На Руси геям жить хорошо

На литературной премии встретился с одной критикессой, собиравшейся писать рецензию на мой роман. Решил ей об этом напомнить. И в ответ получил:

— Нет, писать я про ваш роман ничего не буду. Там — одна гомофобия!

И, фыркнув напоследок, она ушла под ручку с белокурой девицей, оставив меня наедине со страшным диагнозом «гомофобия». Правда, где она зарылась в моём романе, я так и не понял. Ну, разве что там одного старого гея убивают, но так его за другое, не по сексуальным мотивам.

Впрочем, гомофобия — вещь девиантная, как говорят в футболе, на тоненького. Помню, во время истории с Исинбаевой, раскритиковавшей шведок, поддержавших российских геев радужным маникюром, я написал в фейсбуке, что понимаю и тех, и других. На что тут же получил агрессивный комментарий от малознакомого поэта, заявившего, что он не хочет иметь ничего общего с таким отъявленным гомофобом, как я…

Гомофобом сегодня прослыть достаточно просто. А это ведь маркировка похлеще «фашиста» или «антисемита». В резервации-то для нетолерантных мест много.

Вон Исинбаева высказалась, её затравили так, что вскоре она уже судорожно — разве что публичную порку себе не устроила — оправдывалась. А ей всё пальчиками грозили и приговаривали: «Как же так, Леночка, а? По миру поездила, не дремучая ж…»

Среднестатистический гомофоб представляется именно так: будто он из леса только что вылез, в лаптях, с бутылью самогона и желанием помахаться; человек из прошлого, безбожно отставший от жизни, подгоняемой ненасытным прогрессом. Руссо на этот счёт говорил: «Прогресс не дал нам ничего кроме падения нравов», но кто сейчас послушает одного француза, если их миллион протестующих не услышали?

Главное — быть в тренде, а он чётко гласит: гомофобия — моветон, хуже того — она чревата.

Хотя раньше, ещё лет десять-пятнадцать назад, самым страшным было услышать в свой адрес «эй, смотрите, педрила пошёл». От такого было во век не отмыться. Сейчас же — совсем иная реакция: неприязнь вызывает не тот, кого обозвали, а тот, кто эту гнусность посмел выкрикнуть.

Мы же просто любви хотим, делают печальные глаза геи, почему вы нам друг друга любить не даёте?

И особо не слушая, продолжают, что вы там говорите — любовь созидательна и потому имеет продолжение? Например, в виде ребёнка? Ну, так мы себе его усыновим. Да и вообще что за разговорчики? Не ущемляйте нас в правах, а то засудим!

Собственно, и не за такое сроки давали. В Америке или Европе вон гей, бывало, зайдёт к работодателю, ноги на стол закинет и говорит:

— А ну-ка берите меня на работу, а то я вас засужу!

— За что? — Ахают работодатели.

— За дискриминацию!

Такая себе толерантность, мутировавшая в тоталитаризм.

Никому ведь из гетеросексуалов не пришло в голову без надобности пройти парадом по главной площади, целуясь и лаская друг друга. Куда там? Диктат! Тут и без того возмущаются: «Нам с детства навязывают гетеросексуальность». Наверное бы, и в суд на обидчика подали. Но вот беда — матушку-природу не засудить.

А очень бы, похоже, хотелось. Неслучайно агрессия, открытая или подавленная — спутница гомосексуальности. Ведь сама форма полового акта между геями подразумевает некоторую болезненность. Отсюда вся эта брутальность с кожаными нарядами аля «Голубая лагуна» или, как обратная сторона медали, суицидальная меланхоличность.

В общем, исправлять ситуацию геи принялись сами. Время постсоветской России — годы массированной гей-пропаганды. «Голубой блат» захватил все доминантные сферы: от телевидения, кино и моды до политики, финансов и армии. На смазливых мальчиков, блестящих мужчин, специфических тёток народ отреагировал однозначно: «Да п… они там все…».

В подобных условиях человек, желающий добиться спеха, был вынужден либо соскочить с лотереи, либо принять новые правила игры. Ведь геи в силу многовековой необходимости идентифицироваться для своих и оставаться незаметными для чужих знают о единстве и сплочении всё. Будто тайная ложа. Во многом потому они так влиятельны.

Тех, кто вдруг стал возмущаться относительно складывающейся гей-диктатуры — высмеяли, облаяли, прилепив ярлык «паршивых овец», превратив гомофобию в нечто позорное, унизительное, характеризующее человека подобных взглядов как существо низшего порядка. И неважно, что в большинстве случаев это было лишь банальной попыткой разъяснения ситуации. Прежде всего, для самого себя.

Геи, наоборот, всегда подчёркивают свою избранность, элитарность. Отсюда — навязчивые экскурсы в историю (мол, чуть ли не все великие голубых и розовых кровей были). Отсюда же — культ инакомыслия.

Хоть гений и безумие (до 1973 года гомосексуализм считался психическим заболеванием) часто шли в дуплете, компенсируя друг друга, тем не менее, это всё же не подразумевало того, что если ты гей, то априори гений. Не подразумевало, пока обществу не принялись внушать новые идеалы. Геи стали кичиться своей нестандартностью как признаком гениальности. Гетеросексуальный же человек изначально был отнесён к серой массе. Инакомыслие, оно такое — выборочное.

В контексте элитарности гомосексуализму не хватало лишь одного — преследования. Ведь, как известно, лучшие люди на Руси всегда были гонимы; «нет пророка в своём Отечестве». На смену советским диссидентам пришли новые — «голубые».

И вот уже США, Канада, Германия заявили, что готовы предоставить убежище российским гомосексуалистам, подвергающимся дискриминации на родине. Жил где-нибудь под Челябинском условный Михалыч, тянул лямку в тоскливой мерзлоте, а тут вдруг заявил о своей гомосексуальности (есть она или нет — это другой вопрос), о преследованиях в связи с ней, и вперёд — в Майями или Берлин, на отдых. Чем не счастье?

Поддержку несчастным российским геям высказали и президенты, и голливудские актёры, и музыканты, и писатели, и журналисты. Когда ещё столько внимания будет? Вот она какая — гей-солидарность!

Так что принятие антигомосексуальных законов подоспело как раз вовремя. Стоит ли уточнять, кто их инициировал и продвигал?

Ведь не секрет — это признал в интервью и Владимир Путин, — что в российском правительстве геев хватает. Как и в любом другом государстве. Гомосексуализм неизбежно синтезируется с комплексом власти и подчас патологическим стремлением самоутвердиться.

Потому любая антигомосексуальная компания сегодня — ещё один камень в возведение храма диктатуры сексуальных меньшинств. Уж слишком заманчиво стать избранным. Пусть и таким образом.

Фото ИТАР-ТАСС/ Денис Вышинский