионы были изгнаны из пределов нашего Отечества. Мы знаем, что непростыми были и 30-е годы, — много крови, много несправедливости, и всё это никогда не должно уйти из нашей памяти, как нельзя минимизировать эти страдания». Однако Десницкий этот принципиальный тезис попросту игнорирует, «якоже не бывший», и не без известного публикаторского жульничества утаивает от своего читателя.

Далее Патриарх переходит к антитезису: «Но ведь не было бы современной России, если бы не было подвига предшествующих поколений, которые в 20-е и 30-е годы не просто пахали землю, — хотя и это очень важно, — но создавали промышленность, науку, оборонную мощь страны». Здесь Десницкий заметно оживляется, зачуяв поживу для своего злоречия. Хотя, похоже, и по-прежнему совсем не подозревает о существовании старой максимы, гласящей, что comparaison n’est pas raison (сравнение не есть довод). И досадливо отмахивается от истории «этой страны» в пользу, по-видимому, более внятных его чувству библейских хроник: «Можно приводить параллели о том, какие великие свершения мы не подвергаем сомнению у Ирода Великого или Диоклетиана».

Наконец, Патриарх формулирует своё понимание синтеза, свой взгляд на историософию нашего общего ХХ века: «Там, где проявлялись воля, сила, интеллект, политическая решимость, — мы говорим: „да, несомненные успехи“, как и в случае с победой в Великой Отечественной войне. А там, где были кровь, несправедливость, страдания, мы говорим, что это неприемлемо для нас, людей XXI века. Мы отдаем исторические персонажи на суд Божий. Но никогда отрицательные стороны не должны давать права исключать всё то положительное, что было сделано. Как и наоборот, то положительное, что было сделано теми или иными людьми, не должно исключать критического отношения к преступлениям, которые были совершены ими же. Я очень надеюсь, что выставка поможет нам понять всю красоту подвига нашего народа в 20-е, 30-е, 40-е годы. Она поможет нам увидеть и тяжелые страницы и понять: чтобы любить Отечество, не нужно исключать из исторической памяти ни один из периодов, но нужно воспринимать их здравым смыслом и незамутнённым нравственным чувством, и тогда правда будет отделена от лжи, а добро — от зла».

Это очень трудное место для библеиста Десницкого — ну, там про «любить Отечество», «со здравым смыслом» и «незамутнённым нравственным чувством». Вы не поверите, но он блестяще выходит из положения. Походя коротко обронив со свойственным ему высокомерием чужака: «Это всё ничего не даст». И тут же переходит к собственному выводу по поводу услышанного, чтобы не сказать к не подлежащему обжалованию либерал-большевистскому приговору: «Окончательно ясен идеал нынешнего церковного руководства. Это СССР… Вместо атеистической идеологии — православная державническая, вместо идеологических отделов — церковные структуры».

Откуда это видно, почему именно так, где есть такое, — не даёт ответа. Тут главное вместо пояснений в связи со всеми этими докучливыми вопросами почаще повторять, что «церковь не равна её высшему руководству, как и страна Россия не равна администрации президента». Правда, и здесь опять привычно подворовал один смысл да жуликовато подменил его другим, — подложив, рассчитывая, что не заметят, словцо «администрация».

В общем, явно не к библеисту Десницкому с его «закваской фарисейской и саддукейской» относится характеристика истинного человека Церкви, того типа благородной и взвешенной в своих суждениях личности, которую святитель Григорий Богослов описал в своём Слове 18: «Соединяя в себе мудрость змия в рассуждении зла и незлобие голубя в рассуждении добра, он не попускал и благоразумию делаться злотворным, и простоте доходить до слабоумия, но из обоих совершенств, как можно было лучше, составил одну добродетель».

Хотя, говоря откровенно, больших претензий к вечно сутяжничающему с Церковью библеисту Десницкому у меня лично нету. По объективным показаниям, как принято говорить в медицине. Ну, вот встретил в духовно-интеллектуальном пространстве человек с узким сектантским сознанием, с ущербным политиканским, эгоистическим и закомплексованным взглядом на русский мир своего полного антипода. А именно, целостного исторического человека, которому равно внятны и близки все сыновне отзывающиеся в нём времена его Отечества с их победами, поражениями и драмами, с их надеждами и отчаяниями, с их Божьим попущением и Божьим заступлением. И первый человек, естественно, совершенно не узнал себя во втором. Ну что же делать, коли не было дано ему по скудости его. Будем рассматривать как попущение да помолимся об избавлении его от злодыхательного окаянства.

Вот только не хулил бы он так неустанно страну удручающего его пребывания, не порицал бы её многострадальную Церковь за им же самим придуманные ей грехи этнофилетизма и сервилизма, не стремился бы изо всех сил грубо политизировать её сакраментальную литургическую жизнь, не тщился бы пытаться редуцировать её вселенское измерение до местечкового.

А в остальном — что ж, диалектическое мышление пока что у нас в голову никому искусственно не вживляется. Хотя, может быть, и слава Богу, потому что Церковь всё равно сама была бы против такой операции преображения. Пусть-ка сам библеист потрудится, если он всё ещё числит себя среди членов этой Церкви.