Не предавайте себя пятнадцатилетних

Самое жуткое в истории с псковскими школьниками — это непрекращающийся снисходительно-менторский гундеж взрослых. Слишком взрослых. Взрослых, не то чтобы не помнящих себя пятнадцатилетними, а уже как будто и не бывавших такими вовсе. Вот это вот стариковское: про жестокие компьютерные игры и про фильмы, где каждый каждого режет, и «ах, какие дураки, жизнь только начиналась, а они», «ох, уже поколение перископов и инстаграмов…»

Взрослые всех и все готовы обвинить, лишь бы не себя!

Я это видео посмотрела. И я увидела на нем не двух избалованных дурачков, у которых пусто в головах. Я узнала в этих роликах своих одноклассников, друзей и знакомых со двора. Я даже шока не испытала. В свои пятнадцать-шестнадцать таких историй я наслушалась и навидалась сверх всякой меры. Историй, рассказанных с точно такими же интонациями, с точно такими же перекошенными нервными смешками лицами. Историй вечно, заканчивающихся растерянно-ошарашенным: «Блин, и че теперь делать-то, а?».

Из поколения в поколения подростки неуклюже взывают о помощи, и не находят ответа.

Мои подруги-старшеклассницы вот так же уходили из дома. Тоже потому что любовь, а у родителей только две пластинки — про выпускные экзамены и «не дай Бог в подоле!». Убегали после таких же бурных, унизительных ссор с затрещинами.

«Ну, я кароч, психанула, свалила к Надюхе перекантоваться, а она туда прискакала и давай орать как потерпевшая, а потом — за волосы меня, а потом еще шваброй, прикиньте. Я ваще к ней не вернусь. По-любому!»

«Нашли у меня сигареты и таких люлей выписали — жесть. А как мать верещала, — реинкарнация Кинг-Конга. Участковым пугали. Не, пока они, короче, не извинятся, я не вернусь. Личность я или где?»

«Застукали типа нас… Хотя мы вообще-то так — реально алгебру делали. Ну, так чутка отвлекались. Его выкинули сразу. На меня орать — и шлюха я, и проститутка. К гинекологу грозят тащить. Проверять того я или еще не того. Как будто я не человек. Да пошли они!»

Я это слышу, как сейчас. И вижу. Наблюдаю снова и снова, как давно прогремевшие скандалы закручиваются, разрастаются из песчинки непонимания в скалу отчуждения всех от всех. Наблюдаю, как никто не хочет отступаться от принципов, как все боятся проявить слабость. Мой слух опять режут оскорбления и угрозы. «Такие взрослые? Такие умные? Ну и давайте, сами тогда!».

А они — униженные, запуганные — давали. На дачи зимой убегали, на чужие квартиры. Как жили? Денег стреляли у всех знакомых. Кто мог, помогал продуктами. Я сама носила как-то картошку втихаря от родителей таким вот «от рук отбившимся».

Думаете так случалось только с детьми каких-нибудь алкашей, маргиналов? С дочками задерганных тремя работами и не сложившейся личной жизнью матерей-одиночек? Если бы! У одной приятельницы мама трудилась доктором в поликлинике, а отец — каким-то мелким функционером в районной администрации. У другой — оба успешные предприниматели. У третьей — какие-то ранние и очень заслуженные пенсионеры.

Мы часто были виноваты. Да, почти всегда. То домой придем позже положенного. То тройка в четверти. То от нас несет табаком. А то и чем покрепче. Еще смели огрызаться, конечно. Но!

За это пощечинами, тычками? За это позор на глазах у друзей?

Как будто подростки — не люди с целой вселенной внутри, а мешки из кожи с потрохами и костями. Дурацкими гормонами и примитивными нервными связями.

А ведь мир никогда не переживается так остро и глубоко как в пятнадцать- шестнадцать лет. В душе столько нового, странного, противоречивого, невыносимо-прекрасного и невозможно-ужасного. Бездны! И волнуют сплошь мировые вопросы. А какие идеи!

Мы хотели создать немыслимый, новый, идеальный мир и разрушить все уродливое, несправедливое и больное. Мы хотели любить и петь.

Все чувствовалось на пределе. Экстатически. И счастье и горе — все до боли. Хоть застрелись…

У нас была только одна беда — мы не могли ничего этого выразить. Ни словами — язык улицы слишком скуден, а все другие мы отбросили как официозно-фальшивые и пафосно-книжные. Ни поступками — выходила какая-то примитивная дурь. В сердце — мечты и стихи, снаружи — колючки, едкие шуточки, злоба. Да, увы. Да, тот самый случай, когда чувства не меньше, чем про «звездное небо над головой», а в позах и фразах — дурак дураком. Ну, как у пьяного.

Но мы выросли, протрезвели. Только единицы из нас пошли в своем протесте до последнего — чересчур понадеялись, что близкие успеют спасти нас от непоправимого, и просчитались. А остальные? Мы, как вы и желали, стали такими рассудительными, деловыми, занятыми. Мы все как-то устроились в жизни, почти никто не спился, не скололся. Работаем, зарабатываем, оплачиваем счета. Создали семьи. Нормальные такие, благополучные вроде. Думаем о будущем и про образование детей.

Некотрые из нас, правда — те, которые звон пощечин запомнили не рассудком, но кожей — иногда почему-то отклоняются с правильного пути. Кто-то умудряется влюбиться в тирана и долго не может избавиться от созависимости. Кто-то анонимно исповедуется на форумах после срыва на уже своих детях, проклиная себя за эти «шлепки». Фиг знает, что с ними не так… Наверное, просто такова жизнь.

Но в целом-то, мы стараемся, крутимся.

Я вот тоже, например — серьезный, взрослый, уважающий себя человек. Дом, семья, профессиональная, черт возьми, реализация. Статьи вот пишу, публикуюсь.

И вот что я хочу написать. Прокричать, прокорябать камнем на заборе: я себя пятнадцатилетней помню! Я этого парня с этой девчонкой понимаю. Они не хорошие, не плохие, они наворотили дел, за которые не лишне было бы и ответить. Без этого уж никак. Только это все не от их пустоты и скуки случилось. Они обиженные, запутавшиеся и не понятые… Были.