Страна дяди Тома

К концу XIX века на экономическом ландшафте России присутствовали три основные группы: старообрядческие купцы и промышленники, иностранный капитал и аристократы-помещики.

Самыми многочисленными, активными и деловитыми бизнесменами были старообрядцы — в то время на них приходилось около 60% всех капиталов империи. Но доля эта год от года, начиная с 1860-х годов, понемногу уменьшалась в пользу «иностранных инвесторов». Иностранцы отгрызали куски собственности и у аристократов — но последние были только рады: новые собственники были близки по духу, часто разговаривали на одном языке (преимущественно на немецком и английском), и также рассматривали Россию как колониальную территорию, а проживающий тут народ — как папуасов или индийцев. В общем, были своими.

В это время старообрядцы стояли перед выбором: сгинуть под натиском иностранцев, или выстроить в пику режиму русский, социально ответственный бизнес. Нормальный путь для всех стран того и более позднего времени, освобождающихся от колониальной зависимости и строящих национально-буржуазное государство.

Но ситуация для старообрядцев осложнялась тем, что они были лишены политических прав — то есть легальных способов ведения борьбы за свои права. Более того, законы Российской империи ставили их в разряд низших каст, если пользоваться терминологией другой колонии — Индии. Формально даже безграмотный, но православный, крестьянин из глуши по статусу был выше московского старообрядца-купца I гильдии.

Поэтому неудивительно, что старообрядцы вынуждены были войти в нелегальную политику, чтобы добиться ее легальности. Первым шагом в этом направлении стала Революция 1905 года.

Ей предшествовал примерно 10-летний период, когда старообрядческая буржуазия готовила кадры для террора и восстания.

Важную роль в замыслах русской буржуазии (сразу следует уяснить, что на тот момент русская буржуазия на 90% состояла из старообрядцев, поэтому договоримся называть ее именно так) призван был сыграть марксизм. Советская официальная историография, а сегодня и российская, обычно рассказывает, с каким трудом, на нелегальном положении, большевики насаждали тут эту теорию. Но все было, мягко говоря, не так.

Маркс на службе сектантов

Еще в 1897 году старообрядцы основали у себя в Замоскворечье легальные «Пречистинские курсы», где рабочим и мещанам читали лекции о социализме. К 1905 году на них обучалось около 1,5 тысяч человек. Могло бы учиться больше, но старые здания не вмещали всех желающих ознакомиться с идеями Маркса-Энгельса. Тогда одна из представительниц могущественного старообрядческого клана Морозовых внесла 85 тысяч рублей на строительство 3-этажной марксистской школы. Землю под школу выделила Городская Дума, которую возглавлял старообрядец Гучков, и в которой они составляли большинство до 1917 года включительно. Более того, эта школа на изучение марксизма получала субсидию из городского бюджета в 3 тысячи рублей ежегодно.

После теории последовала практика. Русский буржуа Хлудов так описывал Революцию 1905 года: «Старообрядцы-рабочие убедились, что социальная справедливость не вечна, если зависит от воли иноверных частных собственников, и даже единоверных предпринимателей, вынужденных играть по правилам падшего мира. Старообрядцы стали бороться не с владельцами фабрик, а с антихристовой властью, мешавшей по-христиански распоряжаться фабриками и заводами».

Старообрядский буржуа Прянишников в конце 1890-х годов кооптирует в марксистско-сектантские ряды эсдека, студента из Женевы Владимира Бонч-Бруевича, которому он присваивает псевдоним «дядя Том».

Бон-Бруевич осенью 1898 года отправляется в Англию в качестве организатора переселения духоборов с Кавказа в США и молокан — в Канаду. На деньги старообрядских купцов «дядя Том» устраивал там сектантов, а в 1904 году стал издавать для их российских собратьев журнал «Рассвет», где он фигурировал как «старообрядец Семен Гвоздь».

После победы Революции 1917 года «дядя Том» становится главным посредником между сектантами всех толков и верхушкой советской власти. В частности, Бонч-Бруевич возглавил и провел операцию по возвращению из-за границы десятков тысяч инакомыслящих, бежавших от царского режима (его брат Михаил, кстати, был активнейшим участником заговора против царя в 1917 году, а затем стал первым генералом, перешедшим на сторону большевиков). В воззвании, распространявшемся в США и Канаде, говорилось: «Рабоче-Крестьянская революция сделала свое дело. Все те, кто боролся со старым миром, кто страдал от его тягот, — сектанты и старообрядцы в их числе, — все должны быть участниками в творчестве новых форм жизни. И мы говорим сектантам и старообрядцам, где бы они ни жили на всей земле: добро пожаловать!»

К 1924 году все сектанты (первыми — почти все толки старообряцев в 1921 году) подписали с советской властью «Акты о лояльности». Все эти акты были примерно такого содержания: «Мы убедились в том, что Бог в своем провидении расположил сердце и дал мудрость нашему незабываемому В.И. Ленину и его ближайшим сотрудникам в деле мудрой организации единственного в мире прогрессивного и своевременного аппарата». (Из резолюции V Всесоюзного съезда адвентистов седьмого дня).

Революция за Христа

Государственные историки до сих пор нас убеждают, что рабочие в Революцию 1905 года боролись за 8-часовой рабочий день и прочие экономические блага. Правда, они забывают, что на старообрядческих предприятиях были одни из самых передовых по мировым меркам порядки, а самой жесточайшей эксплуатации в России подвергались рабочие с заводов «иностранных инвесторов».

Даже министр финансов Вышнеградский признавал: «Наши христолюбивые старообрядцы — преображенцы в российском торгово-фабричном деле — великая сила; они основали и довели нашу отечественную заводскую промышленность до полнейшего совершенства и цветущего состояния!».

Старообрядческая буржуазия еще к 1900 году ввела на почти всех своих предприятих 9-часовой рабочий день, бесплатные общежития, медицину и ясли для детей. Вот как, например, описывали современники «Товарищество мануфактур А.Я. Балина»: «Проживание было бесплатным. Для постройки собственных домов выдавались беспроцентные ссуды с погашением в течение нескольких лет. Медицинское обслуживание — бесплатно. Имелась каменная больница с мужским и женским отделениями, операционной, амбулаторией, аптекой и отдельным родильным домом. В лесу располагался противотуберкулезный санаторий. Инвалиды и престарелые были на содержании Товарищества, для престарелых — богадельня. В поселке пятилетнее профтехучилище с вечерними классами для рабочей молодежи. Обучение и пользование библиотекой — бесплатное. Народный дом с театральным залом для профессиональных и самодеятельных артистов. 1% прибылей отчислялся в пенсионный фонд. Право на пенсию имели проработавшие на заводе не менее 25 лет, а также потерявшие трудоспособность, вдовы с малолетними детьми, бездетные вдовы и круглые сироты. Пенсия назначалась в размере 25−50% средней заработной платы. Рабочим предоставлялась возможность участвовать в прибылях предприятия».

Вот от такой бедности и бесправия и пошли московские рабочие-старообрядцы в Революцию. Правда, в первых их рядах были профессиональные террористы, которых русская буржуазия тренировала в течение нескольких лет.

Вот как описывали дислокацию повстанцев газеты того времени: «Баррикады отделили Пресню, Миусский, Бутырский, Сокольнический, Рогожско-Симоновский районы от центра. Сокольнический и Рогожско-Симоновский районы находились в зоне влияния Преображенской и Рогожской старообрядческих общин. Большие дружины выделили фабрика старообрядца Мамонтова, мебельная фабрика старообрядца Шмита. На помощь прибыла дружина рабочих-старообрядцев из Шуи. Группировались повстанцы у Белорусского вокзала. А неподалеку на Бутырском валу разместилась Рахмановская старообрядческая община, чье влияние простиралось до Миусской площади».

Руководили этими отрядами профессиональные территористы. Так, с подачи большевиков Красина и Баумана старообрядец Шмит летом 1905 года принял на фабрику слесарями профессиональных боевиков «Ивана Карасева» и «Михаила Николаева» (наверняка фальсифицированные имена; у большевиков оба еще фигурировали как «Дядя», «Антонов», «Литовец», «Сергеев» и еще около 20 версий написания их фамилий и кличек). Разумеется, в цехах они не появлялись, хотя зарплату в 150 рублей в месяц получали исправно (это равнялось зарплате главного инженера). Начинающим боевикам положили «оклад» в 80 рублей. Когда часть рабочих фабрики во главе со старшим мастером, немцем Блюменау выразили недовольство этой «большевистской крышей», Шмит по совету Баумана созвал общефабричное собрание, где недовольных объявили «агентами полиции», а на следующий день уволил.

Через 2 недели Блюменау кто-то в темном дворе переломал ноги.

После этого «Карасев» и «Николаев» могли уже спокойно учить начинающих боевиков кидать бомбы в фабричном дворе и стрелять в подвале котельной.

Еще у Шмита был революционный отряд из 12 кавказских боевиков во главе с Тер-Петросяном («Камо»).

В результате этой Революции власть пошла на множество уступок, в том числе выпустив Указ от 17 апреля, который уравнивал в гражданских правах старообрядцев с православными. Но эти реформы не удовлетворили зачинщиков волнений.

Все должно быть общее

Сразу после окончания VI Всероссийского съезда старообрядцев, проходившего в Нижнем Новгороде 2 августа 1905 года, прошло закрытое «частное собрание старообрядцев» (6−10 августа). Вел его начетчик Мельников из Новозыбкова Черниговской губернии, а одним из главных активистов движения был великий химик Дмитрий Иванович Менделеев (он был старообрядцем поморского согласия). В резолюции собрания, принятой большинством голосов, было записано: «Сегодня нам дана свобода, а завтра она у нас вновь может быть отнята, поэтому только при существовании у нас Государственной думы с решающим голосом и возможно сохранение в силе Указа 17 апреля.

— Существующий строй не обеспечивает права старообрядцев;

— Самодержавие не соответствует интересам народа;

— Народное представительство необходимо;

— Народное представительство должно быть не совещательным, а законополагательным;

— Выборы должны быть всеобщими, прямыми, равными, тайными, с участием женщин".

На этом же собрании миллионер Рябушинский взялся за создание системы «разъездных пропагандистов». Через месяц, уже в конце сентября 1905 года, эти агитаторы (около 120 человек) разъехались во все уголки Российской империи. Основные идеи старообрядческих пропагандистов, которые они доносили простому народу по приказу русской буржуазии, были таковы: «Теперь наступила Свобода! Можно насильно отнимать землю у помещиков и грабить их имущество!» (интересно, что призывов грабить фабрики, на 60−70% принадлежавшие старообрядцам, не было).

На Нижегородской ярмарке в 1909 году старообрядческий совет утвердил доктрину государственных воззрений, которые отныне стали являться для сектантов вторым руководством к действию (после Библии). Вот ряд положений этой доктрины:

— Никакой земной власти не признаем. Начальство и разбой — все одно и то же.

— Всякую организацию, установленную насилием, почитаем незаконною; такова власть земная и человеческие установления, законы; повиноваться им не желаем.

— Земля — божия, она создана для всех равно. Князья и помещики ограбили народ, захватив столько земли.

— У христиан все должно быть общее, ни у кого своего ничего нет.

— Отечества на земле не знаем. Стремимся к отечеству небесному, а земным не дорожим и охранять его не хотим.

Как отжать английских «жидо-масонов»

Поддерживать доктрину призывались простые старообрядцы. У русской же буржуазии были другие требования. В частности, полное вытеснение иностранного капитала из страны. Очень показателен пример знаменитогого Ленского расстрела, из которого видно, как это происходило.

Ленские золотые прииски контролировала через «Лензолото» английская компания Lena Goldfields. Структура капитала была такова, что у компании было три крупных группы совладельцев — старообрядческие купцы, английские бизнесмены и барон Альфред Гинцбург. Ни одна из групп на момент забастовки в 1912 году не имела контроля над приисками, а акции Lena Goldfields торговались в Лондоне, Париже и Москве. Старообрядец-миллионер Захарий Жданов и барон Гинцбург решили отжать англичан.

Как и во множестве других протестных акций начала ХХ века, советская история в качестве «запала» забастовки называла появление в фабричном магазине гнилого мяса (на «Броненосце Потемкине», например — появление такого мяса в еде для матросов). Прием разумный: мясо, тем более гнилое, очень трудно задокументировать. В отличие от, например, бумажных архивов.

А эти документы показывают, что на приисках прошел еще один распространенный «революционный сценарий» — с местными «попами Гапонами». В качестве таких «Гапонов» выступили старообрядцы Баташев (бывший депутат II Думы) и инженер Тульчинский. Именно они и повели рабочих под пули. Сами вожаки, естественно, не пострадали.

Информацию о расстреле оперативно по телеграфу передали центральной прессе, за рабочих и против англичан тут же вступились политические деятели. Лидер кадетов Павел Милюков, к примеру, кричал с думской трибуны: «В „гниющей Англии“ миллионная забастовка, приносившая стране миллиардные убытки, протекала без пролития капли человеческой крови. У нас же, на „Святой Руси“, не то, что в „жидо-масонской Англии“, малейшее недоразумение с рабочими обильно поливается кровью». А правый радикал Марков 2-й прямо перевел стрелки на английских совладельцев приисков: «Виновато прежде всего то таинственное акционерное общество Лензото, превратившее население огромной Сибирской области в рабов. Вот эти главные виновники, не говоря о тех пособниках и попустителях из министерств торговли и промышленности и финансов».

Ленский расстрел стал и звездным часом и прежде безвестного адвоката Керенского, который был назначен главой думской комиссии по расследованию расстрела.

«Ленское дело» было еще и публичным плевком верхушке российской аристократии — держателями крупных пакетов акций компании были граф Витте и императрица Мария Федоровна — мать Николая II (она потеряла 300 тысяч рублей в результате падений акций Lena Goldfields).

Но главным итогом этого дела стало удаление английских предпринимателей из проекта. Сейчас бы это назвали «рейдерским захватом». Прииски перешли к русской буржуазии, а старообрядец Захарий Жданов и вовсе заработал на «ленском деле» 1,5 млн рублей. Еще за 2 дня до расстрела он странным образом начал скидывать акции компании.

Даже в советское время власти понимали, что нехорошо поступили с англичанами. В 1925 году им дали прииск в концессию (той же компании — «Лена Голдфилдс»). А в 1968 году советское правительство и вовсе тихой сапой выплатило англичанам 65 млн долларов компенсации.

Россия должна стать вторыми США

К 1917 году русская буржуазия почти полностью вытеснила иностранный капитал из частного банковского бизнеса и промышленности. Разумеется, сыграла тут роль Первая Мировая — немецкий капитал априори был либо изгнан из России, либо ограничен, капитал из стран Антанты испытывал естественные ограничения войны. К примеру, старообрядческому миллионеру Степану Георгиевичу Лианозову удалось победить в борьбе за южные нефтяные промыслы даже самого Ротшильда.

В 1916 году русская буржуазия, уже уверовав, что никчемный царь в ближайшее время будет скинут, а вся Россия у них уже в кармане, и начала строить глобальные планы по переустройству внешнего мира. Миллионер-старообрядец Михаил Павлович Рябушинский в ноябре 1916 года писал: «Мы переживаем падение Европы и возвышение Соединенных Штатов. Американцы взяли наши деньги, опутали нас колоссальными долгами, несметно обогатились; расчетный центр перейдет из Лондона в Нью-Йорк. У них нет науки, искусства, культуры в европейском смысле. Они купят у побежденных стран их национальные музеи, за громадный оклад они сманят к себе художников, ученых, деловых людей и создадут себе то, чего им не хватало. Наша задача — сделать из России вторые США. Для создания Русской Америки у нас есть максимум 20 лет — иначе Россию сомнут сателлиты Америки первой».

Пытаясь создать антизападную коалицию, Рябушинские и другие старообрядцы планировали связать Россию через Монголию с Китаем и Японией. Только так, по их мнению, можно было возродить Россию и опять вывести ее на «широкую дорогу национального расцвета и богатства». «Монголия и Китай должны стать нашими аграрно-сырьевыми колониями, а Япония — нашей местерской. Японец по своей натуре примитивный, совершенно не творческий человек, но у него есть страсть к подражательству и рабская дисциплина. Японец — это идеальный рабочий, аналог нашего с 3−4-летним опытом», — мечтал Михаил Павлович Рябушинский.

К Февральской Революции русская буржуазия стала готовиться загодя. Вот как описывал (уже в эмиграции) старообрядческий купец Якунин эту подготовку: «Всем известно, что наша революция 1905 года не удалась главным образом потому, что была расстреляна Семеновским полком. Но этот Семеновский полк, который расстрелял революционеров в Москве в 1905 году, совсем иначе поступил с революционерами в Петрограде 1917 года. Когда к казармам Семеновского полка подошли революционные рабочие, то начальство Семеновского полка приказало солдатам расстрелять рабочих, причем были расставлены пушки и пулеметы вокруг казарм. К счастью, в это время в казармах на гауптвахте сидели сектанты за отказ от военной службы. Сидели несколько лет и вели пропаганду в этом Семеновском полку. Когда началась революция и военное начальство приказало солдатам стрелять в рабочих, то сектанты, сидевшие в этом полку на гауптвахте, бросились на колени перед солдатами и, рискуя своей жизнью, стали умолять их не стрелять, а выйти из казарм и побрататься с рабочими. И солдаты поклялись сектантам так поступить. Когда революционные рабочие подошли к казармам, солдаты не сделали ни одного залпа. Они раскрыли ворота казармы и с музыкой и пением „Марсельезы“ побратались с рабочими».

«Сидели несколько лет на гауптвахте». Любой мало-мальски знакомый с порядками в армии, сразу обратит внимание на эту фразу. Дело в том, что там сидят сутками, максимум неделями. Скорее всего сектанты-пропагандисты просто были обычными солдатами, внедренными в гвардейские части.

После Февральской Революции старообрядцы и масоны в России поделили места во Временном правительстве почти поровну (4 на 6, соответственно — Н.Д. Авксентьев, А.И. Гучков, А.И. Коновалов, С.Н. Третьяков). Мечта русской буржуазии прибрать власть к рукам, кажется, сбылась.

Но череда непонятных для них, старообрядцев, событий пронеслась осенью 1917 года — сепаратизм на национальных окраинах (особенно неприятен он был нефтяникам, ведшим дела в Азербайджане), бунты в армии и, наконец, Октябрьская Революция. Казалось бы, левые движения, участвовавшие в перевороте — анархисты, эсеры и большевики — были прикормлены русской буржуазией, и в предшествующие 20 лет были надежным инструментом в ее руках. Но в ход событий вмешалась какая-то вторая сила, которую русская буржуазия выпустила из виду.

Икра за услуги

Впрочем, большевики не оставили наиболее активную часть русской буржуазии без средств к существованию. Даже в эмиграции миллионеры-старообрядцы получили свой кусок пирога, связанный с экспортно-импортными, а также тайными делами советского правительства.

Например, сначала Павел Рябушинский уже в 1918 году стал официальным представителем советской власти по продаже антиквариата в Европе. А старообрядец Лианозов — таким же монопольным представителем в Европе по поставкам черной икры из СССР. Сергей Третьяков и вовсе был назначен ОГПУ руководителем сети советских агентов в Европе. Его желание помочь рабоче-крестьянскому государству иногда доходила до фанатизма — Третьяков, например, лично участвовал в 1937 году в похищении руководителя белогвардейской организации РОВС генерала Миллера.

Практически полностью из старообрядцев была сформирована такая советская внешнеторговая организация, как ЮжАмторг (а в американском Амторге они составляли 40% состава). Во время главной волны сталинских репрессий (1937−38 годы) именно через ЮжАмторг эмигранты выкупали своих родственников из ГУЛАГа (от 2 до 10 тысяч долларов, узники уезжали из СССР с литовскими паспортами). К сожалению, архивы по деятельности и Амторга, и ЮжАмторга после 1945 года засекречены до сих пор, и узнать, какие тайные операции прокручивали эти два ведомства после Второй мировой — затруднительно.

PS Можно долго анализировать, почему же в России не случилось национально-буржуазной революции (в Европе рано или поздно такой переход случился везде). Скорее всего, один из главных ответов — периферийность нашего капитализма, в стране, с преобладанием крестьянства (на момент 1917 года — почти 80% населения России). История показывает, что в крестьянских странах происходят не национально-буржуазные, а национально-освободительные революции (например, как в Китае), с приходом к власти не буржуазии, а бюрократии или групп, контролирующих аграрно-сырьевой бизнес (часто эти группы, еще и с включением силовой бюрократии, переплетены в один клубок).

Но для нашего времени актуален другой вопрос: почему за 20 лет капитализма в России буржуазия так и не осознала себя классом? У нее нет ни политической партии, ни воли к отстаиванию своих прав другими легальными (и нелегальными) способами. Может быть в том числе и потому, что у нынешней российской буржуазии нет той нравственной силы, стержня, которые были у русской старообрядческой буржуазии? Когда главной целью капиталиста провозглашается не только механистическая страсть к извлечению прибыли, но и осознание покаянной обязанности перед своей страной, людьми и Богом.