Пропавший вау-эффект

Как показывает история Сергея Удальцова, заключение в собственной квартире — весьма коварная форма изоляции оппозиционного лидера. С одной стороны, такой узник находится в состоянии бытового комфорта, вдали от тюремной камеры, тем самым не вызывая человеческого сострадания. С другой стороны, он практически лишен любых контактов с окружающим миром, что делает невозможным полноценное участие в политике. Безусловно, домашний арест серьезно осложнит жизнь Навальному, однако серьезных брожений в обществе это уже не вызывает — Алексей заметно потускнел за последнее время.

Помню, как на петербургском «Марше свободы» зимой 2012 появление Навального было сравнимо с пришествием мессии. Толпа граждан окружила нового протестного кумира, не отступая ни на шаг. Люди жали руки, говорили напутственные слова, бабули протягивали конфеты и обереги, чуть ли не иконы. Протестный Петербург никогда не видел ничего подобного.

Однако истеричная репутация — штука хрупкая, не постоянная, как фортуна. Странный процесс по делу «Кировлеса», странные выборы мэра Москвы, посещение Навальным кремлевских залов на фешенебельном банкете «Аэрофлота», провалившийся Координационный совет оппозиции и далее по списку подорвали доверие к Алексею. Конечно, сторонников у него осталось немало, а в ходе выборов мэра Москвы сколотился серьезный костяк активистов, однако каждый понял — что-то тут не так. Замаравшись в противоречивых контактах с Кремлем, даже верные сторонники мессии поняли, что политика — грязное дело, даже с главным борцом с коррупцией. Он не стал врагом для своих сторонников, но стал предсказуемым. Пропал героизм, искренность, порыв, трепет священной войны за правду против лжи. Говоря близким сторонникам Навального языком маркетинга, пропал вау-эффект.

Главная стратегическая ошибка Алексея — отсутствие попыток глобального осмысления русской действительности. Желая понравиться московской «продвинутой публике», пресловутому креативному классу, Навальный оказался чужд таинственному для него государству Замкадью, где обитают суровые работяги, замученные жизнью бюджетники, отставники-афганцы и прочие сугубо негламурные аборигены.

Для нестоличной публики, далекой от ежедневного чтения газеты «Ведомости» и просмотра новостной ленты РБК, Алексей не предложил ничего внятного, близкого, родного. Помню, меня поразило, как во время последнего слова в Кировском суде Навальный употреблял слово «коллеги», а не «товарищи» или «единомышленники» в отношении своих сторонников, намеренных продолжить борьбу за правое дело. Когда церберы режима хотят замуровать тебя в застенки, не умно использовать лексикон волка с Уолл-Стрита. Верю, Алексей делал это не специально — просто пробивалось наружу нутро столичного бизнесмена.

Тема борьбы с коррупцией, стопроцентно выигрышная на короткой дистанции, оказалась недостаточной в долгосрочной перспективе, там, где нужен широкий размах государственного деятеля и глубина русской души. Скажем, проблемы внешней политики для адептов Навального — потемки, где приходится балансировать между демшизовостью и упертым молчанием, чтобы не растерять более здравомыслящих сторонников. Драматический украинский разлом оставлен навальнистами без внимания, как и многие другие принципиальные вопросы, такие как членство России в ВТО, вторая волна приватизации, деиндустриализация экономики, отношение к ельцинской «семье» и построенному в тот период бандитскому капитализму, отношение к олигархии из 90-х.

Если хорошо постараться, то в недрах программы «Партии прогресса» и многочисленных репликах Навального можно найти ответы и на эти вопросы, правда выставлять их напоказ адепты гуру не спешат, чтобы не слишком раздражать электорат, который может сильно удивиться тому, что Алексей считает Гайдара великим человеком, а «Сталина — как и Гитлера — крупнейшим палачом русского народа».

Дальнейшая судьба Навального туманна — его странная эквилибристика между властью и оппозицией уже не раз спутывала карты аналитиков, заставляя удивляться изгибами политической карьеры. С одинаковой вероятностью мы через несколько лет сможем увидеть Алексея в правительстве с солидными полномочиями или в тюрьме с солидным сроком, ясно одно — он уже никогда не останется в памяти народа Героем.

Фото: Максим Блинов/РИА Новости