Опыт «братьев-мусульман» для российской оппозиции

На минувших выходных в Москве прошло сразу три митинга: силу своих «ратей» продемонстрировали представители всех оппозиционных политических векторов. Около сотни сторонников собрали левые на традиционном Дне гнева у стен московской мэрии. Чуть больше тысячи — либералы и другие «оранжисты» на Пушкинской площади. И стихийный «Русский марш» националистов и фанатов на Манежке, закончившийся массовыми беспорядками. Сколько там было народа? Оценки разнятся, но на глаз по фотографиям — не меньше десяти тысяч точно.

Во всяком случае, седые кремлевские башни точно не видали подобного с начала лихих 90-х. А теперь давайте пофантазируем: представим, что все лидеры протестантов — и левых, и правых, и либералов каким-то чудом таки объединились в единую партию. Даже, если ума хватит — то без пугающих заскоков вправо и влево, на востребованной народом по данным социологических опросов социал-демократической платформе. И что будет? А вот так, сходу… ничего. Максимум — простое прохождение в парламент, но вряд ли 50%+1 голосов.

Давайте вспомним начало тех самых «лихих 90-х», когда жизнь была не в пример более трудна и голодна, ельцинский режим куда менее крепок чем путинский, а ностальгия по СССР с его имперским блеском на пол-мира, социальными гарантиями и какой-никакой уверенностью в завтрашнем дне еще владела значительной частью народных масс. Даже тогда — в момент пика своей популярности — на президентских выборах 1991 года, Борис Ельцин набрал немногим более 50% голосов. А сразу же после разгрома августовского путча против демократов объединились и так называемые и вполне химически чистые «красные» да «коричневые».

17 марта 1992 года на антиельцинском митинге на той же Манежной площади собралось не 100, не 1000 и даже не 10000 человек, а, как говорят злые языки — под полмиллиона (см.фото — настоящее людское море). Постояли-пошумели — пар выпустили, разошлись.

И даже в критические дни октября 1993 года, когда противникам Ельцина удалось закрепиться в Белом Доме, более-менее легитимизироваться за счет Руцкого, Хасбулатова и депутатов Верховного Совета, попытаться штурмовать Останкино — дело, как известно, кончилось лишь трагическим для сотен простых людей расстрелом одного здания из четырех танков. Потому как выяснилось: отношение в обществе к действиям оппонентов Бориса Николаевича, рвавшим глотку за народное счастье, тоже неоднозначное. Никакой серьёзной позитивной программы для исстрадавшегося народа они предложить так и не смогли (что потом и доказали на практике, выиграв губернаторские выборы в ряде областей), а на одних криках «Долой проклятый режим» и «банду Ельцына под суд» далеко не уедешь. Ведь кровопийца Гайдар — он вклады-то у стариков отобрал, но по меньшей мере прилавки в магазинах наполнил. А какая альтернатива? Снова — карточная система и война с отколовшимися республиками СССР? Извините… Сын в семье один, в армию не отдам. К тому же один уже в то время как раз воевал весьма активно и его не менее активно показывали по телевизору. Кровь, дым пожарищ… Милошевич — его фамилия.

Сегодня же времена еще более паскудные, а люди стали куда более циничные — голым лозунгам не верят, видали всяких «мессий» — и Жириновского, и Рогозина, и Проханова. И потому требуют от политиков, чтобы те не только власть матом, но и им крышу в доме шифером, например, покрыли. И лишь тогда проголосуют.

И вот здесь-то как раз нашей оппозиции, которая каким-то чудом пошла на компромиссы, объединилась друг с другом, выдвинула единого харизматичного лидера, устраивающего левых и правых, националистов и либералов стоит повнимательнее присмотреться к опыту тех, против кого так активно протестовали на Манежной площади.

Как пишет Леонид Радзиховский, «русский на Кавказе — это, извините, не кавказец в Москве. Асимметрия. Больше того. Русский в Москве — обычный русский — чувствует себя менее защищенным, чем „гость столицы“. Почему? Да хотя бы потому, что обычный русский — один. Никого, кроме себя, не представляет. И жаловаться некому — разве что Богу. А кавказец очень часто — не один. И пожаловаться есть кому. Я не говорю про „мафию“. Зачем такие слова, зачем обижать людей, слушай? Просто — земляки, да, вот именно — земляки. Хорошее слово, кто спорит? Никто не спорит».

Что же это за «земляки» такие? Отчётливо видно, что проблема межнациональных отношений между коренными москвичами (а это не только русские, но и уже глубоко укорененные в нашей культуре украинцы, белорусы, евреи, народы Поволжья) и совсем недавно появившимися в городе выходцами из северокавказских республик — не религиозная. Татары и башкиры, в конце концов, тоже мусульмане, но с ними никаких межнациональных трений в Москве нет: образ жизни у них и русских все-таки отличается не сильно.

Так что налицо — более глубинный, цивилизационный конфликт. В условиях нашего мегаполиса столкнулась «городская» европейская культура, мало чем отличная от той же Польши, Венгрии или Чехии и архаичный, «деревенский» мир горных аулов со всеми его адатами, тейпами и прочими родо-племенными атрибутами. Где и иные нормы поведения, и иная роль мужчины и женщины, и иные реакции, и куда более сильная поддержка друг друга. Но не только это.

Не грех вспомнить, что именно Северный Кавказ последние 20 лет активно посещают эмиссары из арабских стран, неся в числе прочего и философию «братьев-мусульман». Их первая организация была создана в 1928 году в Египте и вела не только идеологическую, но и как раз — активную социальную работу, привлекая людей тем самым — «не только власть матом покроем, но и крышу покроем».

Как пишут в своём «Третьем проекте» Максим Калашников и Сергей Кугушев — «Успеха братья достигали благодаря своему умению сплачивать вокруг своей программы совершенно разные социальные группы, находя пути к сердцам и бедных, и богатых. Они вербовали себе все новых и новых сторонников. Создавали мастерские и школы при мечетях…

Прежде всего, братья, куда бы они ни приходили, сразу же занимались образованием, здравоохранением и социальной помощью. Так было и есть везде: в Аравии и в Северной Африке, на Кавказе и в Афганистане, во Франции и даже в Соединенных Штатах. Общество открыло несколько университетов, которые стали лучшими учебными центрами мусульманского мира. Они покровительствуют сотням школ на всех материках Земли, за исключением Австралии и Антарктиды. Они направили поток финансов в больницы, особенно в глухих и бедных районах. Они создали систему перераспределения средств от богатых к бедным, опираясь на тесные контакты с правящими кругами самых богатых исламских государств: Саудовской Аравии, ОАЭ, Кувейта, Бахрейна и Катара. Именно это принесло «Братьям-мусульманам» миллионы горячих сторонников — людей, чья жизнь и благополучие оказались связанными с помощью братства".

В частности, в Иордании «братство опиралось на систему опеки над беднейшими слоями общества. Там братья построили плотную сеть благотворительных ассоциаций, связанных с больницами, диспансерами, мечетями и образовательными учреждениями от яслей до университета. В стране, где медицинские услуги были доступны далеко не всем, «Братья» сыграли роль одного из основных социальных предпринимателей. Однако они обращались и к зажиточному среднему классу, предлагая платные медицинские услуги прекрасного качества. А это помогло построить финансовую империю всего проекта.

«Братья» помогли воздать и финансовую основу современного исламского мира. Именно в Саудовской Аравии в середине 1950-х нашли свое прибежище многие из братства, когда националистический режим Насера в Египте начал его преследовать. Когда саудовцы стали стремительно богатеть благодаря нефти, именно братья-мусульмане, будучи образованными и развитыми, составили кадровый костяк Саудовской Аравии. Они пользовались огромным влиянием в Мединском университете — учебном заведении, где идеи «Братьев» преподавались студентам из всех стран Исламского мира. Так шла популяризация учения. Благодаря этому возникала исламская банковская система, которая превратилась в источник финансирования для активистов движения".

Попробуем перенести вышесказанное на наши реалии. Конечно — скажете вы — мечты… Нашисты и иже с ними могут сколь угодно много завывать про «щедрые зарубежные гранты на развал России», но люди сведущие прекрасно знают, на какие именно средства живут даже зарегистрированные оппозиционные партии и движения (если это, разумеется, не «Единая Россия»). И какой уж тут банк, какие клиники для бедных, какие бесплатные университеты для молодежи…

Но с другой стороны — не шибко дружественные для нас исламисты в самом начале своей деятельности, в том самом 1928 году, тоже вряд ли имели столь мощную структуру, а начинали как и все — с чего-то одного, малого. И это малое уже сейчас доступно даже существующим разрозненным движениям.

К примеру — тот же интернет. Оппозиционеры любят сетовать, что их не пускают в телевизор. Однако в Интернете-то уж точно нет цензуры! Но кто регулярно пользуется Интернетом, имеет к нему доступ? Правильно — сравнительно небольшая прослойка молодых и среднего возраста жителей крупных городов. А что с пожилыми людьми? А ничего — сидят, уставившись в «зомбоящик», смотрят Петросяна, Киркорова… Так стоит ли потом удивляться итогам голосования?

Почему бы тогда не организовать при отделения той же партии «Яблоко» или «За Россию без произвола и коррупции» или «Другой России» или движения «Солидарность» центры бесплатного обучения работы в Интернете для пожилых людей? Ведь вряд ли это будет стоить так уж дорого, верно? А старики как раз — самый активный избиратель!

И ведь это всего одна из хороших идей. Хоть и позаимствованная от «братьев-мусульман», но вполне себе социал-демократическая.