Два Капитана

Я не из тех, кто сокрушается по поводу вечного российского воровства и плохих дорог. Всё равно, что переживать от того, что в Африке гориллы и злые крокодилы, в Венеции нет метро, а в Хургаде одни русские. К чему горевать из-за данности. Наверное, поэтому фильмом «Сталинград» я не разочарован. «Сталинград» оправдал мои ожидания.

Без меня найдётся достаточно знатоков, которые отыщут огрехи костюмов, техсредств и других исторических реалий. Я ждал богатый, зрелищный фильм для детей и подростков и увидел именно его. «Сталинград» — война в представлении мальчишки. Каждый мальчишка играет именно в такую войнушку. Это не связано ни с реальностью, ни с искусством, это просто детская забава и оценивать её надо именно, как забаву. Разбирать «Сталинград» по канонам Антониони, Тарковского или Спилберга, всё равно, что доказывать ребёнку, что Деда Мороза не существует. Искать ляпы и говорить так «не бывает» — что считать сколько раз потух Олимпийский огонь или язвить про суррогатное материнство Пугачёвой.

Фильм рассказывает про то, как пятеро красноармейцев и один краснофлотец отбивают атаки германского капитана Кана на дом местной девушки Кати. В фильме горит вода, падают самолёты, режутся глотки и на короткий миг даже появляется молодой Борис Моисеев в чёрном комбезе офицера панцер-ваффен с серебряными черепами на лычках. Таким настоящий Моисеев себя наверняка представляет в мечтах. Впрочем, экранная жизнь его коротка, танки вместе с домом-преткновения накрывают залпы «катюш».

"Сталинград" мальчишеский, потому что там сплошное тра-та-та, когда сам кричишь, сам стреляешь, сам убиваешь и умираешь тоже сам. И непременно красиво на руках у чумазой, но очень симпатичной медсестры. И всё обязательно в рапиде. И музыка, конечно, откуда-то постоянно звучит. У такой войнушки всегда есть зритель. У меня в детстве каждый день такая войнушка была с чёрным маузером в правой и серебряным наганом в левой. Скольких я застрелил, скольким глотку перегрыз, сколько слёз пролили надо мной воображаемые одноклассницы-санитарки. Жаль, на настоящей войне позировать, небось, некому, подыхаешь, как придётся, без оркестра.

Играют артисты скупо — делают лица, как у настоящих мужиков, которые постоянно угождают в переплёты и решают проблемы. Бойцы выглядят так, что сразу видно — они видели много фильмов про войну и знают, как следует себя вести. Не чета американским идиотам, которые очень удивлены, если встретят зомби, будто ни разу кино про зомби не смотрели. Всё здесь, как в каком-то другом, виденном уже, фильме или во всех виденных фильмах сразу. Впрочем, окажись я на месте артистов, вёл бы себя точно так же. Только бы боялся больше и шутил глупо, но это моя специфика.

Я отметил два любопытных эффекта, на которые, уж не знаю, рассчитывали или нет создатели. Во-первых, голос Фёдора Бондарчука. Он читает перевод за всех немцев, а так же патриотический закадровый текст. Лично мне нравится голос Бондарчука потому, что он немного, как бы это сказать, издевательский. В связке с фразами про нашу великую родину, фюрера и победу этот его издевательский голос придаёт зрелищу какую-то ёрническую глубину.

Вообще Бондарчук оказался непростым морячком. В конце обнаруживается, что именно он отец эмчээсовца. Пятеро отцов, о которых ему рассказывала мама оно, конечно, красиво, но биологический, как теперь принято говорить, папаша, именно моряк-Бондарчук. И что она в нём нашла. Неужели, голос…

Второй эффект рождается из сценария. За наших, как уже говорилось, воюют пятеро бойцов плюс моряк-Бондарчук. А за немцев — только капитан Кан и немного анекдотичный полковник, который кушает с белой скатерти среди развалин, а в перерывах отчитывает Кана. Но полковник не в счёт. Остальные участники сражения — массовка. Само собой выходит так, что наши ребята, вроде как функции, ничего человеческого. Вроде и краткие биографии им за кадром Фёдор прочитал, и они не молчат и совершают благородные поступки, но простого зрительского сопереживания им вызвать не удаётся. В одном только пацане фабричном с пошлым юморком и снайперской винтовкой жизнь теплится. Специально ли сделали, что именно снайпер самый интересный персонаж, случайно ли — не знаю, но остальные сплошная святость, аж зевать хочется. Но дело даже не в этой их святости, а в их численном превосходстве над капитаном Каном, которое им же и вредит. Каждый артист по отдельности чисто технически имеет на экране в пять раз меньше места, чем один Кан. Да и любовь к Кате у них какая-то уж очень закадровая и непорочная, не такая, как у нас, у зрителей, или у Кана с его блондинкой. Кстати, мне таких блондинок очень много в Израиле попадалось, когда на море отдыхал. И лицо, и нос, и, главное, глаза у возлюбленной капитана абсолютно израильские. Артисту есть что играть, зрителю — за что переживать. Он и блондинку заполучает, и влюбляется она в него взаправду, и фотокарточка жены у него при себе, и в дом заветный он в итоге врывается. Живёт полной жизнью. Трудно не зауважать этого настырного прусского аристократа.

Если бы авторы вовремя спросили моего совета, я бы сказал им. Ребята, вычеркните лишнее, делайте поединок двух мужчин, русского и немца, а женщина у них должна быть одна. Она будет олицетворять Россию, за неё они будут биться, за неё умрут, едва ли не обняв друг друга, как Фёдоров с Кречманом, от них обоих она понесёт и родит сына, который потом будет только спасать и под эгидой МЧС разговаривать по-немецки с заточёнными под развалинами арийскими блондами. Вот он союз России и Германии, брюнетки Кати и блондинки Маши, двух великих дев войны, породивших одного сына, русского паспортом, германца душой.

Но меня никто не спросил.

А вообще воюют в фильме красиво. Дело происходит в живописных развалинах, среди старинной мебели и картин. Германский штаб и вовсе расположен в антикварном магазине. Всё под старину, затёртое, с трещинами, сколами и утратами, как теперь модно. Раньше ради такого эффекта города бомбили, а теперь просто ремонт делают в стиле «под разруху и упадок». Что ни говори, а времена меняются.

Ещё там постоянно что-то горит: люди, колёса, мебель, свечи, даже бетонные балясины лестниц. Огня много, как в ванной у романтической вдовушки.

Главная проблема фильма, да и всей индустрии, не в качестве и умении работать, работать умеем, видно, проблема в желание быть, как в Америке. Ну, пожалуйста, хватит уже её догонять и перегонять. Хватит играть в навязанную игру. От этой беготни за Америкой постоянно одни несуразицы получаются. Признайтесь уже, да, мы деревенские, не такие ловкие и лощёные, как в Голливуде, но имеем свои достоинства и плюсы, свои традиции и достижения, можно и на Пушкина в который раз опереться, он выдержит, привык. Мы, конечно, варвары, но такие, которые вполне могут своим товаром торговать, не пытаясь суетливо лабать подделки под Империю и в Империю же отсылать с надеждой на статуэтку. Заимствуйте только то, что нас не раздавит, а то мы похожи на дикарей, которые нашли выброшенный с круизного лайнера прошлогодний журнал и принялись наряжаться из того, что на помойке подобрали. Хватит на двух стульях сидеть, надо смелее, ядрёнее надо, как герой артиста Фёдорова — капитан Громов, крошить и резать, как он с пацанами крошил и резал, пусть и на съёмочной площадке, представителей высшей расы, несмотря на то, что они, может, потомки Гёте или Шиллера.

Короче, мне фильм понравился. Я даже всплакнул разок-другой. Правда, я чувствительный. И по уровню развития идеальная аудитория. А напоследок из личного. В Париже я бывал много раз и даже прожил однажды пару месяцев. А Эйфелеву башню так и не видел. То есть она, конечно, то и дело мелькала на переферии зрения, но не сложилось. Брат моей бабки Зои, дядя Федя, в Париже не бывал, зато довелось в Сталинграде. Бархатный сезон как раз кончился, арбузы сошли, и дядя Федя ползал по руинам следом за напарником, у которого была винтовка. Командир сказал дяде Феде: «Его кокнут, винтовка твоя». Ирония в том, что винтовка ему так и не досталась, помешал взрыв, лишивший дядю Федю руки, но сохранивший ему жизнь — он вернулся в Москву, где и умер в сорок пятом от язвы. Так бывает, ползаешь по Сталинграду, а умираешь от язвы. Про Эйфелеву башню я не для хвастовства вспомнил, всё думаю, видел ли дядя Федя фонтан «Бармалей». Тот, который на всех фотографиях. И эта мысль не даёт мне покоя.

И ещё. На тему бывает — не бывает. У моей жены-блондинки прабабка тоже фамилию Кан носила. Была родом из Кёнигсберга. Так что бывает всякое.