Особенности женского недовольства

Сижу я дома с утречка в июньский выходной. Ещё ни ел, ни пил. Читаю литжурналы из Сети, как будто я библиофил. Дошёл до «Октября». Нашёл статью под именем филолога Щербининой Юли. Прочёл до краешка из первой трети, там критиков чихвостит в хвост и гриву известная дама. Увидел в статье знакомое мне имя. И, озверев, подумал: я не такой плохой, как показалось Юле. Да и других ругать она полезла не подумав.

Статья отсюда: журнал «Октябрь» № 5 (2014), «После двоеточия» (О насущных задачах литературной критики)

Цитата из статьи:

«…И вот в минувшем году Кирилл Анкудинов снова сокрушается, что «в нашей литкритике «пространство ругани» сведено к жалким резервациям», а Игорь Панин заявляет, что настоящий критик «должен походить на героя криминальной драмы, триллера, боевика».

Это уже какая-то идея фикс, устойчивый ментальный комплекс нашей словесности: будто лучшая форма диалога критика с писателем — словесный мордобой.

Заметно и другое: выраженная агрессивность плюс стремительная скорость. Критик предпочитает действовать наскоком, наездом, нахрапом. По принципу: «Как потопчешь — так и пожрёшь». И поржёшь: открытые издёвки, ядовитая ирония, злобное высмеивание — не менее популярные приемы литературно-критической полемики и, одновременно, беспроигрышные способы достижения публичного успеха через скандал. Даже начинающий критик — и тот утверждается в профессиональном цехе не словом гармонии, а словом вражды (В. Жарова, Е. Ратникова, А. Зырянов)…"

— Да что ж это такое, к двум разъярённым барышням здесь приписали и меня. Да одобрительных рецензий у меня и литобзоров больше, чем ругательных во много раз.

Да и «стремительная скорость» не по мне, ведь у меня критических материалов в год поменьше, чем стройных пальцев на руках Щербининой. Я на раскрученных писателей особо не пишу, всё потому, что всё потонет в общей массе. Ну как же я могу быть после этого быстрее лани блоггерской, скажите? Я вдумчив и ищу малоизвестных обделённых авторов: коль человек не слеп, то он заметит это по моим заметкам и обзорам в интернет-журналах «МолОко», «ЧасКор» да и в «Свободной прессе».

А вот ещё: «…В итоге отчётливо обозначились три негативные тенденции. Во-первых, образовалось гигантское зияние между литературной журналистикой и академическим литературоведением; возникла ментальная дыра, куда провалилось множество текстов, заслуживающих внимания и оценки. Во-вторых, определился целый ряд авторов, существующих исключительно как феномены книгоиздания, но не явления литературы. В-третьих, заметно усилился интерес к досуговой литературе при явном снижении интереса к интеллектуальной прозе…»

— Ну, видимо, не так усердно ищет Юля тех, кого бы можно похвалить. Моих обзоров да и фельетонов на тему литпроцесса Щербинина совсем не замечает, как и у других во многом популярных критиков, в числе которых Кузьменков с Урала да и Ширяев Вася с посёлка на Камчатке. О двух последних также автор нелестно отзывалась.

И вообще. Ругал-то я всего-то ничего не так-то много мне известных авторов отечественной прозы: Дмитрия Липскерова, Алексея Иванова, Вадима Левенталя и Володьку Лорченкова. И уж в чём угодно, а винить меня в отсутствии весомых аргументов совсем бесперспективно: и цитаты, и смысловой разбор по тексту есть в любой моей работе. Все лишние претензии к Боре Кутенкову: он мастер выезжать на обезличенных словах и терминах в своих статьях.

И вот ещё от Юли: «…Центральной фигурой рецензии на книгу становится не автор книги, а автор рецензии. Главным словом становится местоимение „я“…»

— Скажу для всех совсем уж очевидную вещицу: критик — индивид, и он не может становиться объективным. Критик не распускает обезличенные слухи с литературных битв, как бабки на завалинке о наркоманских проститутках; он единолично принимает вызов, представленный под видом авторского текста, который критик сам решил прочесть и поделиться мнением в конце прочтенья.

Тщательнее надо наблюдать за каждым новым критиком. Обидеться ведь могут люди, и наскочить нахрапом…

Фото: Симон Джаррат.