Как журналисту выжить на войне

Всем корреспондентам прошлых, настоящих и будущих войн, моим коллегам, пропавшим без вести, павшим, выжившим и тем, кому ещё предстоит погибнуть, посвящается…

От автора

Войны были, есть и будут.

И всегда найдутся люди, которые станут освещать эти войны в средствах массовой информации. Разумеется, не все военные корреспонденты с этих войн вернутся живыми. Именно для того, чтобы смертей среди журналистов было как можно меньше, и написана эта книга.

I. Что такое война

Война — это совершенно не то, что вы видите в кино, особенно западном, наблюдаете по телевизору, о чём читаете в книгах.

Современный художественный фильм, как иностранный, так и наш, — это исключительно вымысел, набор стереотипов и клише, которые к реальной войне и, тем более, жизни людей в боевых условиях, не имеют никакого отношения, но, тем не менее, постоянно создают у зрителя ощущение понимания истинной сущности войны, а также того, как на ней следует действовать.

В начале 90-х годов прошлого века я встретился с достаточно известным в те времена режиссёром, который был на гребне популярности. Режиссёр на достигнутом останавливаться не собирался и планировал поставить фильм о войне СССР в Афганистане.

Так как мне пришлось в Афганистане именно служить офицером в рядах 40-ой общевойсковой армии, то режиссёр, рассказав сюжетные ходы своей кабинетной задумки, спросил, может ли это совпадать с реальностью, с действительностью на войне.

Я честно ответил, что это даже близко никакого отношения к войне не имеет, потому что там люди так не думают и, тем более, так себя не ведут.

Замысел режиссёра был красив по наполнению, но страдал всего одним недостатком — полным отрывом от действительности, от реального существования людей на войне, от понимания их психологии и, как следствие, поступков в той или иной ситуации.

Насколько мне известно, фильм об Афганистане так и не был снят.

Сомневаюсь, что именно мои слова разубедили режиссёра. Полагаю, что кроме меня он общался ещё со многими солдатами и офицерами, прошедшими через Афганистан. Скорее всего, наши рассказы совпали, что, в итоге, заставило творца отказаться от такого заманчивого, но очень недостоверного замысла.

Говорю об этом лишь потому, что художественное кино про войну никогда не будет равно самой войне и полагаться на фильмы, чтобы пытаться познать сущность войны и, как итог, правила своего поведения на ней, это заниматься откровенным самообманом. Иностранную кинопродукцию в расчёт вообще не беру, так как это исключительно вымысел, где реальности — ни на йоту. Впрочем, и наши современные кинотворцы в своих безумных фантазиях уверенно настигают своих зарубежных коллег.

Возьмём, допустим, столь любимый киношниками всего мира такой высокохудожественный атрибут, как взрывное устройство, а в просторечье — бомба. В кино мы обязательно видим следующий комплект злодея: бомба, цветные провода, таймер, заботливо отсчитывающий не только минуты, но и секунды, чтобы герой мог понимать, сколько ему ещё жить осталось.

Соответствует это действительности? Нет, не соответствует, так как ни один сапёр в мире никогда не облегчит работу противнику. Напротив, он сделает всё, чтобы бомбу (мину, взрывное устройство) не нашли, а если уже и обнаружили, то не смогли бы её обезвредить. Тем более сапёр не оставит разнообразные часто мигающие лампочки, часовые стрелки, тревожно отщёлкивающие секунды, и прочую киношную мишуру.

В своё время мне пришлось тесно общаться с сапёрами на войне. Поверьте, это дьявольски хитрые ребята, фанатики своей работы, и если они что-то где-то на каких-то тропах или же в помещениях закладывали, то делали это с вполне предсказуемым печальным результатом для противника.

В 1940 году, более семидесяти пяти лет назад, по результатам войны с белофиннами в Ленинграде в военно-транспортной академии было издано для войск специальное методическое пособие известного сапёра Ильи Григорьевича Старинова, которое называлось просто и без затей: «Белофинские мины и ловушки и борьба с ними». Илья Григорьевич, в частности, говорил:

«Белофинны применяют самые разнообразные ловушки (автоматически взрывающиеся мины). По действию все ловушки можно разделить на следующие типы:

1. Нажимные — взрывающаяся при нажатии (при наступании) на крышку ящика или на корпус ловушки.

Такие типы применяются на дорогах и тропинках.

2. Мины, взрывающиеся при натяжении ниток, бечевок и проволок.

Такие ловушка устанавливаются в зданиях, в лесу на деревьях, в кустах, а также привязываются к различным предметам воинского снаряжения или домашнее обихода (велосипеды, одежда, повозка, снаряжение и пр.). Отмечены даже случав такого варварства, как установка ловушек у трупов убитых солдат.

3. Мины, взрывающееся при обрыве нитей — с электрозамыкателями. Отмечен случай установки такой ловушки в лесу.

Отсутствие надежных предохранителей приводит к тому, что установка ловушек становится значительно опаснее, чем их обезвреживание. При применении электрозамыкателей последние ставятся или в одном ящике с зарядом иди вблизи от заряда.

Приводим несколько характерных примеров установки ловушек.

1. На обочине дороги в снегу лежали три различные корзинки с домашней утварью. Две из оказались без зарядов, третья имела снизу заряд с взрывателем. Корзины удалялись с помощью веревки с расстояния 25 м, и потому взрыв заряда не вызвал жертв.
2. На обочине дороги лежала доска, заграждая частично проезжую часть. Доска при тщательном осмотре оказалась минированной — под доской был заряд с взрывателем, соединенным бечёвкой с доской.
3. На обочине дороги лежало поваленное дерево, мешавшее проезду. Дерево оказалось минированным — на нем снизу был установлен замыкатель с кольцом из голой медной проволоки, в стороне найдена батарейка к карманному фонарю. Провода были обрезаны, изолированы и заряд извлечен.
4. При осмотре дома на двери было обнаружено на гвозде старое пальто.

При входе в дом через разбитое окно при осмотре под пальто был найден заряд с замыкателем — провода были обрезаны и заряд извлечен.

Часто двери минируются с применением терочных или ударных воспламенителей.

Уничтожение ловушки и меры безопасности:

1. Не открывать дверь без необходимых предосторожностей. Видимая проволока может служить маскировкой.
2. Привязать к ручке двери длинную веревку, отойти в безопасное место и открыть дверь веревкой.

Взрыв может произойти с замедлением, а потому, если произойдет отказ — входить в землянку ранее чем через 5 минут воспрещается.

3. Войти с фонарем в землянку и осторожно осмотреть ее внутри.

Примечание: при применении ударного взрывателя взрыв может произойти и сразу при открывании дверей".

Повторю, это было написано почти восемьдесят лет назад. Абсолютно понятно, что за прошедшие десятилетия и множество войн, которые становились всё коварнее, инженерная мысль не стояла на месте и способы убийства человека неизмеримо выросли, стали разнообразней, изощрённей, в то время как Голливуд и российские кинопроизводители привычно штампуют давно устаревшую клюкву в виде бомб с часами, которую цепко удерживают в голове впечатлительные граждане, стараясь разглядеть в каждом бесхозном предмете разноцветные проводки либо услышать тикающий механизм.

Самым большим разочарованием для человека, впервые попавшего на войну, является то, что он не видит именно того, что постоянно наблюдал в художественном кино. На первый взгляд кажется, что и войны никакой нет, окрест — тишь и гладь. Но это — исключительно на первый взгляд, потому что война есть, только идёт она совершенно не так, как её привычно показывают в кино. Безусловно, есть стрельба, обстрелы, засады, ранения, смерти, есть всё, но не в такой концентрации и не в одном месте, как это происходит на экране.

Чтобы было понятней. Если вы с утра пораньше зайдёте в поисковик Интернета, введёте в строку поиска «происшествия и преступления», то с ужасом обнаружите, что весь мир кишмя кишит исключительно убийцами, насильниками, бандитами, мошенниками, садистами и прочим асоциальным элементом. Да так кишит, что на улицу страшно выйти. Но если вы совершите над собой усилие и всё-таки покинете квартиру, то с удивлением обнаружите, что людей приличных и порядочных — подавляющее большинство, и за весь день вам так и не удастся увидеть ни убийства, ни грабежа, ни даже насилия.

Говорит это о том, что преступлений вообще в городе не было? Конечно же, не говорит.

Такая же ситуация и с войной.

Как-то мы с коллегой, который впервые отправился на вторую чеченскую войну, прилетели в Ингушетию, а оттуда, на частной машине, отправились в Грозный. Товарищ постоянно вертел головой по сторонам, всматривался в пролетавший мимо пейзаж и всё чего-то ждал, внутренне напрягаясь.

Въехали в разрушенный Грозный. Подъехали к нужному дому.

— А где же война, — спросил недоумевающий и разочарованный коллега, который за всё это время не услышал ни одного выстрела.

— Нигде и везде, — ответил я, — привыкай. Это тебе не кино.

Поэтому, если вы собираетесь стать военным корреспондентом, забудьте все современные фильмы про войну, которые вы смотрели, выбросьте их из головы, и начинайте свою жизнь на войне, стройте своё поведение в районах боевых действий, исключительно с белого листа, полагаясь на опыт людей, неоднократно обкатанных войной и которых вы, несомненно, встретите в районах боевых действий.

Как пример. В годы Первой мировой войны моего прадеда, неграмотного крестьянского парня, мобилизовали и бросили на Западный фронт против германца. Естественно, он ничего не знал, не умел, что такое война даже умозрительно не представлял, будучи обделённым в силу отсутствия прогресса таким лживым пропагандистским счастьем, как радио, телевидение, синематограф, а по тогдашнему определению — фИльмой, с ударением на первый слог.

Новобранцев пригнали на передовую, привычно разбросали по ротам и батальонам, которые ранее были обескровлены тяжёлыми наступательными боями.

Прадеду повезло, в роте оказался много старше знакомый мужик из его забитой деревни, который был призван в армию ещё до войны, и к которому прадед сразу же прибился, дав себе зарок — в бою действовать исключительно так, как будет поступать тёртый, выживший в кровопролитные предыдущие месяцы, земляк по фамилии Заяц.

Первый бой. Офицеры поднимают в атаку солдат и те, в полный рост, по прямой, с восторженными молодецкими криками «Ура» во весь опор несутся на германские окопы.

Прадед смотрит на Зайца, в точности следуя тому, что делает опытный обстрелянный солдат: Заяц пригибается и прадед тут же клонится к земле; Заяц бежит зигзагами и прадед поступает также; Заяц старается спрятаться за кустом, выпуклостью земной, и прадед делает то же самое.

Застучали пулемёты, Заяц тут же грохнулся на землю, несмотря на то, что воодушевлённые новички по-прежнему яростно летели вперёд. Вполне понятно, почему они так поступали. Неопытные солдаты ещё не видели смертей, растерзанные тела, и, как всякие новички на войне, были свято уверены, убеждены, что убить могут кого угодно, но только не их.

Понимание собственной смертности приходит к человеку на войне только тогда, когда эту смерть он видит наяву и в реальном времени. Был солдат, какое-то мгновение — и нет солдата…

Затем по наступающим ударила артиллерия.

Финал. Батальон, численность которого приближалась под тысячу человек, был искрошен в капусту, половина холмиками осталась лежать в поле, аккурат напротив немецких окопов.

Выжили исключительно старослужащие — опытные бойцы, Заяц, мой прадед и те новобранцы, которые подобно моему предку также решили для себя, что в бою они будут держаться исключительно опытных солдат.

Стоит ли говорить, что после войны из всех многочисленно призванных и мобилизованных в деревню вернулось всего несколько мужиков, среди которых был Заяц и прадед. И все оставшиеся годы он вспоминал тёртого земляка исключительно добрым словом, числя его не только учителем, но и спасителем на той кровавой германской войне.

Теперь о документальной хронике. Если начистоту, то такая же несуразица, как и художественное кино.

Поверьте, документальные фильмы монтируют не менее ловко, нежели в синематографе. В документальной хронике количество доморощенных постановок самодеятельных «актёров» с автоматами в руках не уступает художественным кинопроизведениям.

Складывается убеждение, что документалисты штампуют свою продукцию, ориентируясь исключительно на голливудские клише, отталкиваются не от действительной жизни на войне, а оттого, что о ней придумали ранее кабинетные сценаристы с пылким воображением. Допустим, вы смотрите документальные кадры, где бойцы одной из противоборствующих сторон в полный рост, гурьбой, стреляя из автоматов, идут в атаку. Голос за кадром пытается вас убедить, что вы — очевидец штурма городского квартала, кровопролитных боевых действий.

Не верьте. В бою никто не станет бегать по открытой местности, тем более, скопом и сразу. В перестрелках люди как-то уменьшаются, всё больше припадают к земле, всасываются в неё, судорожно цепляются за каждый выступ, складку земли, стараясь за ними укрыться, и медленно, неуклонно, фактически на брюхе, либо на четвереньках, упорно ползут вперёд.

Да и сражение в городских кварталах ведётся по-другому. Как оно ведётся?

Боевой Устав, закон для военных, говорит следующее: дом за домом, улица за улицей, квартал за кварталом. Что это означает? Это означает, что подразделение (либо бородатые парни) сначала занимает один дом, проверяя каждую квартиру и, закрепляя часть бойцов на крыше, чтобы они могли контролировать местность и, в случае чего, подавить огневые точки противника, а затем занимает второй дом. И так берётся вся улица. Затем — квартал. Ну, и, в итоге, город…

Подобная тактика универсальна и применяется всеми без исключений военными, либо теми, кто, взяв автоматы в руки, сбились в вооружённые формирования, в мире. А теперь вспомните телевизионные картинки из Афганистана, Ливии, Сирии, Йемена, где лихие бородатые люди отважно летают на легковых машинах по улицам воюющих городов. А толщина стали у машин миллиметра полтора-два. И что? Спасёт она в случае обстрелов? Конечно же, нет, не спасёт.

К слову, когда вы видите в западных всевозможных фильмах полицейских, укрывающихся за легковыми машинами от автоматных пуль плохих парней, посмейтесь, ибо машина, даже патрульная полицейская, защитить от пули в принципе не может.

Как ведёт себя боец в условиях городского боя? Если говорить просто и без всяких вычурностей — трётся обо всё на своём пути. Поверьте, даже искушённый боец делает это инстинктивно при любом звуке выстрела, ибо не знает он, где противник, и откуда он стреляет — этажей много, окон сотни. Поэтому боец бежит, падает, ползёт, идёт, вжимаясь в стены, т.е.: собирает всю грязь по дороге, рвёт одежду и, в итоге, представляет собой чумазое существо с разводами грязи на лице, шее, руках.

А теперь вспомните воюющих в городе, которых вы наблюдали на экранах телевизоров? И как они вам? Как вам их одежда чистая и ни разу не рваная?

Вы в лес хотя бы на день по грибы ходили? Безусловно, хоть раз в жизни, но ходили.
Вспомните, что брали с собой? Как правило, нехитрую еду, обязательно воду, нож, рюкзак либо сумку, ну, и остальное, исходя из собственно леса, погоды, маршрута.

Что такое боец в условиях боя в городе? Это, грубо говоря, грибник, который, в отличие от вас, пошёл в неизвестно какой лес с неизвестными последствиями, так как в бою за город можно легко оказаться запертым противником в каком-нибудь доме дней на тридцать, например. И не факт, что в этом доме будут: вода, еда, боеприпасы, средства связи.

Что обязательно должно быть у бойца в бою за город: оружие, боеприпасы, продовольствие, вода, средства связи, медикаменты.

Вы всё это у «воюющих в городах» видели? Ну, боеприпасы, рюкзаки там и тому подобное? Вот и я ни разу не видел. Более того, когда показывают картинку с войны, я сначала смотрю на количество боеприпасов и только потом — на тип оружия.

Любой автомат без боезарядов — ничто. Просто железо. Поэтому боец старается взять с собой как можно больше боеприпасов. Часть патронов в магазинах, часть — россыпью в рюкзаке. И как вам лихие «бойцы» максимум с двумя магазинами к автомату и без дополнительных боеприпасов? Исключительно — цирк шапито на выезде.

Вы можете подумать, мол, боеприпасы в машине остались, на базе и тому подобное.
Нет, так на настоящей войне и у настоящих бойцов, с бородами или без, не бывает. Так вообще никогда и нигде не бывает.

А гранаты у «бойцов в городе» вы видите? Вот и я их не вижу. А ведь каждый штурм любого многоквартирного (да и не только многоэтажного) дома, это, в первую очередь, брошенная в подъезд, комнату, где может притаиться враг, граната, а лишь потом — движение вперёд.

И когда вы видите, что группа солдат в камуфляже весело, не останавливаясь, без предварительных бросков гранат, галопирует внутрь многоэтажки — не верьте. Так на войне не бывает. Никто сразу и бездумно не побежит туда, где может быть враг или же мины-ловушки.

Когда показывают картинку «боёв за город», смотрите на обувь воюющих. Вы скажите, мол, и босиком воюют. Воюют, конечно же. Но не забывайте, что самая большая опасность в боях за город для бойца — это битое стекло, которым усыпаны тротуары и дороги, острые режущие осколки снарядов, обрывки арматуры. Много босой человек по ним набегает, далеко уйдёт?

Западные корреспонденты, выезжающие в Ирак или Афганистан, просто обожают показывать своих бравых солдат, время от времени берущих штурмом очередной жилой дом, обнесённый высокими глиняными стенами.

Происходит эта зачистка, по версии телевизионщиков, следующим образом.

Пять или десять солдат, напряжённых и очень ответственных, слипшись как переваренные пельмени в кастрюле холостяка, держа оружие наизготовку, мелкими-мелкими шажками передвигаются вдоль стены и подходят к деревянным дверям.

Затем бойцы начинают громко орать, подбадривая друг друга, бьют ногами в массивные двери, которые, о чудо, тут же распахиваются, и солдаты вбегают во двор и мчатся во весь опор ко входу в дом, не забывая при этом всё так же интимно вдавливаться друг в друга.

По странному восточному волшебству эти двери так же не заперты и бравые вояки, продолжая завывать и заклинать, мгновенно всасываются в дом, громко стуча копытами и помахивая хвостами.

Ещё через пару минут солдаты уже на крыше, победно вскидывая автоматы вверх. Ну, и чтобы у зрителя не возникало никаких иллюзий относительно того, что западные бойцы только-только накрыли логово злейших террористов, на свет божий извлекается несколько автоматов Калашникова, якобы найденных бойцами в доме.

Абсолютно понятно, что лавры голливудских кинорежиссёров не дают спать спокойно их коллегам-документалистам.

Во-первых, зачем солдатам ползти вдоль стены, прижавшись друг к другу? Исключительно для того, чтобы из-за этой стены кто-то кинул пару гранат и тут же свалил всех наступающих?

Во-вторых, ясно, что бравые бойцы не пешком к этому дому притопали, а приехали на бронетранспортёрах, либо на массивных внедорожниках. Кто мешает машину вплотную к стене подогнать, бойцу на неё влезть, осторожненько так голову над стеной поднять и посмотреть, что во дворе, а также в доме, творится? Разведку, так сказать, провести, оценить силы и средства противника, если он там есть, конечно же.

В-третьих, а кто завывающим киборгам сказал, что двери не заминированы, что можно зверски садить по ним ногами и тут же заскакивать во двор? Как правило, двери ставят на растяжки, который обычно срабатывают через три-шесть секунд, ровно тогда, когда атакующие двери эти минуют, выйдут на открытое пространство.

Об этом, если помните, более семидесяти пяти лет назад писал прославленный сапёр Илья Григорьевич Старинов. И, не сомневайтесь, его англо-американские коллеги тоже многократно о том же говорили и писали, в том числе и специальные боевые практические наставления для своих солдат.

В-четвёртых, если бойцы так уверены, что в доме террористы, то почему пару-тройку гранат в окна и двери не швырнут, не обезопасят себя перед входом в здание?

Они что, бессмертные, эти отважные солдаты?

Подобные вопросы можно задавать, задавать и задавать.

Где вы видели, например, террориста, который из дома удрал, а автомат — основное средство производства, имеющее свою цену в деньгах, кормильца и защитника — спрятал так надёжно, так надёжно, что его неискушённые вражеские солдаты, ни дня не жившие в местных домах, не знающие, где и как искать, тут же и нашли.

И зачем оружие прятать именно в доме? Ведь, если найдут, сразу запишут во враги всю многочисленную семью со всеми вытекающими из этого последствиями.

Уважающие себя злодеи, любящие родственников, никогда оружие дома не спрячут. Найдут места понадёжней. И, поверьте, если ребята-боевики что-либо спрячут, то найти это будет очень непросто. Порой они сами не находят оружие, которые закопали ранее, либо надёжно припрятали вне дома.

Кстати, стреляют на войне значительно реже, нежели вы это видите по телевизору или в кинотеатре. Причём стреляют только тогда, когда это требует исключительно необходимость.

Почему? Потому, что боеприпасы надо беречь, зазря их переводить не даст ни один командир, да и любой солдат понимает их ценность. И ещё потому, что любая стрельба в сторону противника рано или поздно приводит к ответным действиям: автоматным и пулемётным очередям, миномётному, а то и артиллерийскому обстрелу, где и погибнуть можно. Поэтому противники стараются друг друга без причины не провоцировать, не нервировать, не дёргать, чтобы впоследствии самим не нервничать и не дёргаться.

Что касается собственно производства документального телевидения, то знал я одного бойкого телекорреспондента, который через раз умудрялся репортажи из Чечни снимать в Москве, бодро записывая свои синхроны в полутьме, где антуражем были какие-то развалины доходного дореволюционного дома в кадре, и пара-тройка чадящих покрышек за кадром.

Если вы думаете, что подобное «ноу-хау» исключительно российское, то не торопитесь гордиться Родиной. Подобные фокусы уже давным-давно освоили некоторые пронырливые западные «военкоры», привычно штампующие свои репортажи вдалеке от передовой.

Поэтому, и документальным фильмам особенно не верьте, не пытайтесь копировать, примеряя к себе, поведение «воюющих» в кадре. Это — не то, что вам надо. Это — явно не пример для подражания.

Продолжение следует.