Укропы и колорады

Сегодня вспомнил вдруг: давно совсем, еще до первого, оранжевого Майдана я стал случайным свидетелем разговора второразрядных пиарщиков. Не демиургов из первого ряда, действиями которых (чаще всего, кстати, безосновательно) тогда модно было объяснять все почти, происходящее в политике, а так — полужуликов-полуфлибустьеров, кормившихся мелкими заказами. На Украине близились выборы президента — никому и в голову не приходило, что пройдут они, впервые в истории, в три тура, с бурлением народа на главной площади Киева, с красивыми лозунгами, — кому они теперь ведомы — «разом нас богато»…

Никто этого всего не знал, зато все понимали, что выборы на Украине — отличный повод заработать, русских технологов украинские богачи приглашали охотно, и речь шла, разумеется, об Украине. И вот один из собеседников, кичившийся своей (сомнительной, впрочем) близостью к администрации президента РФ… Тут нужно еще пояснение — времена были травоядные, показной лояльности хозяева от клевретов не требовали, а георгиевские ленточки даже еще не изобрели. Так вот, человек, кичившийся близостью и т. д., начал вдруг хвастаться, что уже обзавелся небольшим контрактом, и занят, благодаря щедротам некоего олигарха, «формированием представлений о превосходстве украинского пути».

— Ну, — прихлебывая коньячок и лучась улыбкой, повествовал счастливчик, дорвавшийся до гривен, не в пример менее расторопным коллегам, — понимаете, думаем ролик снять. Украинская деревня, дома такие аккуратные, кирпичные, чистота, в каждом хлеву — кабанчик…

Так и сказал — «кабанчик», и сам едва от радости не хрюкнул.

— А рядом, — продолжил, — русская деревня, разруха, все пьяные, в дерьме валяются, сараи покосились…

Я вспомнил разговор, но не сразу вспомнил фамилию героя — интересно ведь, как он теперь. Конвертировал ли во что близость свою сомнительную к администрации? Устроился ли? Пришел ли к успеху? Поиск был не то, чтобы простым, — у героя довольно распространенная фамилия, и, как водится, имеются знаменитые однофамильцы, но (пока) в интернете есть все. Нашелся и любитель кабанчиков. Числится политологом — нынче все политологи, дает в ожидаемых изданиях ожидаемые комментарии о генетической предрасположенности украинцев к фашизму. Спасает мир от коричневой чумы. Или от красно-черной. Какая теперь у нас в моде чума?

Если будет какое-нибудь тихое «потом», и уцелеют архивы, найдется, надеюсь, историк, который проследит, как со всех сторон ползли на огонь покрышек нового Майдана конъюнктурщики разных калибров. Конъюнктура ведь конъюнктуре рознь — для кого-то двести долларов счастье, а для кого-то — шанс оттяпать под шумок кусок чужой земли или свою вернуть в родную гавань (выбрать по вкусу, нужное подчеркнуть). Как менялись оценки в писаниях и речах мыслителей, верных государству российскому, — Майдан, напомню, сначала был «вакханалией нацистских боевиков», свергающих законную власть, потом превратился в «жест отчаяния простых людей, доведенных до предела коррупцией клана Януковича, и обманутых коварными лидерами», сейчас снова стал рассадником неофашизма, и это, конечно, не последняя из дающихся оценок. Как всплывал и тонул, и снова всплывал где-то в ростовских заводях легитимный президент Украины в соответствии с текущими представлениями Кремля об исторической необходимости. Как менялась терминология, как «сторонники федерализации» становились то «мирными жителями», то «пророссийскими активистами», то «повстанцами» в зависимости от требований момента…

Не хочу оправдывать украинскую пропаганду, — вранья и действий, обусловленных все той же конъюнктурой, хватало и в соседских СМИ, — но просто я привык внимательнее следить за успехами отечественных производителей. Может, от того, что я живу в России и никак не могу об этом забыть.

Это ведь с самого начала была не очень хитрая игра в конструирование образа врага по сценарию описанного выше ролика (даже и не знаю, кстати, снял ли его мой герой в итоге). Вот украинская деревня — чистая с кабанчиками, вот русская — и в ней пьяные кацапы в кандалах поют славу тирану. Или наоборот — над украинской знамя реет со свастикой и где-то в подвалах пытают народного мэра, а над русской — чистое небо, георгиевские ленты вьются и сияют лица юных матерей, уверенных, что фашизм не пройдет.

Беда не в том, что политики эту игру предложили. Когда они предлагали другую? Беда в том, что в нее втянулись люди, настоящие люди, живые люди, чтобы не сказать — народы. Незамысловатые пропагандистские ходы не просто сработали, пропаганда даже не инструментом для осмысления реальности стала (что уже было бы серьезной неприятностью), пропаганда заменила собой реальность. А это катастрофа.

Российский телевизор сегодня — кузница ненависти к украинцам. Но важно не это. Важно то, что телевизор россиянам уже не нужен, чтобы эту ненависть производить. В автобусах старушки ругают невежливых молодых людей бандеровцами. Фашисты поднялись из гробов, как в каком-нибудь треш-хорроре, но только каждый почти россиянин знает, что это не кино, и что фашисты эти — украинцы. Что украинец и есть фашист.

Это с одной стороны. С другой — обильная, искренняя радость и веселые шутки по поводу людей, сгоревших в Доме Профсоюзов в Одессе. Доброхоты веселье это разнообразно пытаются оправдывать, но и сами знают, что никакие оправдания здесь не работают.

События, конечно, в разгаре, и никто не решится предсказать, что будет завтра. Аналитики гадают: означает ли то, что теперь принято называть патриотическим подъемом, окончательный поворот в сторону Азии, или есть еще шанс у России выкрутиться. Доживет ли Украина, например, до президентских своих выборов, и если да, то в каких границах. Решатся ли Европа со Штатами на настоящие санкции. И есть ли такие санкции, которые способны напугать русских ястребов, поймавших кураж.

Все это вопросы необычайно интересные, но, как ни странно, некоторый итог происшедшему можно подвести. Потому что проблема из области политики ушла в область этики. Потому что слова — слова взаимной ненависти, презрения, расчеловечевания, — сказаны. Можно забыть говоривших, но не скоро забудутся слова.

Вот он, итог: жили рядом два народа. Не без претензий взаимных, не без обид, но, в общем, спокойно. Даже по-дружески. А теперь рядом живут укропы и колорады. Бандеровцы и оккупанты. Фашисты и фашисты. И главное — естественно все как-то вышло. Почти незаметно.

И тут бы начать рассуждать, кто виноват, и кто первым начал. Это тоже важные, интересные вопросы, и у меня на них есть даже свои варианты ответов, но штука в том, что уже на третьей, если не на второй минуте обсуждения мы упремся все туда же, — в укропов и колорадов, в оскорбления, в ненависть, которая кажется теперь такой естественной, такой оправданной, такой неизбежной.

Фото: ИТАР-ТАСС