Манифест обречённого женатика

За те пять лет, что я живу с супругой, успели разойтись, развестись все наши знакомые. Женатые, обручённые, планировавшие. Те, кто начал встречаться до; те, кто стал встречаться во время. Около десяти пар, наверное.

Это, в общем-то, неудивительно в условиях войны, объявленной институту семьи. Логично даже. Слишком часто повторяют, что семья — анахронизм, утративший своё функциональное предназначение. Вдалбливают эту мысль, из телеэфира в телеэфир, от статьи к статье, бубня аки сокровенную мантру. Мол, какая семья, одумайтесь, люди, когда на дворе двадцать первый век? Столько чудных соблазнов вокруг, столько возможностей.

Вот и не выдерживают. Раскалываются сначала изнутри, а после снаружи.

Не сказать, что мои знакомые особо счастливы после разрыва. Нет, скорее наоборот. Но поворачивать назад, возвращать не собираются. В лучшем случае ищут новых партнёров, но, как правило — успокаивают себя «промыванием мозгов» (семья — зло), щедро льющемся со страниц и экранов СМИ.

Этого добра и, правда, хватает. Что ни включи, куда ни ступи — вляпаешься в очередное размышление о бессмысленности семьи.

Рейтинговый телеканал, воскресенье, восемь часов вечера — фильм. По сюжету жена «пилит» мужа: обвинения, упрёки — всё как полагается. Муж, уставший от бремени супружеской жизни, заводит любовницу, уходит к ней — занавес. Что дальше — неизвестно. Скорее всего, история повторяется.

Следующее воскресенье — плохое кино с аналогичным — лёгкие вариации на тему возможны — сюжетом. И так ещё трижды — муж уходит от жены к любовнице.

Месседж приняли. Задание ясно. Очередью — по семейным ценностям.

Размах, масштабность кампании поражают. То ли хорошо заплатили (с этими всё понятно), то ли качественно мозги «промыли». Вот с последними надо разбираться.

Мужчины — противники семьи, видимо, полагают, что вышли из ниоткуда и уйдут в никуда. Со вторым согласиться можно, а вот с первым — явная неувязка. Не в капусте же их нашли. Или зря мама с папой старались, если семья бесполезна как таковая?

Другой вопрос, что, конечно, могло не повезти, и один, или, не дай Бог, оба родителя чадо не приютили. Не сложилось, бывает. Патология мучает. Но для чего свои детские травмы на других перекладывать? Ведь со времён Фрейда лечение фобий и комплексов достигло определённых успехов.

А так, выглядят все эти антисемейные разговоры о сопливых детишках, истеричных мамашах, замученных папашах (список стереотипов продолжите сами) как детская обида.

Во-первых, дети не всегда сопливят, какают и орут. Они ещё смеются, улыбаются, играют, тянут к родителям ручки — в общем, делают массу приятных для нормального человека вещей. Во-вторых, любой — даже с купленным в переходе метро дипломом — психолог скажет, что наши представления о будущей семье, её устройстве, функциях и задачах мы выстраиваем по образу и подобию той семьи, которую наблюдали в детстве.

Как говорил Тайлер Дёрден в «Бойцовском клубе»: «Мы из поколения мужчин, воспитанных женщинами. Сможет ли другая женщина стать нашим спасением?». То, что мы наблюдаем сегодня в мужском лагере антисемейников, во многом обусловлено безотцовщиной.

Воспитывать детей — и морально, и материально — вместе всё-таки легче. И плодотворнее. Число преступников, наркоманов, алкоголиков среди сирот и детей из неполных семей в разы больше, чем среди детей из так называемых благополучных семей. Известный факт, но надо бы повторять его чаще. Потому что воспитательной функции семьи никто не отменял.

Некоторые отказываются иметь детей в принципе. Отказы отказами, но против матушки-природы не попрёшь: инстинкт размножения — такая же неумолимая априорность, как две ноги или руки. Можно, в принципе, отрубить себе пару конечностей, но для чего? Если ты, конечно, нормален. Вопрос — нормален ли?

Сознательно (не по медицинским показаниям) бездетный человек во многом сродни самоубийце. Так как дети — это единственно возможное продолжение жизни.

Хотя какие тут дети, когда большинство антисемейных останавливается уже на первом, бытовом этапе? Часто приходится слышать: быт убил нашу семью. Эта отмазка соперничает разве что с «не сошлись характерами». Год, два сходились, а потом вдруг перестали.

Будьте откровенны — скажите: мне надоело работать над отношениями. Не ищите себе оправданий. Многие ведь почему-то думают, что на работе надо вкалывать, а дома — отдыхать. Отношения — это сад. Сорняки прорастают быстрее, чем цветы. Расслабился, не прополол — нет сада. У мужчины — всегда та женщина, которую он заслуживает.

Лень — вот главная причина страха перед семейным бытом. Всё остальное — фарисейство и ложь. Вот только обмануть удастся лишь себя.

Мне всегда жаль смотреть на мужчину, регулярно покупающего вечерами в супермаркете готовый салатик и пиццу. Чем он занимается, приходя домой? До одурения смотрит телевизор или сидит в интернете? Водку пьёт? Или у него хобби есть?

Впрочем, нет, пусть лучше в интернете сидит. А то мы помним одного с хобби. «Американский психопат» Патрик Бэйтман. Факт: среди женатых маньяков, конечно, тоже хватает, но вот среди одиночек их в разы больше.

А всё от невысказанности. Ведь тоже, наверное, иногда хочется поговорить. Радостью поделиться. Или поплакаться. Ну или просто родной голос услышать. Хочется же? Не отменить коммуникативной функции семьи.

Вдвоём оно вообще всяко легче. Не зря говорят: «Гениальными мужчин делают жёны». Как жаловался один литератор другому: «Нам бы такую жену, как у Достоевского или Булгакова». История человеческих побед и свершений — это семейный эпос. Спросите об этом Эйнштейна или Дали, к примеру. Мир вообще дуалистичен.

Все великие фильмы, книги — о любви двух людей друг к другу, которые, как мы помним, жили долго и счастливо и умерли в один день. Я не помню ни одну эпическую историю, воспевающую жизнь одинокого бобыля-мизантропа.

Царь Соломон, мудрый товарищ, говорил: «Двоим лучше, нежели одному; потому что у них есть доброе вознаграждение в труде их: ибо если упадёт один, то другой поднимет товарища своего…»

Впрочем, у одиноких мужчин для этого есть мама. Они и в фильмах страдают — там, кстати (я про советское кино), холостые бобыли пусть и выпивающие, но симпатичные, — а в реальности вот-вот завоют с тоски — да никто не услышит. Пока теоретики патетически обосновывают, почему им не нужна семья, мамы приносят себя в жертву. Обстирывают, кормят, отглаживают, не требуя ничего взамен. И это главное.

Антисемейный бунт, когда «семья — это я», абсолютно в духе времени, в формате эпохи гедонизма и консюмеризма. Жри, хватай, потребляй — и никогда ничего не давай взамен. И бедные, и богатые не женятся сугубо из-за того, что не хотят делиться. Им бы всё себе забрать да побольше. Это они, бобыли, своим эгоцентризмом уничтожают мир, который, точно мамин борщ, съедают полностью.

И при этом кажутся себе мудрыми, как Диоген, гениальными, как да Винчи, и мужественными, как Джордж Клуни.

А на деле — затрапезные обыватели. Не позаришься. Дёрганные, нервные, скомканные. Или наоборот, развязные, наглые, с самоуверенностью, переходящей в патологию. И почему-то — необъяснимо, но факт — рано лысеющие.

У меня есть киевский приятель. Разведённый. Когда выходим в город, с девушками — беда. У меня — табу. А на него не ведутся. Потому что одиночка — это скорее клеймо, нежели преимущество. Законы рынка функционируют чётко: все хорошие мужики, достигнувшие определённого возраста, — спросите у знакомых девушек — разобраны; остаётся, как правило, залежалый товар.

Но они, бравые одиночки, будут убеждать вас, а по факту — самих себя, в собственной исключительности. Для себя они мачо. Лощёные сексапилы и остроумные собеседники. К слову, если верить опросам, с мачо хотят встречаться лишь 6% женщин.

Впрочем, бобыли считают иначе. Мол, для чего мне на одной останавливаться, если можно выбрать любую?

Да выбери хоть кого-нибудь. Или пока не устал от одноразовых связей? Позволяют финансы? Ещё не всех порноактрис в лицо знаешь?

Зато у одиночек есть свобода. А у женатиков — штамп в паспорте.

Штампа противники семьи боятся особенно. Это как окончательный приговор, как абсолютная деструкция. И, безусловно, чудовищный стресс. Женатики обречены.

С каких пор мы стали путать стресс с ответственностью?

Дело ведь, прежде всего, в ней родимой. Все эти противники семьи — так и не повзрослевшие капризные дети. Эгоцентричные дети. Мама подаст, мама принесёт, мама обслужит. А я пока вот тут, на троне, посижу, почувствую величие собственного я.

Современный мужчина утратил собственно то, что делает его мужчиной — чувство ответственности, внутренний стержень, позволяющий брать инициативу на себя. Он не справился с социализацией: не прошёл определённых психологических этапов, необходимых для становления личности. Так и застопорился на эпизоде, задаче, обречённый возвращаться к ней снова и снова.

Семейная жизнь в таком случае — проверка состоятельности. И он знает, что её не пройдёт.

Потому ему страшно. Как маленькому ребёнку, которого мама оставила в очереди, а она приближается. И страх логично продуцирует ответную реакцию — агрессию. Нападки на семью — самоутверждение «взрослых детей», отказавшихся нести какую-либо ответственность и замкнувшихся на себе.

Пока ими управляет страх, они будут говорить, что семья — зло, анахронизм и тупик, перекладывая с больной головы на здоровую. Говорить, умывая руки. Так проще.

Но не честнее. Прежде всего, по отношению к самим себе.