Новые русские аболиционисты

Всех как-то затронули, всколыхнули «банные чтения», проведенные недавно Ириной Прохоровой.

Еще бы, такая роскошная проблематика — «рабство». Повод поупражняться в остроумии, образованность свою показать. А «рабская психология русского народа» — это и вовсе классика. Кто только не оттоптался за последние годы на этой теме. Решили напомнить.

В общем, общественный резонанс. Даже Чубайс-старший оживился.

Хочется и мне немного по этому поводу порезонировать. Только не в плане прошлого и настоящего, а в плане будущего.

Мы все как-то в прошлое любим заглядывать, а на самом деле гораздо интереснее «что день грядущий нам готовит».

Поэтому лучше поразмышлять о том, что будет, когда вот настанет «великий день для свободы», когда оковы спадут, и русский народ, вновь, как всегда, классически, как водой окатившись, весь наподбор вступит нестройными свободными рядами в новую историческую жизнь.

Здесь-то, если борьбу с рабством воспринять за чистую монету, не сомневаясь в благородстве чувств и побуждений зубовых, прохоровых, медушевских, и начнется самое интересное.

Так и вижу себе такую картину.

Торжествующая Ирина Дмитриевна, как водится, задвигает большую объемную речь о том, как «звездные корабли бороздят просторы Большого театра», то есть, как европейское Просвещение торжествует над вековой российской тьмой. И тут встает, значит, бывший раб, освобожденный житель России, и говорит, к примеру: «Ирина Дмитриевна, закройте рот, пожалуйста. А то ерунду всякую несете». Конечно, из старых рабских уст должно было бы понестись другое какое-нибудь, более рабское слово. Но тут уже прошел процесс окультуривания. Раба совокупными усилиями НЛО и ВШЭ выдавили, и ненормативная лексика точно не зазвучит.

Так вот представим, что развернется эдак вчерашний раб, да и поставит вдруг на место своих вчерашних благодетелей: «Спасибо ребята, пошли…». Ведь свобода. На чужой роток не накинешь платок. Что делать? Конфуз. За что боролись, на то и напоролись. Опять красно-коричневая чума, опять не додавили. Нет благодарности за содеянное, нет уважения к либеральным ценностям и чужому мнению. Вот и окажется, что раб — это тот, кто не сознает ценности сказанного Зубовым, Шендеровичем, или Прохоровой. Других критериев не существует. В конце концов, это ведь они по рабству и свободе специалисты, вон сколько банных чтений провели, аж 22 штуки.

Однако, воображаемое «закрой рот» — это еще полбеды.

Гораздо хуже, когда рабы закончатся в плане материальном. Ведь конец рабства будет означать и конец тех самых олигархических миллионов, на которые организована не только самая эта борьба с рабством, но и сам благокультурный способ существования плакальщиков о вечно-рабьем в русской душе. Эти миллионы не сами собой зародились, а произросли из труда, не будем скрывать, все это знают, рабского.

О чем будет говорить профессор Зубов, когда рабы закончится и тема исчерпается как политически актуальная? За что получать жалованье? Кто придет на его лекции, когда борьба с рабством станет неактуальна?

«Жизнь свободного человека легка», — доказывают нам радетели избавления от пут рабства. Глядя на то, как перепархивают борцы за свободу русского народа из Нью-Йорка в Лондон и Брюссель, сомневаться в этом не приходится. Но не кончится ли вполне себе эта легко выносимая легкость бытия с тем, как «Россия станет свободной»? Ведь тогда придется впрячься в житейский воз забот и проблем вместе со всем этим освобожденным людом, встать с ним на равных, преодолеть классическое презрение к затонувшему в путах рабской психологии народу, ведь тогда уже не будет оправдания «вы, мол, ребята, терпите, а мы за ваш счет Вашингтон слетаем».

Что придется делать тогда? Кого, чьи жизни надо будет бросать в топку наших олигархических гигантов? Кажется, Зубов с Прохоровой об этом не подумали. А вот Чубайс-старший подумал. Поэтому не зря в «Эхе Москвы» нажимает на то, что уж о чем, а о рабстве точно не надо говорить. Он-то понимает, что как только это самое рабство на самом деле выдавится, так всех новоявленных аболиционистов на вилы народ-то и подымет, или, по гуманности, погонит куда-нибудь подальше, до городу Парижу. Потому что на рабстве держится не столько Россия, сколько этот самый сращенный ныне воедино олигархический и образованный слой.

Будем откровенны, рабство выгодно образованному слою, сузившемуся, правда, в последние годы до размеров редакции «Новой газеты» и «Эха» (провинциальная интеллигенция, согласно новым теориям — это все тоже рабы, поддерживают власть, на митинги не ходят, выборы фальсифицируют). Рабство выгодно ему и духовно, и материально. Поэтому не зря для многих образованцев всеобщее образование - это кошмар. Недаром любые инициативы по сокращению образования вызывают одобрение.

Ведь чем был плох СССР? Вовсе не тем, что он физически уничтожал образованное сословие, а тем, что уничтожал его социально. Он был плох тем, что ликвидировал его как закрытую самодовольную касту, любившую порассуждать на дачах и в усадьбах о страданиях и быдлообразии народа. Тем, что уничтожал эти самые сословные перегородки, выдавливал раба не на словах, а на деле. СССР был плох потому, что разрушал монополию образованного класса на ту же самую образованность, усаживая народ за парту, вооружая его книгой, правом голоса и требуя от него ответственности за свою судьбу и судьбу Отечества. Именно это прогрессорство, именно это выдавливание раба всеми средствами и методами вызывает озлобление нынешних радетелей народной свободы. Потому что борьба их не за свободу, против рабства, а за ту же массу только смирную и покорную, за вышколенную прислугу. В этом смысле дистанция новых рабовладельцев в сравнении со старыми и в самом деле велика. Те были грубы и невоспитанны, строили рабовладельческую систему на силе, эти же на культуре и сознательном отношении к рабству.

Хватит мужицких зипунов, образованному слою хочется грумов и стюардов. Хватит диких скифских взглядов исподлобья, хочется преданных собачьих взоров и шершавых языков, лобызающих руку освободителей.

Собственно, вот и весь смысл борьбы с рабством.

Фото: ИТАР ТАСС