Тяжкий год для либеральных кликуш

Тяжкий год для либерала. Он хочет как хуже, а выходит как всегда.

Он расстраивается, переходит на привычную для него истерику, грозит пальчиком в небо: «Я тебе! Ты у меня!»

В принципе, либералов понять можно. Они все поставили на кон. И тут пусть весь мир провалится, лишь бы им латте вовремя принесли, и их точка зрения взяла верх.

На кону все. Следующий шаг — полное банкротство. Страх ожидания порождает истерику.

Сейчас в России весь либеральный дискурс построен на ожидании трагедии, на кликушестве. Создается ощущение, что если небо упадет на землю, то эти люди будут только рады. «Мы же говорили!» — скажут они и облегченно выдохнут.

Современные кассандры кличут несчастия. И очень печалятся, когда эти несчастия обходят нас стороной, а мы все не падаем в тартарары.

Год назад, когда Россия вошла в Сирию, они тут же проиграли все наперед, провели прямую аналогию с Афганской кампанией, называя нас маразматиками, которые не помнят уроков истории.

Они очень хотели, чтобы в Сирии Россия получила «второй Афганистан», тогда была бы доказана их правота. С абсолютной убежденностью они кричали, что успехов там не будет, а будут только гробы, гробы, гробы. А успехи есть, и они страшно раздражают!

А сколько было разговоров про Украину? Где все эти прогнозы? В Киеве тем временем нервно ёрзают, потому что ситуация вокруг них складывается всё хуже и хуже, да и про любимую Савченко, за которую некоторые переживали больше, чем за собственную мать, никто больше не говорит, не вспоминает.

Напряжение сквозит в отношениях с Турцией. Вот он, казалось бы, чаемый джек-пот. Но и здесь промах. Вся конфликтная ситуация вскоре объяснилась клубком сложных внутренних противоречий в самой Турции. Там тоже часть общества мечтает, чтобы было хуже.

А весь этот хайп по поводу Клинтон и Трампа, когда мы рассуждали о том, что Америка меняется? Нам говорили, чтобы мы молчали, что мы ничего в этом не понимаем, что это невозможно. Америка — это святое! Не нам её обсуждать. И вот, пожалуйста.

Именно кликушество приводит к радостным восторгам по поводу случившихся трагедий. Умерли люди от «Боярышника» — из этого, не скрывая восторга, развернут целую философию, где «Боярышник» станет мертвой водой для всей отечественной цивилизации, для всего нашего кровавого Мордора. Упадет самолет — рукоплещут. Ввязались в войну — ждут смертей. Если надо, могут и в храме поскакать, лишь бы накликать беду.

Они ведь и вопрос о человеке ставят постоянно, о его полной деградации. Ну еще бы, проклятые большевики подчистую уничтожили генофонд нации, и приходится иметь дело с тем, что осталось. Но и тут ничего не получается. Две смерти: гибель Моторолы и Елизаветы Глинки опровергли это. С человеком ничего катастрофического не происходит. Герои и святые среди нас.

Или феномен Зои Космодемьянской, о котором вспомнили самым пошлым и примитивным способом. Ее хотели в очередной раз оболгать, но обществу, наоборот, в сиянии предстал настоящий Человек во всей необъяснимой силе и крепости.

Такой у них образ мыслей, стиль жизни. Призывать невзгоды. Апокалиптическое сознание - это признак сектантского вырождения. Апокалиптическое сознание, замешанное на мещанской идеологии.

Об ужасах и кошмарах тотальной цензуры говорит театральный деятель Райкин. Но цензурная диктатура не наступила. Райкин получает дополнительное финансирование своего театра, сам становится главным медийным лицом. Так, может быть, говоря о плохом, они мечтают исключительно о хорошем? Ну, для себя, понятное дело. И плохое вокруг мешает им достичь личного счастья и благополучия, оттого и чрезмерные эмоции? Мир воспринимается ими как черно-белая система. Если где-то плохо, то в другом месте должно быть хорошо. Вот это место и необходимо застолбить.

Ну а жизнь идет своим чередом. Англия проголосовала за выход из Евросоюза, Донбасс никто не слил, экономика России не рухнула, в Штатах победил неугодный Трамп, и что впереди — неведомо. Жизнь — это не инерционная штука, она не укладывается в сектантскую логику либерала, она не зависит от истерик и кликушества. От разговоров в кафе «Жан-Жак» небо не падает.

Мальчик без конца кричит: «Волки, волки, Путин! Волки!» А вокруг тишина. Волки будут сниться, мерещиться, преследовать его, проникнут в его душу и там будут скрести когтями. Деревенские жители больше не обращают на него внимания, они в курсе, что волки у мальчика только в голове.

Впереди 17-й год. Юбилейный. Вот где простор для аналогий и мрачных прогнозов. Лучшие люди не на шутку разойдутся. Будут призывать громы и молнии. Нам не привыкать. Мальчик все бубнит себе под нос про злых хищников, можно прислушаться, там что-то про Путина и волков, про Трампа и самолет, опять про Путина, слов становится не разобрать, изо рта идет пена, мальчик покрывается шерстью.