Молодость, которая убивает

В последние 30−40 лет своего существования царская Россия столкнулась с «противником», против которого не было тогда оружия. Это резкий и масштабный демографический прирост населения.

Распространенным мнением является то, что прирост населения — это хорошо, а вот убыль или стагнация — однозначно негативный фактор. Иногда бывает так, что резкий прирост населения может содействовать разрушению социальных и политических структур общества на той или иной территории. Особенно опасным это становится при смене экономической формации. А применительно царской России все это выпало на момент слома аграрного уклада и перехода к индустриальному. Апробированный способ борьбы с негативными последствиями перенаселения — это заселение «демографическими излишками» пустующих земель, принуждение к эмиграции, ускоренная индустриализация и так далее по степени эффективности (урбанизация, захватнические войны и т. п.). Нужно лишь пережить самые «трудные» 20−30 лет, т.е. эпоху одного-двух поколений. Но это весьма непросто.

Что имеется в виду под негативными сопутствующими факторами применительно царской России? Во-первых, резко увеличивается количество «потребителей» (едоков) при том, что динамика прибавочного продукта показывала существенно меньший рост. Проще говоря — в обществе резко вырастает количество «лишних» людей. Площадь пашни в РИ в 1897 — 1914 годах увеличилась на 20−25%, средняя урожайность практически не выросла (7−8 центнеров с гектара), а вот население подросло со 126 до 167 миллионов в 1897—1913 годах (на 33%) — без учета Финляндии. К 1917 году оно выросло еще на 8−9 миллионов человек до 175−177 миллионов. При этом в 1897 году до 89% населения было сельским, то в 1913 году — около 85%. Это прекрасно иллюстрирует, насколько необходимы были столыпинские реформы и аграрная колонизация Туркестана и Сибири, которые все равно запоздали по времени.

Во-вторых, общество на этом этапе резко молодеет и резко же глупеет. Средний возраст жителя Российской империи в 1917 году — 18−19 лет. В 1897 году половина населения страны была моложе 20 лет, а две трети населения — моложе 30 лет. К 1914−1917 годам ситуация изменилась еще более в сторону «омоложения», и Россия оказалась страной подростков, где около 60 процентов людей были моложе 20 лет! И это были в основном сельские подростки с зачаточным уровнем образования (часто и без него).

Я специально посмотрел данные по другим странам Европы. В работе Michel Hubert. Deutschland im Wandel: Geschichte der deutschen Bevölkerung seit 1815 говорится, что во Втором Рейхе в 1910 году доля подростков моложе 19 лет была около 43% (тоже немало, конечно), а во Франции в том же году — менее 34%.

Государство, каким бы оно не было хорошим, банально не успевает за таким резким ростом численности населения. Не хватает чиновников, учителей, полицейских, офицеров, инженеров и так далее. Ведь их надо подготовить, а это 5−10−15 лет. Прущая из хинтерланда молодежь размывает узкий слой более-менее образованных людей. Идет повсеместная радикализация со всеми вытекающими: дрова сухие, их много и осталось только поднести спичку. Спичкой стала Первая мировая война, в ходе которой в армию было мобилизовано почти 15,5 миллионов человек. То есть, сельская полуграмотная молодежь получила шинель, винтовку и начальное образование, позволяющее прочитать агитационные листовки. Дальше все было делом техники.

Теперь сравнение по численности стран (прирост):

Россия (1897−1913) — 126 — 167 миллионов человек (33%), без учета Финляндии

Германская империя (1895 — 1910) — 52,2 — 65 (24%)

Франция (1896 — 1911) — 38,5 — 39,6 (3%)

Великобритания (1891 — 1911) — 37,4 — 44 (18%) — с учетом всей Ирландии

Италия (1892 — 1911) — 30,3 — 35,1 (16%).

Цифры, понятно, могут гулять, но тенденция понятная. В Германии и Великобритании был заметный прирост. Но из Германии и Великобритании шел устойчивый поток эмигрантов, каждый год сотни тысяч людей переезжали в США, Канаду, Аргентину, Чили, Австралию и так далее. Плюс в Великобритании и Германии уже была мощная индустрия, требовавшая новые рабочие руки, плюс десятилетиями шел процесс урбанизации: города росли, расширялись, они вовлекали в свою экономику все новые и новые волны молодежи.

В России этого ничего не было. Столыпинские реформы (хотя и запоздавшие) все же дали результат, удалось переселить в Сибирь и на Дальний Восток несколько миллионов человек, но Поволжье, Украина, отчасти Кубань и нечерноземная зона нынешней РФ оставались аграрно перенаселенными. Специально поясню, в чем тут заковыка. Социалисты и коммунисты считали, что аграрный вопрос заключается в том, что надо якобы раздать землю помещиков крестьянам, хотя в 1913 году большая часть сельскохозяйственных земель в Российской империи уже принадлежала им. Формально, русский крестьянин мог иметь 10 и даже 15 десятин земли, что было неплохо, но урожайность в 7−8 центнеров с гектара не позволяла ему производить товарные излишки (для понимания: земледельцы Восточной Пруссии в 1913 году снимали до 35−40 центнеров с гектара). У каждого крестьянина, как правило, было несколько сыновей, участок приходилось дробить. В итоге уже на следующей итерации России грозило стать страной «лоскутного» сельского хозяйства, которое ведет население, с трудом себя содержащее.

Ситуация была очень хрупкой, и отсюда идут заявления о необходимых России «двадцати годах мира». Единственная попытка избежать демографического коллапса на тот момент — это заселение окраин, плавная индустриализация и рост производительности труда (увеличение прибавочного продукта). Все это было сорвано в момент вступления Российской империи в Первую мировую войну. После нее последовала Гражданская война, эпидемии, голод, затем коллективизация, когда крестьян коммунисты превратили просто в рабов (своеобразное «решение крестьянского вопроса»), а затем значительную их часть утилизировали в новой войне с Германией.

Проще говоря, «человеческий капитал» был растрачен самым безумным способом.

Reddevol