Ксенофобия как последний довод Кремля

Вы обратили внимание, что пик националистических выходок в российских городах пришёлся на кризисное и посткризисное время?

В период нефтяного благополучия в 2000−08 годы растущая российская экономика могла худо-бедно удовлетворить запросы как северокавказской молодёжи, так и их некавказских сверстников (будем называть их так, поскольку в т.н. «русском национализме» участвуют и финно-угорские народы, и поволжские, и украинцы с белорусами). Ситуация осложнилась и выходом как раз в это время на рынок труда молодёжи из горбачёвского бэби-бума — времени антиалкогольной кампании 1986−1990 годов, когда произошёл последний массовый всплеск рождаемости в нашей стране. Именно эти бэби-бумеры, которым по 18−23 года, в последние два года не могут найти себе применения в разом скукожившейся российской экономике.

Страна вступает в период долгосрочного вялого роста в 2−4% в год. Сегодня людей, верящих в чудесный рост цен на нефть до 150−160 долларов, а также в то, что Медведев станет реформатором-модернизатором вроде германского Эрхарда — среди здравомыслящих нет; потому и нет надежды на прежние 8−9% роста ВВП. Однако такой вялый рост при российском распределении ренты по типу страны третьего мира — когда она забирается в основном верхними 5−10% населения — означает, что наёмные работники обречены на жизнь без существенного материального улучшения. Более того, новые рабочие места, требующие квалификации, в такой застойной экономике почти не создаются.

Социальные лифты в России в последние 2−3 года и вовсе остановились. Даже если экономика в это время и встала, то можно было бы инкорпорировать молодёжь в политику, науку, культуру, спорт. Но политика в стране обрублена, и ей можно заниматься только как хобби — на кухонных посиделках или посиделках в КПЗ после несанкционированных митингов. Наука продолжает перемещаться из России на Запад в виде «утечки мозгов». В культуре всё те же лица, что начинали петь дифирамбы системе при Брежневе, а то и при Хрущёве и даже Сталине. В спортивные команды предпочитают покупать гастарбайтеров из Бразилии и прочего зарубежного мира. Ответвлением социального лифта для российской молодёжи остаётся только преступность, да и то там преобладают Деды Хасаны и Бесики, которых, в отличие от «молодёжного предприятия» Цапков в станице Кущевской, не ограничивают в «карьерном росте».

Растущий спрос на рабочую силу есть лишь в самом низу экономической пирамиды — на грузчиков, дворников и прочих чернорабочих. Но эту нишу плотно занимают гастарбайтеры: частный бизнес в тяжёлые времена усиленно начинает экономить на фонде заработной платы, да и мигрант, в отличие от россиянина, ощущает себя полностью бесправным — он не будет поднимать забастовок, вступать в профсоюз, требовать соблюдения трудового законодательства.

Массовый завоз гастарбайтеров имеет причиной не только жадность и скудоумие частного бизнеса и патронирующих это явление местных властей, но и чудовищный демографический взрыв в странах Средней Азии. Так, в Узбекистане, откуда в Россию направляется самый мощный миграционный поток (около 3 млн человек) за последние 20 лет население выросло с 21 до почти 29 млн человек. Эти «дополнительные» 8 млн человек наложились на растущую варваризацию страны, дефицит воды и сокращение сельхозугодий. К примеру, сегодня Ферганская долина наряду с дельтой Ганга в Бангладеш — самые густонаселённые территории мира, и неудивительно, что из Узбекистана усиленно вымывается «лишнее» население, неспособное элементарно прокормиться у себя дома.

Похожая ситуация с высоким приростом населения в Киргизии и Таджикистане. И несложно прогнозировать, что если и местные баи, и покровительствующая им ради сохранении мира в «южном подбрюшье» российская власть не хотят революций в Средней Азии, они и дальше будут выбрасывать избыточное молодое население в Россию. А значит — найти себе неквалифицированное рабочее место российскому молодому человеку будет труднее, чем даже в нынешние дни.

Беда российской молодёжи ещё и в том, что она не ходит голосовать, а потому власть не рассматривает её как электорат и не считает нужным подкармливать ради обеспечения результата на выборах. Пенсионерам и бюджетникам регулярно индексируют выплаты, а самой почётной их части ещё и добавляют по бесплатной квартире (ветеранам войны и силовикам). Чиновники от среднего уровня и выше продолжают жить на широкую ногу как ни в чём не бывало, устоявшийся бизнес тоже не испытывает затруднений. Ничего от этого праздника жизни и пирога не перепадает лишь молодёжи. В России для неё нет гарантированного трудоустройства (как в советское время) или особого правового статуса для их первой работы (как во Франции). Более того, власть постоянно, с каким-то маниакальным упорством продолжает наступление на права молодёжи: тут тебе и ликвидация отсрочки от армии (для студентов и имеющих детей), намерение отобрать последние копейки в виде стипендий, заткнуть рот в интернете и на улице пресловутой 282-й статьёй за экстремизм, оглушить насильной религиозной пропагандой. А потом власть удивляется, что на выходе из всей этой практики она получает «приморских партизан».

В кризисное время властями преподносилось как «золотая подачка» решение Путина поднять пособие по безработице до 5 тысяч рублей в месяц — но и на этот скудный паёк могут претендовать люди с рабочим стажем и хотя бы средней по стране зарплатой, а откуда эти рабочие этапы может получить молодёжь?

Не стоит обольщаться, что северокавказская молодёжь имеет какую-то другую светлую жизнь. В 90-е годы тем, кто танцует сегодня лезгинку на Манежке, было по 7−10 лет. И им бы идти учиться в школу, а они вынуждены были сидеть в бомбоубежищах, а на поверхности земли вести жизнь загнанного, огрызающегося зверя. Российская элита все 90-е, а затем в 2000-е усиленно загоняла Северный Кавказ в каменный век (из которого она, благодаря советской власти, по объективным историческим причинам и так не слишком давно вышла). Сначала ковровыми бомбардировками сметая советское материальное наследство, а затем в 2000-е — усиленно уничтожая светский багаж руками местных эмиров, насаждающих средневековый шариат и чудовищное сверхпотребление родо-племенной знати.

За последние 20 лет федеральная власть отучила простой народ с Северного Кавказа как работать, так и верить в справедливость. В той же Москве пусть кособокие, но существуют суды, милиция, общественные организации, СМИ, атмосфера хоть какой-то культуры, то в Назрани или Махачкале единственное, к кому ты можешь аппелировать — глава твоего рода или полевой командир. Горизонт правового поля и инстанций, борющихся за справедливость — там в десятки, а то и в сотни раз меньше. И главное — упорство, с которым Кремль насаждает в этом регионе раннее средневековье, не оставляет в обозримом будущем никакой перспективы.

Для того, чтобы нагляднее себе представить, что творилось в этом регионе, давайте допустим такую аналогию. Все 90-е мэром Москвы был Герман Стерлигов в своём нынешним виде — с намерением пасти овец в центре столицы. За такого правителя Москву бомбили лет 6−7, потом в город вошли оккупационные войска и мэром Москвы стал майор Евсюков, установив табель о рангах в виде бронзовых, серебряных и золотых пистолетов. Ну и москвичи жили всё это время только тем, что ловили иногородних, предъявляя выкуп за самых знатных, а безродных переводя в рабы.

Ни в одной развитой стране мира нет такой диспропорции в развитии регионов: чтобы Москва находилась в XXI веке, Северный Кавказ — в XIII веке, а территории между этими двумя полюсами — от века тринадцатого до двадцать первого. Да, в той же Италии Сицилия является трудноискоренимым образчиком средневековой вендетты и решением дел через клан. Но богатый, культурный север старается подтянуть остров до своего уровня, а не выписывает туда правителя с мышлением Атиллы или Алариха, люди там не разгуливают по улицам с автоматами и никому в голову не приходит официально вводить калым (сразу в дурдом упрячут).

За перспективой кавказская молодёжь — кстати, там, как и в Средней Азии, наблюдается высокое деторождение и избыточное наличие неприкаянной молодёжи — выезжает в «континентальную России». Вынося сюда к нам средневековые представления о морали и образе жизни. Но и здесь их поджидает ситуация, в которой такая же несчастная, но некавказская молодёжь не может найти себе место. Ребята с Кавказа, в отличие от москвичей, не претендуют на места в офисах или научных лабораториях. Но и им федеральный центр точно также обрубает привычные ареалы занятости.

Вспомните, с каким маниакальным упорством Владимир Путин добивался закрытия пресловутого Черкизона. В результате было ликвидировано «предприятие», на котором было занято 100 тысяч человек, а также около 1 млн человек в смежных отраслях — в регионах, завязанных на производство и распределение с этого рынка. И это были как раз рабочие места, где наблюдалась высокая концентрация выходцев с Кавказа. Черкизон закрыт, появление обещанного ему аналога так и не появилось, а распределением и производством товаров лёгкой промышленности теперь занимаются китайцы и вьетнамцы.

И кавказская, и некавказская молодёжь — прошу заметить, и те и другие являются равными друг другу в правах российскими гражданами — в своей битве стенка на стенку на самом деле предъявляют счёт Кремлю. Но в форме — удобной для власти. Для федерального центра нынешняя ситуация с пропагандой ксенофобии, нетерпимости и взаимного истребления — лучше некуда. Молодёжь обоих фронтов в жестокой форме предъявляет претензии друг другу, вместо того, чтобы идти к избирательным урнам с протестным голосованием. Вместо того, чтобы зайти в районную управу или в отделение госкорпорации и прогнать оттуда зарвавшегося в безграничном мздоимстве чиновника. Вместо того, чтобы стать самим творцом своего счастья, а не дожидаться по протекции тёплого места, где можно наживаться на несчастье других.

Разговор правого полушария мозга с левым — это шизофрения. Разговор на ножах одной части страны с другой — такое же безумие, но оно несёт в себе заряд большей опасности, чем тихий каталептик: однажды этот безумец может выйти из-под контроля и растерзать бессовестного экспериментатора.

Фото svobodanews.ru