Предотвращенная взятка

На днях я предотвратил должностное преступление. Пусть на время! Навечно всё равно невозможно.

Не знаю, как и где у вас, а у нас в Саратове в кофейнях дают взятки и обедают.

Традицию — я про взятки, а не про ланч — не смогли переломить даже несколько скандальных историй, когда недообедавших взяткополучателей брали с поличным.

Один образовательный чиновник, будучи в запое, прогуляв все, полученное мздоимством накануне, утром вместе с девушкой (это профессия), отправился в кофейню, и вызвал туда же подведомственного бизнесмена с целью повымогать еще. В счет неоказанных коррупционных услуг. Ну, и опохмелиться вместе, чем Бог послал.

Бизнесмен прибыл, хоть с конвертом, но оскорбленный и уже заряженный. Аккурат в момент передачи, подъехали ребята из Следственного комитета (ехать им было близко), и кофейня с тех пор стала пользоваться дурной славой.

Но это никого не убедило, поскольку через пару недель именно в ней развернулась целая спецоперация.

Брали человека, продававшего некоему покупателю место областного прокурора. (Распространенный у нас бизнес; на ротации прокурорских и пр. кадров активность этого рынка, впрочем, не сказывается. Бабки — отдельно, прокуроры — отдельно, лохи идут лесом).

Кофейню оцепили спецподразделением, внутрь вошли ребята в камуфляже и масках — такие огромные, что казалось, будто посетители, пьющие чай, виски и соки, играют в детскую посудку, пока взрослые пресекают противоправное.

С тех пор пошли разговоры, будто в этой кофейне — с названием то ли пиратским, то ли из Эдгара По — «Анабелла» — подслушивающие устройства вмонтированы чуть ли не в каждую сахарницу.

Впрочем, и это мало кого остановило…

Но я хотел про другую кофейню, рядом.

Мы с партнером по бизнесу там иногда обедаем — тихое местечко. Правда, мы его и раскрутили, когда вели там переговоры с адвокатами одного арестованного мэра. И в последнее время народа стало заметно больше.

Проходим в угол — больше по привычке, чем по необходимости, мы-то взятками не обмениваемся и прокурорских кресел не продаем. Впереди сидит эдакая, согласно классификации женских чиновничьих типов от Эдуарда Лимонова, «селедка».

Лет пятидесяти, недорого и безвкусно одетая, с покушениями на интеллигентность. Тут появляется госпожа областная министерша, как у нас принято говорить, «из социального блока». Я ее и узнал-то только по очкам, а не по фотографиям на сайтах; сроду не думал, что она настолько габаритна. Тетка-селедка:

— Света, вот я тебе тут принесла…

Но у министерши глаз по кофейням наметанный.

Она нас замечает сразу, густо мрачнеет физией, и делает страшные знаки.

А надо вам сказать, что личности мы в масштабах города заметные. Я — в силу многолетнего мелькания на ТВ, мой товарищ — по причине общей профессиональной тусовочности.

Впрочем, для чиновничьего стрема любого из нас хватило бы с избытком.

Между тем, субъекты потенциального должностного преступления шепчутся потусторонними голосами. При мне они могли бы делать это громче — и музыка побулькивала, и разговоры других посетителей фонили, и на ухо я туговат.

А вот мой деловой партнер — он поушастей. Пересказал позже.

Министерша:

— Ты мне все настроение испортила!

(Можно понять).

В ответ — сдавленные возгласы недоумения.

Наконец, дама, столь неаккуратно зазвавшая госслужащую в тревожное кафе, озирается, и, нас замечая, что-то начинает понимать… «Ой, лицо знакомое». Министр, отвечающая в правительстве за высокие сферы, готова ее ударить.

…Но встречу девушки не переносят, не ускребаются. Ждут. Шепчутся. Листают бумажки — договор какой-то. Пьют сумрачно чай. Заказали пирожные и скушали — два белых холмика на блюдечках.

Но и у нас полноценный обед — грибной суп (а в нем, кубиками и ромбиками, — сухарики) салаты «Цезарь» (один с курицей, другой — с креветками). Чай. Мы беседуем, как Маяковские, во весь голос.

Официанка при этом единственная — щупленькая вежливая девчонка. На фоне крупногабаритных клиентов, животов и больших очков, почти растворяется и не успевает. Иные порции тяжелее ее. Обслуживание медленное. Договор гуляет из рук в руки и изучен до клякс печати. Шепот все напряженней, с перерывами, как дыхание астматика. Но с мест никто не двигается.

От безысходности злоумышленницы заказывают салаты.

Им их приносят — в этом заведении в салаты режут именно салат, не скупясь, над белыми тарелками возвышаются бледно-зеленые горки. Аппетит дамы купируют с целью протянуть время и вяло шевелят приборами и задами. Я почти физически чувствую, как на больших крупах вырастают мозоли…

Нас, наконец, рассчитывают (тоже не быстро). Выходя из стеклянной двери, мы слышим не вздох, а целый рев облегчения. И победное копошение в сумках.

Усаживаясь в машину, снова говорим о мужестве и долготерпении русских женщин.