От «договорного матча» к реальной борьбе

Президентская избирательная кампания в России за полтора месяца до выборов развивается достаточно спокойно. С одной стороны, в этом мало удивительного: Кремль пока твердо контролирует ситуацию в стране и не позволяет возникнуть во внутренней политике ничему, отличному от аплодисментов в адрес его величества. Но с другой стороны, положение дел выглядит парадоксальным. Ведь страна погружается в кризис, уровень жизни падает четвертый год подряд, промышленность демонстрирует рекордное снижение, а по показателям неравенства мы входим в первую лигу, наряду с самыми отсталыми африканскими странами.

Грудинин: главная сенсация

Когда в декабре крупнейшая оппозиционная партия страны, КПРФ, выдвинула своим кандидатом на выборах Павла Грудинина, это вызвало определенную сенсацию. Появление нового лица на левом фланге политического спектра само по себе создавало интригу.

Российская власть довольно успешно воспроизводила саму себя в имитационной борьбе с либеральными оппонентами, но вот бороться с левой оппозицией в левой стране ей всегда было куда сложнее.

Выдвижение Павла Грудинина от КПРФ и широкой коалиции левых и лево-патриотических сил должно было, отчасти, обнулить ситуацию. Сама новизна, в условиях очень скучной российской политики, привлекала к кандидату дополнительное внимание.

Впрочем, выдвижение Грудинина, казалось, должно было устраивать власть. При всей его привлекательности для избирателя, он поначалу не рассматривался в как серьезный конкурент Владимиру Путину, зато внося интригу в скучную рутину избирательной кампании, мог помочь решить главную техническую проблему Кремля: повысить явку на выборы, легитимировав российскую политическую систему. Вроде бы, все карты легли удачно. Но буквально через две недели что-то резко изменилось. Государственные каналы один за другим начали всерьез «мочить» кандидата от коммунистов в лучших традициях газеты «Не дай бог» и черных технологий ельцинской поры.

Теперь государственное телевидение руководствуется правилом «о Грудинине либо плохо, либо ничего». Аудитории рассказывают о мифических миллиардах кандидата от коммунистов, об обманутых пайщиках его совхоза (в котором никогда не было никаких паев) и о других ужасах. Этот неожиданный пропагандистский натиск против Грудинина вызвал возмущение КПРФ, лидер которой даже пригрозил активным сопротивлением народных масс.

Грудинин и классовая борьба в России

В прессе быстро нашли объяснение этой перемене в настроениях Кремля. В соответствии с ним, администраторов внутренней политики напугал слишком быстрый рост популярности Грудинина, который они решили сдержать с помощью массированной пропагандистской кампании. С этим трудно не согласиться, но важнее разобраться в причинах этого роста популярности.

История успеха Грудинина связана с совхозом им. Ленина, которым он руководит уже больше 20 лет. Это необычный для России пример успешного предприятия реального сектора экономики, да еще связанный с масштабными социальными программами: сотрудники совхоза получают очень высокие зарплаты (78 тысяч рублей в среднем), предприятие финансирует жилищную программу, строит замечательную школу и другие объекты социальной инфраструктуры. В общем, оно выглядит островком утраченного «советского» социального рая, но посреди бурного моря рыночной экономики по-российски. Это делает эту модель не только привлекательной для миллионов россиян, но и реалистичной.

Эта модель социально-ориентированного капитализма в истории новейшей России всегда была связана с слоем «красных директоров», одним из наиболее ярких представителей и выступает Павел Грудинин.

«Красные директора» — это собирательное название для той части новой российской буржуазии (и, отчасти, государственной хозяйственной номенклатуры), которая была прочно связана с реальным сектором и ориентирована на внутренний рынок. Эти люди, с одной стороны, относятся к правящему классу — за ними стоят многотысячные коллективы, крупные и средние предприятия, они пользуются большим влиянием «на земле». С другой стороны, они серьезно страдали от неолиберальной политики руководства страны, начиная с Егора Гайдара.

Директора совхозов и предприятий ВПК, руководители советских заводов и научно-производственных комплексов были крайне недовольны радикальной шоковой терапией, сокращением внутреннего рынка, дорогим кредитом, перекачкой национальных ресурсов в финансовый сектор, а также конкуренцией со стороны иностранного капитала. Их социальный интерес заключался в протекционистской защите внутреннего рынка, поддержке потребительного спроса населения, которое должно было покупать продукцию их предприятий, в необходимости генерирования дешевого кредита. Именно эта публика была главной социальной базой КПРФ с момента ее создания. Она довольно жестко противостояла неолиберальным экспериментам и даже добивалась определенных успехов, пиком которых стало правительство Примакова-Маслюкова в 1997—1998 гг. Но стабилизация режима и выгодная сырьевая конъюнктура свели это противостояние на нет.

В путинские годы бывшие «красные директора» и связанные с ними группы внутри бюрократии оказались встроены в политическую машину государства. Они массово вступали в «Единую Россию» (побывал в ней и Грудинин). В политической конструкции «суверенной демократии», они играли существенную, хотя и не главную роль. Им поручалось обеспечение мобилизации лояльного электората, зачастую сотрудников промышленных предприятий и больших учреждений. Но с точки зрения распределения реальной власти в стране, красные директора всегда занимали подчиненное положение по отношению к финансовой и сырьевой олигархии, которая контролировала правительство и его социально-экономический курс. До определенного времени, эта система поддерживалась за счет выгодной конъюнктуры и потоков нефтедолларов.

Однако по мере того, как рост экономики сменился стагнацией, а потом и падением, платежеспособный спрос внутри страны сильно сократился, а конфликт с Западом сделал кредиты недоступными для реального сектора экономики, антилиберальные настроения внутри российской буржуазии вновь стали усиливаться. До сих пор они выражались в создании лоббистских структур, экспертных площадок и медиа (телеканал «Царьград», Московский экономический форум и т. п.), которые демонстрировали подчеркнутую лояльность власти и «патриотическому курсу» президента, но жестко критиковали либеральную экономическую политику правительства.

В 2017 г. мы увидели переход количества в качество. Скрытая фронда стала превращаться в политическую силу. Первым свою ставку сделал Алексей Навальный. Он выдвинул «популистскую», умеренно кейнсианскую программу. Большинство наблюдателей увидело в этом лишь привычный предвыборный популизм, но главным адресатом «левой» риторики Навального была недовольная часть российского бизнеса. Именно им Навальный обещал дешевый кредит, рост потребительского спроса, прекращение конфликта с Западом. И эта стратегия показала свою невероятную эффективность. Коалиция между недовольным бизнесом, средним классом и частью более широких масс стала обретать реальные черты, а Навальный действительно превратился в серьезного оппонента власти.

Но Навальный и его команда неизбежно создали либеральную версию такой антиолиграхической коалиции. Его программа, его риторика, стиль, бекграунд, а главное его команда, несмотря на все попытки выдвинуть наиболее общие, абстрактные, но привлекательные социальные лозунги, не могут мобилизовать антилиберально настроенные массовые слои населения, в первую очередь, рабочий класс. А Павлу Грудинину и коалиции левых сил, которая его выдвинула, решить эту задачу и выстроить социально-политическую коалицию, вокруг которой может быть мобилизовано большинство российского народа, думаю, вполне по силам.

Именно в этой формуле и заключается огромный политический потенциал кандидата от КПРФ. Он выступает символом и убедительным лидером новой коалиции между «красными директорами» (промышленным капиталом) и социальными низами. Такая коалиция может быть выстроена только на левой политической платформе, без которой мобилизовать большинство в России крайне проблематично.

Что бы по этому поводу не думали циничные политтехнологи, российский народ, как правило, ведет себя в политике весьма рационально. По крайней мере, на уровне «обывательского здравого смысла». Важнейшая составляющая политического капитала Грудинина — это его принадлежность к господствующему классу, которая делает его серьезной величиной в обществе и политике. То есть именно то, за что многие коммунисты (на этот раз вслед за государственной пропагандой) ставят ему в упрек, «буржуазность» кандидата от компартии, в глазах широких масс народа может оказаться важнейшим преимуществом. Неорганизованный, разбитый и деморализованный рабочий класс не верит в свою способность на равных противостоять олигархии и ее режиму. И у этого неверия в свои силы есть, к сожалению, вполне реальные основания. Единственной стратегией в такой ситуации является союз с «могущественными» людьми, представителями элиты, которые готовы заключить с народом новый социальный контракт.

«Мы — это 99%»

Именно этой логикой руководствовался Левый Фронт и его союзники, которые, фактически, выступили с инициативой выдвижения Грудинина. Для нас с самого начала его кандидатура, и предстоящая кампания рисовались в качестве конкретной формы коалиционного соглашения между разными социальными силами.

Мы видели, что невиданная за сто лет концентрация богатства и власти в руках ничтожной группы олигархии, а также нарастающие противоречия внутри российской буржуазии создают предпосылки для содержательного союза с промышленным капиталом. Предмет этого союза — социальное государство, модернизация страны, новая индустриализация, преодоление бедности и отсталости — является для нас программой-минимум, но позволяет заключить стратегический альянс с той частью промышленного капитала, которая готова разорвать с неолиберализмом и перейти к кейнсианским мерам развития

Такой альянс имеет прецеденты в истории. Например, именно по этой модели строилось революционное движение во время Великой французской революции, когда прогнившему монархическому режиму Бурбонов, опиравшемуся на узкую аристократию, противостояло Третье сословие, включавшее почти все остальное общество: от преуспевающих буржуа до голодных санкюлотов. Другой пример такого широкого социального альянса был создан в ходе американского движения Occupy WallStreet, которое строило собственную идентичность на лозунге «Мы — это 99%», противопоставляя себя ничтожной финансовой олигархии, захватившей государственный аппарат.

Коалиция, возникшая вокруг Грудинина, это не инфантильный акт добровольного подчинения новому «народному вождю», «хорошему мужику», который призван в одиночку решить все проблемы страны и найти волшебное лекарство против всех ее социальных недугов. Это инструмент создания реального народного движения за перемены. Такого движения, которое только и может стать рычагом реальных перемен и реальной борьбы за власть.

Нельзя не замечать, что сторонники Алексея Навального сумели добиться немалых успехов в строительстве такого движения, разумеется на либеральном фланге. Они действительно построили эффективную, разветвленную и массовую структуру мобилизации. Да, она опирается на меньшинство, но весьма значительное и энергичное. У левых сил такого инструмента пока нет, и это является их стратегической слабостью. Наша задача преодолеть ее.

Часть левых отреагировала на выдвижение Павла Грудинина крайне негативно. Они инициировали, например, кампанию за «красный бойкот» выборов по образцу «забастовки избирателей», которую готовят сторонники Навального. Но между этими двумя кампаниями есть содержательная разница, которая не имеет отношения к взглядам их участников. Если у Навального есть реальная опора — созданное им движение из тысяч сторонников — то у «красных бойкотистов» такого движения нет. Поэтому для Навального бойкотизм это возможный (хотя не факт, что верный и самый эффективный) способ политической борьбы, который будет иметь некий эффект, то для его красных эпигонов это просто замаскированная капитуляция. Тот ничтожный эффект, которого они добьются, будет полностью поглощен гораздо более масштабной кампанией Навального. В этом плане, сознательно или нет, но бойкотисты просто «проголосуют» за «партию» Навального.

Другой аргумент критиков союза левых с Грудининым сводится к тому, что прежде чем вообще участвовать в реальной политике, левые должны «разбудить» свою социальную базу, занявшись агитацией и пропагандой в среде пролетариата. И только потом, создав широкую и сознательную массу сторонников коммунистических и социалистических взглядов, переходить к борьбе за власть. Это довольно старый и традиционный аргумент в дискуссиях социалистов. Например, к отказу от участия в буржуазных выборах и заведомо нечестной думской политике российских социал-демократов перед Первой мировой войной призывала фракция отзовистов, на борьбу с которой много сил потратил Владимир Ленин.

Дело ведь заключается в том, что при всей важности агитационной работы, самым мощным средством «пробуждения» рабочего класса являются не проповеди интеллигентов, а его собственный политический опыт. Отказ от участия в реальной политике означает лишь отказ от субъектности, от всякой активной роли. И тогда любая, даже самая убедительная пропаганда в блогах и на Ютубе будет работать не на создание движения, а на создание новой, может быть очень многочисленной, но все же секты доктринеров, полностью оторванной от реального опыта многомиллионных масс, для которых судьба страны — это их собственная история, которую нельзя отложить «на потом». Сторонники отказа от политического участия в пользу мирной агитации должны понять, что ни у них, ни у нашей страны просто нет никакого «потом». Неизбежные перемены все равно будут происходить, просто в других формах. Место левых займут либералы или фашисты, или и те, и другие вместе взятые, которые мобилизуют недовольство миллионов людей, но под совсем другими лозунгами — как это уже произошло на наших глазах в одной братской стране.

От «договорного матча» к реальной борьбе

В противостоянии либеральному правительству и стоящей за ним олигархии, «красные директора» нуждаются в широкой народной поддержке. Именно поэтому их политические представители будут стремится построить широкий демократический альянс, который бы учитывал реальные интересы социальных низов, без помощи и деятельного участия которых победить авторитарный режим наша промышленная буржуазия не может. Во всяком случае, в открытой борьбе.

Но нет сомнений, что и руководство КПРФ, и сам Павел Грудинин (и многие другие им подобные) предпочли бы не доводить дело до лобового столкновения, пусть даже и в электоральном формате. Они хотели бы договориться «по-хорошему». Например, продемонстрировав Кремлю высокий электоральный результат, убедить Путина и его окружение пойти на назревшие реформы в духе курса правительства Примакова. Именно эта надежда на «полюбовные» договоренности, на компромисс, и является главной причиной того, что предвыборная кампания протекает относительно вяло.

Нарастающий экономический и социально-политический кризис оставляет мало шансов на то, что мечты об историческом компромиссе сбудутся даже в самом скромном формате. Уменьшение пирога ведет лишь к обострению борьбы за власть и ресурсы. А потому российская верхушка мобилизует все силы для того чтобы сохранить свой монопольный контроль над страной. Соглашательская стратегия неизбежно провалится, и это будет толкать нерешительных коммунистов к радикализации. Собственно, истерическая пропагандистская кампания против Грудинина по телевидению и в прессе — это лишь первое проявление этого процесса.

Более жесткий стиль ведения предвыборной кампании позволил бы решить главную задачу оппозиции: убедить население, что в этот раз речь идет не о «договорном матче», а о реальной борьбе с серьезными шансами на успех. К сожалению, многие руководители партии, похоже, сами являются жертвами веры в успех «договорняка».

У широкой коалиции между разными социальными классами всегда есть ахиллесова пята: нерешительность, колебания, половинчатость. Значит ли это, что такую коалицию не следует заключать?

Нет, не значит. Потому что реальные задачи, которые она перед собой ставит выходят далеко за пределы дня голосования 18 марта. Предвыборная кампания будет лишь этапом — хотя и очень важным — в становлении народного движения под левыми лозунгами. Задача Левого фронта и других активистских групп в этой кампании стать ее радикальным флангом. На практике продемонстрировать — и руководителям партии, и миллионам ее сторонников, и вообще всему народу — что в рамках этой коалиции есть альтернатива тактике торговли с олигархией. Эта альтернатива, которая сегодня кажется слишком рискованной не только лидерам КПРФ, но и многим нашим гражданам, неизбежно будет набирать популярность по мере того, как исчерпаются все попытки договориться, убедить нынешнюю власть высечь самою себя, сменив вектор общественного развития.

И тогда нас ждет гораздо более насыщенная, динамичная и напряженная борьба. Борьба за всю полноту государственной власти в России. И произойти это может гораздо быстрее, чем многим кажется.