Политический донос не знает времен и границ

Канадская газета The Globe and Mail опубликовала статью «Попавший в передряги профессор Оттавского Университета сожалеет о своих словах с расистским душком». В преамбуле к статье корреспондент Джо Фрайзен сообщает, что его герой, точнее героиня, раскаивается в том, что в ходе лекции употребила запрещенное в Северной Америке слово и опасается, что могла причинить моральную травму некоторым из студентов. А также признает: в момент проступка не до конца осознавала, что публичное произнесение этого слова неприемлемо даже в сугубо научных целях.

Волшебным словом является слово nigger, с которым у черного населения континента связаны не самые радужные исторические ассоциации. Однако читателю нужно объяснить, о каком именно слове идет речь, не нарушая запрета, поэтому на газетной полосе оно деликатно переименовано в n-word.

У профессора забавное имя — Верушка Лютенан-Дюваль. Судя по фотографии на facebook-аккаунте, это достаточно молодая девушка, она преподает на факультете искусств Оттавского Университета, который в городе и в самом университете сокращенно называют Ottawa U. Статья вышла в свет не вчера, но ваш автор, постоянный читатель The Globe and Mail, ухитрился ее проморгать. Смягчающим обстоятельством является то, что описанная в статье ситуация сохраняет актуальность и грозит повториться, пусть и в других формах. Канадский журналист пишет, что профессора по имени Верушка постигло наказание в виде временного отстранения от работы.

Злополучное слово вырвалось из уст во время online-лекции, на которой профессор Лютенан-Дюваль рассказывала студентам, как члены некоторых социальных групп обезвреживают обидные для них клички, вводя их в активное употребление между собой. Так, например, сообщества геев и лесбиянок заставляют по-новому звучать оскорбительное для них слово queer, освобождая его от негативной нагрузки и превращая в «маркер идентичности». А некоторые общины чернокожих жителей Северной Америки аналогичную операцию проделывают со словом nigger. Джо Фрайзен подчеркивает, что слово было произнесено профессором вслух и именно в таком виде.

Но ведь это правда! Это слово периодически звучит в устах темнокожих персонажей современных американских фильмов, обращающихся так друг ко другу. В последние годы существования Советского Союза «некоренные» жители Латвии, куда я часто ездил, начали называть друг друга по-латышски krievu apsaimniekotāju — «русский оккупант», ведь в ту революционную эпоху это выражение украшало и стены общественных туалетов, и страницы республиканских газет. Вероятно, можно найти и другие примеры попыток сексуальных, расовых, национальных и прочих меньшинств смягчать психологические травмы, наносимые обидными кличками, с помощью приватизации этих кличек и превращения их в свой сленг. «У меня не было и мысли о том, чтобы кого-то оскорбить, вызвать реакцию или привлечь внимание, — клянется профессор-филолог в интервью. — Я искренне извиняюсь за то, что сделала».

Однако слово не воробей. «Инцидент вызвал в университете гневный протест, разделил факультет и побудил студенческий союз заявить, что университет уделил произошедшему недостаточно внимания», — говорится в статье. Автор пишет, что одним из участников разгоревшейся дискуссии стал премьер соседней провинции Квебек Франсуа Лего, заявивший, что университеты должны оставаться территорией, где предметом обсуждения могут быть все без исключения темы.

Так считают не все. Сразу после того как в ходе online-лекции прозвучало роковое слово, одна из студенток отправила профессору e-mail с выражением недовольства. Верушка Лютенан-Дюваль немедленно извинилась и выразила готовность обсудить скользкую тему с учениками. Обсуждение состоялось, однако студенческая газета «Точка опоры» оперативно описала инцидент. «Университет, в котором и до этого были зафиксированы случаи дискриминации со стороны охранников кампуса, осудил использование этого слова и уведомил Lieutenant-Duval об отстранении от работы с сохранением зарплаты. Инцидент привлек большое внимание и за стенами университета, особенно в Квебеке», — читаем в статье.

Президент студенческого союза Бабакар Фэй объявил от лица студенческого сообщества, что n-word никогда не должно звучать на занятиях. «Это слово направлено напрямую против чернокожих студентов, которые недовольны тем, что их взгляды игнорируются, — убежден активист. — Не употреблять это слово очень просто».

А вот в Канадской ассоциации преподавателей университетов CAUT считают, что употребление в ходе занятий любых слов и терминов, относящихся к изучаемой теме, вполне укладывается в рамки академической свободы и подлежит защите. «В письме, адресованном президенту Оттавского Университета, исполнительный директор CAUT Дэвид Робинсон назвал отстранение от работы профессора Лютенан-Дюваль фактом, вызывающим беспокойство», — читаем в статье, опубликованной газетой The Globe and Mail.

Примирить позиции попытался президент Ottawa U Жак Фремон, считающий, что право на самовыражение не противоречит праву на чувство собственного достоинства, и что оба эти принципа должны уважаться в стенах университетов. При этом президент отмечает, что в течение последних полутора лет Ottawa U периодически проводил встречи с общественностью, на которых обсуждались инциденты на расовой почве, и подчеркивает: «То, что может казаться обыденным для представителей доминирующих групп, меньшинства могут воспринимать как глубокое оскорбление, поэтому члены доминирующей группы просто не имеют права решать, что относится к проявлениям мини-агрессии».

В защиту Верушки Лютенан-Дюваль выступили более 30 коллег-профессоров. В открытом письме они отмечают, что руководство университета явно переусердствовало в стремлении регулировать содержание лекций, затрагивающих деликатные темы.

В ответ на это письмо собрание профессоров и сотрудников, относящихся к чернокожим, индейцам и другим этническим меньшинствам, выступило с письмом, в котором жестко осуждается употребление коллегой взрывоопасного слова. «Запрет на использование расово оскорбительных слов даже в дискуссиях о расизме не является нарушением научных свобод», — говорится в заявлении 25 сотрудников факультета искусств.

Верушка Лютенан-Дюваль оправдывается из последних сил. Она напоминает, как незадолго до инцидента отменила свою лекцию, чтобы дать студентам возможность поучаствовать в запланированном на этот день марше Black Lives Matter. «Я глубоко небезразлична к этим вопросам. Думать о том, что мое имя кто-то ассоциирует с расизмом, для меня невыносимо. Нет таких слов, которые способны выразить, как я себя чувствую. Я чрезвычайно удручена вероятностью того, что могла кого-то невольно задеть…»

В статье говорится, что до недавнего времени она читала лекции по-французски, хотя злосчастное слово слетело с ее уст во время чтения лекции на английском языке. Лютенан-Дюваль клянется: она и предположить не могла, что в научном контексте некоторые слова не могут быть произнесенными. «Если простое упоминание слова в академическом контексте делает тебя расистом, я считаю, что это тревожный знак. И это страшно», — говорит профессор.

Но президент студенческого союза Бабакар Фэй непреклонен. «Мы считаем, что в этой ситуации университет должен принять дополнительные меры, а также рассмотреть шире проблему системного расизма и институционализированной дискриминации в университете», — требует толерантный вожак.

Рассказывая о «институационализированной» или какой-то еще дискриминации в университете, он бесстыдно врет. Дискриминации в Канаде нет вообще, заявляю это официально как бывший эмигрант с 10-летним опытом жизни в этой тихой, уютной, провинциальной стране, которая за полтора столетия своего существования приняла сотни тысяч выходцев изо всех уголков планеты. Как бывший эмигрант, я также готов присягнуть, что канадцам абсолютно до фонаря твое происхождение, цвет и религия, точно также как, например, москвичам безразлично, «коренной» ты или «понаехавший».

Более того, «белый расизм» в Канаде, в отличие от страны-соседки с юга, практически не имеет исторических корней, хотя бы потому, что Конфедеративный договор провинций, колоний и территорий Британской Северной Америки о создании этого государства был подписан в 1867 году. К этому моменту черных невольников не было уже и в Соединенных Штатах, 13-я поправка к Конституции, запрещавшая рабство на всей территории государства, вступила в силу в 1865 году. А парламент Великобритании, колонией которой Канада оставалась до 1867 года, принял Акт о запрете торговли людьми еще в 1807-м.

Конечно, было бы не совсем честно утверждать, что рабства на территории современной Канады не было никогда. В доколониальную эпоху индейцы торговали с другими индейцами и белыми поселенцами пленниками из других племен, разбитых в боях. В колониальную эпоху черные рабы были в Новой Франции, но их было очень мало, и все они были слугами в домах, а не батраками на плантациях, как в Америке, хотя бы потому, что климатические условия Канады для плантаций не подходят.

Более того, десятки тысяч сбежавших от американских хозяев чернокожих невольников именно в Канаде обретали драгоценную свободу благодаря тайной системе переброски из рабовладельческих штатов Юга на Север и далее в Канаду. Еще в 1819 году генеральный прокурор Верхней Канады (нынешней провинции Онтарио) сэр Джон Робинсон постановил: «Поскольку свобода личности является наиболее важным гражданским правом, охраняемым законодательством Англии, негры имеют право на личную свободу и проживание в Верхней Канаде, и любая попытка ущемления их прав будет пресечена в судах».

Система переброски получила народное имя «Подпольная железная дорога», она действовала вплоть до начала Гражданской войны в США в 1861 году. Активное участие в бегстве рабов на Север принимали деятели аболиционистского движения, квакеры и баптисты, за период с 1830 по 1861 им удалось тайными тропами переправить и подарить свободу более чем 60 тысячам американских негров.

В литературе «Подпольную дорогу» описала Гарриет Бичер-Стоу в романе «Хижина дяди Тома», вышедшем в 1852 году. Главные герои романа мулаты Элиза, Джордж и их сын Гарри решают бежать в Канаду, на протяжении всего пути они останавливаются в поселках квакеров, которые, нарушая закон, запрещающий помогать сбежавшим рабам, предоставляют им приют, пищу и перевозят от «станции» к «станции». А в заветной Канаде всегда находились люди, готовые помочь черным беглецам адаптироваться к новой жизни в условиях сладкой свободы.

Однако сегодня напоминать об этом в Канаде следует с осторожностью и не всем. Например, не стоит обсуждать вопросы исторической справедливости с одним из лидеров движения Black Lives Matter Toronto по имени Юсра Хогали.

В колонке местной газеты The Star девица жалуется на полную мук жизнь себе подобных: «Быть в Торонто черной мусульманкой означает ощущать глубокую изоляцию вследствие повсеместной, системной расовой, патриархальной, исламофобской дискриминации. Это значит постоянно находиться под ударом».

Об авторе колонки в газете говорится, что Yusra Khogali обладает целым спектром общественных идентичностей, являясь «соосновательницей движения Black Lives Matter Toronto, активисткой общины, антирасистской просветительницей и черной феминистической поэтессой. Она заканчивает University of Toronto, готовясь защитить научную степень в области исследования социальной справедливости».

На представления девушки о социальной справедливости проливает некоторый свет пост, оставленный ею в социальной сети: «Белая кожа — это ненормальность, свойственная недочеловеку. Все фенотипы существуют в семье черных народов, а белые люди — генетический дефект черноты. Черные просто при помощи своих доминирующих генов могли бы буквально смести с лица земли белую расу, будь у нас такая возможность».

Но если в данном случае мы имеем дело с простым криком души малоизвестной активистки и газетной колумнистки из Торонто, то предводитель студенческого союза Оттавского Университета является официальным лицом, благодаря сигналу которого дали по шапке профессору. Перед нами типичный политический донос группы студентов на преподавателя, в котором русскому слышится что-то неуловимо родное.

Жанр политического доноса препарировал знаменитый советско-российский философ и писатель Александр Зиновьев в романе «Гомо советикус». Он писал: «В свое время в КГБ был завал доносов. Сотрудники своими силами не справлялись с ними и привлекали в помощь посторонних специалистов. Привлекали и меня. Моя задача состояла в том, чтобы отобрать из многих тысяч доносов заслуживающие внимания, а остальные передать на уничтожение.

Я читал доносы начинающих жизнь невинных младенцев и умудренных опытом дряхлых старцев, молодых трезвых карьеристов и обезумевших от безнадежности алкоголиков, выдающихся ученых, домашних хозяек, юных и чистых дев, старых развратников, партийных функционеров, безграмотных дебилов, профессоров, пенсионеров, артистов… И все они были похожи друг на друга, как монеты одной ценности, как клопы. Как будто они у нас изначально заложены в генах, а не являются высочайшим продуктом человеческой истории. И я тогда понял, что именно донос есть самая глубокая, всесторонняя и искренняя форма самовыражения личности".

Эта личность, как мы видим на примере студенческого активиста из Ottawa U, выходит за рамки исторических эпох, политических систем и государственных границ.