Так уж повелось, что многое из того, что делается в образовании в последние годы, носит имитационный характер. Имитируется единство ЕГЭ, который по факту вовсе не является единым, и который разбивкой на профили вовсе хотят утвердить в качестве разношерстого и разномастного. Принципиальным игнорированием содержательной части имитируется стандартность в федеральных стандартах образования. Имитируется рост зарплат в школах и вузах, осуществляющийся за счет сокращения преподавателей и роста нагрузки. Да что там — качество образования и то имитируется отсылками к разного рода рейтингам.
Могла ли инициатива по возвращению сочинения в школьную программу выпасть из ряда этих имитационных манипуляций, предпринимаемых чиновниками Министерства образования? Естественно, нет. Сочинение, «спущенное» внезапно сверху, без бережного и внимательного пересмотра сложившейся образовательной практики, не могло приобрести того идеального вида, того смысла и значения которое делает его просто обязательным в школе.
Ну, с чиновниками, положим, все ясно. У них свои задачи: отчитаться, поставить галочку, взять под козырек. Непонятно, почему одна часть профессионального педагогического сообщества причмокивает от удовольствия, а другая хранит молчание, наблюдая за тем, как такой важный вид работы как сочинение становится одной из имитационных процедур?
В том, что это так, нетрудно убедиться. Сочинение, этот самый сложный вид учебной деятельности, низведен до уровня допуска к такому несравненно более примитивному виду контроля, как ЕГЭ. Сочинение, связываемое с творческой деятельностью, определяется в официальных документах через унизительное для него слово «индивидуальный проект» из делового лексикона американской педагогики. Русское сочинение по русской! В этом был смысл его возвращения?
Впрочем, о чем это я? Собственно, с чего это все решили, будто в школу вернули сочинение именно по литературе?
На самом деле сочинение к литературе вовсе не привязано. Это обычный уже министерский подход к определению предметной области формулировкой «обо всем сразу». На сайте рабочей группы это провозглашено откровенно и неприкрыто: «Речь идет не об еще одном общеобязательном экзамене по литературе (дополнительно к ЕГЭ по литературе), но о надпредметной форме итоговой проверки речевых компетенций, формируемых у школьников на большинстве из изучаемых ими предметов (при определяющей роли, конечно, русского языка и литературы как учебных дисциплин)».
Такой подход не может не удивлять. Ведь президент в своем послании Федеральному Собранию, да и в рамках поручений, данных после него, вполне ясно связал сочинение именно с совершенствованием подготовки по русскому языку и литературы: «Мы знаем всеохватывающую, объединяющую роль культуры, истории, русского языка для нашего многонационального народа и с учётом этого должны выстраивать государственную политику, в том числе в сфере образования.
Нам нужны школы, которые не просто учат, что чрезвычайно важно, это самое главное, но и школы, которые воспитывают личность. Граждан страны — впитавших её ценности, историю и традиции. Людей с широким кругозором, обладающих высокой внутренней культурой, способных творчески и самостоятельно мыслить.
Уже дано поручение начиная со следующего учебного года предусмотреть в выпускном классе итоговое сочинение. Естественно, что его результаты должны наряду с ЕГЭ учитываться при поступлении в вузы и другие учебные заведения".
Но перед нами традиционный для Минобраза сюжет «испорченного телефона». Поручили одно, выполнили, что захотели и как захотелось. Между тем, видно, что в выдержке из президентского послания ни о какой вариативности, которую Министерство взялось тут же разводить, ни о каком праве вузов принимать во внимание или нет сочинение при приеме абитуриентов, речи не идет. Сформулировано четко: «должны учитываться наряду с ЕГЭ»
Не укладывается в голове и другое. В официальных отчетах о заседании Совета по проведению итогового сочинения оно упоминается в связи с понятием промежуточной аттестации. И я все не могу разобраться: «Как это понимать — итоговое сочинение как элемент промежуточной аттестации?» У тех, кто рассматривает это в Совете с русским языком все ли в порядке? Как итоговое может быть промежуточным? Почему сочинение вообще называется итоговым, если его функция быть лишь допуском и довеском?
Итоговое, оно на то и итоговое, чтобы после него ничего не было. Чтобы оно было самодостаточным и окончательным.
Поэтому, если всерьез говорить о полноценном возвращении сочинения в качестве обязательного, следует признать: оно должно стать обязательным для всех сочинением-экзаменом по литературе. С проставлением тех самых, сопоставимых с оценками по русскому языку и математике, баллов, которые потом будут подсчитываться в общей сумме при поступлении в любой вуз, технический, или гуманитарный. Без этого все красивые слова, о том, что сочинение — это отражение современного требования к тому, чтобы человек мог внятно и убедительно излагать свои мысли, так и останутся красивыми словами. Если это требование общества и эпохи, то это значит, что оно должно быть применимо ко всем без исключения. Ну и конечно, при такой требовательности, общество не может рассматривать сочинение как довесок в 10 баллов в портфолио, включенный в один ряд с песнями и плясками и изготовлением каких-нибудь глиняных поделок на школьный конкурс. Сочинение — это не результат внеучебной деятельности. Оно — итог деятельности учебной, деятельности по конкретному учебному предмету, поэтому его результат должен быть отражен в учебной ведомости и дипломе на равных с другими предметами.
Если при всей такой помпе, которая уделена сочинению в последние месяцы — это где-то на одном уровне с участием в сборе металлолома или уборкой мусора на благо школы, то какой смысл было такой огород городить?
Отдельный разговор о том, «а судьи кто»? Кто эти люди, которые отвечают за стратегию внедрения сочинения в школьное образование?
29 июля в Министерстве образования и науки состоялось заседание Совета по проведению итогового сочинения в выпускных классах. И на нем в качестве основных докладчиков отсутствовали специалисты по методике и литературе, то есть те, кто должен нести на себе основной груз ответственности по формированию концепции выпускного сочинения, его органичного включения в программу школьного обучения литературе. Зато были Н. Солженицына, Ю. Пивоваров, А. Варламов, И. Реморенко, Б. Любимов. Кто эти люди? Какое отношение при всех их регалиях и заслугах они имеют собственно к преподаванию литературы в школе? Прежде всего — литературы. Потому что больше нигде, ни на одном уроке, кроме уроков русского языка и литературы не идет работа над выработкой навыков по созданию текста. Почему при обсуждении такого фундаментального вопроса отсутствовали методисты и учителя-практики?
Неудивительно, что при таком составе Совета разговор перетек в плоскость чисто формальную и количественную. Неудивительно, что вопрос о технологии подготовки к работе над сочинением на протяжении всего школьного курса свелся к финальной точке промежуточной аттестации.
Прозвучавшие, со слов ИТАР-ТАСС, на заседании заверения Н. Солженицыной о том, что сочинение не будет представлять трудности для написания вообще нельзя оценить иначе как закрепление направленности на имитацию процедуры контроля. То есть традиция этого года по расставлению оценок по выбору и желанию контролирующих органов и в целях сохранности психики ученика будет продолжена? Так следует понимать фразу Солженицыной: «Тех, кто не получит зачет, будет очень мало. Начало будет проходить, что называется, «на мягких лапах»?
Неудивительно, что в отсутствие специалистов-практиков на заседании разразился второстепенный и, в основном, схоластический спор о количестве используемых источников. И он опять же в логике бюрократического подхода, в котором интересует количественные параметры, а не качественная основа.
При этом в немногочисленных содержательных моментах Совет оказался подобен Лебедю, Раку и Щуке. В. Толстой - известный радетель закрепления классических традиций, а Ливанов и Реморенко принадлежат к тем, для кого само понятие о своеобразном «золотом образовательном каноне» неприемлемо. Последнее легко читается в словах самого министра образования: «Мы не должны сужать возможности для самовыражения выпускников определенным набором литературных произведений в момент написания сочинения».
Как это понимать? На мой взгляд, только в контексте этой общей министерской политики безразличия и вариативности, а на практике переложения ответственности, о которой было сказано выше. Мол, делайте как хотите, пишите как знаете.
Но апогеем заседания, если судить по пресс-релизам, стало обсуждение количества слов в сочинении. Хорошо еще, что обсуждение количества знаков в сочинении шло в направлении «не менее». Потому что, зная направленность наших стратегов от образования на то, чтобы сокращать и отнимать, легко предположить, что на практике могло бы быть и обратное, что обсуждали вопрос о «не более». Чтобы удобно было проверять. Да и вообще тот же формат Твиттера, к примеру, требует краткости и лаконизма. Чехов с Тургеневым бы справились, Толстой с Гончаровым — нет. «Низачот».
Отдельный разговор о темах комплексного сочинения в выпускных классах, которые распределены пока по абстрактным направлениям, и будут объявлены к 1 сентября. Уже по ним видны родимые пятна американского всеобуча с его тяготением к компетенциям, синтезу дисциплин, упразднению предметного разделения, специализации. «Думай, Вася обо всем!» Вот черновой, прикидочный, еще обсуждаемый список, взятый с сайта той же рабочей группы:
Юбилей М.Ю. Лермонтова
Будущее России и мира в произведениях русской литературы
Литература и власть
Вопросы, заданные человечеству войной
Быть гражданином
Милосердие и справедливость
Путешествия и открытия
Человек и/или техника
Виртуальность (в) нашей жизни
Красота науки
Как и в случае с министерскими ФГОСами, в них можно вместить что угодно. А ведь на практике будут не эти широкие направления, по которым предлагают готовиться. Будут темы — узкие, конкретные, привязанные к конкретным литературным источникам. Те, которые ученик вдруг узнает только на самой процедуре сдачи. Те, после которых начнутся эти самые «мягкие лапы» от Наталии Солженицыной.
При этом о подготовке к сочинению, которая должна стать обязанностью преподавателей практически всех преподавателей гуманитарных дисциплин в школе, как можно судить из скупых отчетов с двух заседаний Совета речи вообще не велось. Как не велось оно и в отношении узкой литературной направленности. И это на фоне жутких результатов ЕГЭ по русскому языку этого года.
Поэтому, глядя на весь этот фейерверк безумного энтузиазма и деятельности по поводу сочинения, я задаю себе вопрос. Если это не сочинение по литературе, то для чего оно нужно? Какова его цель? Для чего же нужны эти абстрактные речевые компетенции современному человеку? Может быть, для постов в соцсетях? Все-таки сочинение для Твиттера? С нашими чиновниками и новаторами в области образования вполне возможно.
Фото: ИТАР-ТАСС/ Василий Смирнов
