А нужен ли вообще этот журнал?

Все начиналось оптимистично и замечательно: ленинградский журнал «Аврора» (год рождения — 1969) с самого своего начала и с самого широкого и искреннего одобрения партийных органов замышлялся как молодежно-патриотический рупор, трубящий о великих стройках и великих свершениях современников. Кроме того, его задумали сделать (и сделали!) площадкой для юных поэтических и прозаических талантов.

Затея, в общем-то, удалась. Об «Авроре» заговорили: поначалу в городе Ленина, а затем — и во всем Союзе. Разумеется, государственная поддержка была весьма внушительной (главный редактор, подобно директору крупного предприятия, получал для того времени очень солидные деньги — 400 рублей). Редакцию также не обижали — работать в «Авроре» было престижно и почетно. Правда, и пресс ощущался — за сотрудниками строго следили, не позволяя им никакого «левачества». Тем не менее, «Аврора» вскоре завоевала репутацию прогрессивного для того времени издания, печатая Гранина, Довлатова, Искандера, Володина, Кунина, Высоцкого.

Не все в журнале для партийных боссов шло гладко: в 70-х годах прогремели вызвавшие «широкий общественный резонанс» скандалы, связанные с «молодежным рупором», вылившиеся в партийные разбирательства и закончившиеся увольнением главных редакторов. Поначалу слетел с должности Владимир Торопыгин за то, что позволил напечатать стихи, в которых мельком упоминалась расстрелянная царская семья. Затем последовало прозвучавшее на всю страну дело «об оскорблении Брежнева» — на этот раз за процессом недоглядел назначенный руководителем после Торопыгина известный писатель Глеб Горышин. Надо же было такому случиться, чтобы в год 75-летия генсека на 75-ю «авроровскую» страницу, опять по недогляду, был помещен, в общем-то, безобидный рассказ Голявкина «Юбилей»!

Обладающие орлиным взором и поистине собачьим нюхом «соответствующие органы» увидели в таком совпадении настоящий подвох. Слава Богу, на дворе были не тридцатые годы — но, тем не менее, распрощался с креслом «главного» хороший человек и замечательный певец родной природы Горышин. Справедливости ради стоит отметить, что эти шумные «дела» лишь подстегнули интерес к «дерзкому ленинградскому журналу» — популярность его в стране, и так уже не маленькая, возросла еще более…

После грянула, как трехдюймовка, перестройка — и наступило время, когда «Аврора» вознеслась на недосягаемую высоту. Журнал рвали друг у друга из рук. В киоски за ним выстраивались самые настоящие очереди. Его зачитывали до дыр.

В то время «Аврора» — в авангарде перестроечного движения. Ее журналисты действуют во всех горячих точках, ее публицистика злободневна, блистательна и вызывает самые горячие отклики, напечатанная ею литература вызывает страстные споры в творческих кругах. Штат насчитывает несколько десятков человек. Редакция располагается в роскошном офисе в центре города на Якорной, куда не зарастает «народная тропа». Тираж журнала достигает (только вдумайтесь!) одного миллиона двухсот тысяч экземпляров — цифра просто ошеломляющая, космическая, невероятная с точки зрения сегодняшнего дня.

Тем сокрушительнее оказалось падение. Я не знаю ни одного крупного, известного, «солидного» отечественного журнала с «репутацией», которому так бы не повезло, как не повезло «Авроре», не знаю ни одного подобного издания, которое оказалось бы в таком плачевном, отчаянном, катастрофическом положении.

Трудности были и у «Невы», и у «Звезды», и, в конце концов", у московских «Нового мира» с «Октябрем» — но такой безнадеги, такой всесторонней непрухи не испытал ни один «литературный толстяк». «Тучные годы» неожиданно завершились; зато начались «внутрипартийные» склоки. Затем, благодаря сомнительной афере с недвижимостью, редакцию журнала вышвырнули с нагретого места (счастье еще, что отвели ему маленькое помещение на Большой Разночинной, а не просто выбросили на улицу). Прежние сотрудники разбрелись (некоторые из них, очень известные в свое время журналисты и редакторы, умерли), талантливые авторы потеряли интерес к «Авроре», а из читателей остались лишь самые преданные. Все замышляемые проекты, призванные хоть как-то поддержать «Аврору» и свести концы с концами, лопались один за другим, словно мыльные пузыри. Ничего удивительного, что в подобной ситуации о журнале медленно, но верно забывали — не прошло и нескольких лет, как многие при упоминании его имени искренне удивлялись — неужели он еще существует.

Невероятно, но да! Отброшенная на жизненные задворки «Аврора» теплилась! И в «нулевые», столь окаянные и несчастливые, она, перебиваясь с хлеба на квас, превратившись в «общественную организацию», все-таки время от времени, чуть ли не подпольно, но давала знать о себе.

В 2006 году за штурвал рассыпающегося корабля взялся Валерий Новичков, бывший бизнесмен, любитель литературы, случайно оказавшийся в редакции и ознакомившийся с ее бедственным положением. Этот человек, родом явно не из литературной среды, решился, тем не менее, попытать счастья. Несмотря на сотрясающие «Аврору», словно гриппозный кашель, внутренние склоки, постоянные смены сотрудников (люди не выдерживали хронического безденежья, полной бесперспективности и, что греха таить, весьма непростого характера нового руководителя), «толстяк» продолжил существование. Еще одна его особенность — постоянная смена внешнего облика (пожалуй, «Аврора» — единственный «толстый» журнал, неоднократно прощавшийся с прежними объемами и обложками, и являющий миру все новые и новые стандарты, что тоже, честно говоря, не шло ему на пользу). Удивительно, но Новичкову не только удавалось держаться на плаву, привлекая новых авторов (среди них оказался и молодой талантливый писатель Дмитрий Поляков-Катин), но и при всей катастрофичности ситуации поддерживать связи с матерыми литераторами.

Вопреки опасности падения в некую маргинальность, в литературное небытие, «Аврора», подобно лягушке из известной притчи, упорно взбивала лапками масло. Более того — в журнале отметились очерками, рассказами и повестями такие величины современной российской литературы, как Валентин Распутин, Виктор Пелевин, Валентин Курбатов, Петр Краснов, Виктор Лихоносов… Но, увы, невзирая на все попытки справиться с невзгодами, волею судьбы и обстоятельств «любимое дитя» Новичкова все-таки неуклонно оттеснялось на литературную обочину. Ему не нашлось места в «Журнальном зале», его давно уже не упоминали известные критики, оно по-прежнему не имело средств, чтобы привлечь на свои страницы многих уважаемых мэтров (полностью отсутствовал гонорарный фонд).

Валерий Новичков умер осенью 2014 года. Умер внезапно. Журнал вновь (в который раз!) оказался на грани закрытия. Чудом удалось удержать за собой помещение, затем расплатиться с долгами, получить материальную поддержку от петербургского Комитета по печати и взаимодействию со СМИ, и, несмотря ни на что, выпустить очередные номера. Выбрали и нового «главного» — капитаном пожилого, во многих местах пробитого осколками и залатанного «крейсера» оказалась Кира Грозная, молодая деятельная писательница, ранее активно сотрудничавшая с журналом. С ее приходом имеющая всего шестерых сотрудников «Аврора», в очередной раз поменяв облик и содержание, как и на заре своего становления, поставив на молодых и дерзких, изо всех сил работая локтями, пытается обрести «второе дыхание» и наконец-то разорвать карму сыпящихся со всех сторон уже более пятнадцати лет невзгод…

Поражаясь этому удивительному упорству, этой джеклондоновской «жажде жизни», я задаю себе один-единственный вопрос: нужен ли нам переживший столько на своем веку, уже похороненный скептиками, растерявший былые блеск и величие, почти незаметный на фоне более удачливых собратьев ленинградско-петербургский страдалец-журнал? Так ли необходим современной читающей публике несчастный «толстяк» с одышкой, существование которого до недавнего времени было и бурным, и трагичным, и, что греха таить, попросту жалким?

На мой взгляд — и нужен, и попросту необходим…

Во-первых — есть такая вещь как символ. Исторический, литературный, общественный — какой угодно, но символ (его еще называют затасканным, столь нелюбимым мною словом бренд). Символ вообще дорогого стоит! Как бы ни относились все те же скептики к современной «Авроре», ей, наряду с другими уважаемыми «толстяками», все-таки посчастливилось стать подобным символом-брендом города Петербурга, целого поколения, да что там говорить, и целой страны (как ни странно, «молодежный рупор» помнят еще слишком многие, еще не забылся гражданами его поистине «золотой век»).

Во-вторых — «Аврору» читают! Это удивительно, но журнал при всей трагичности и прерывистости своего пути сохранил пусть и сжавшийся на манер шагреневой кожи, но круг почитателей, которые (только представьте!) и сегодня его выписывают и жадно следят за непростой его судьбой!

В-третьих (что, хочу подчеркнуть, самое главное в этой истории) — на почту многострадальной «Авроры» как и десять, как и двадцать лет назад продолжают присылать свои рассказы и повести, очерки и эссе, стихотворения и поэмы те, для которых и сегодня литература есть глоток полноценного воздуха, есть единственный способ выразить себя в этом мире…

И вот ради этих сумасшедших, корпеющих над листами бумаги, творящих, надеющихся, живущих литературой, должны… впрочем, какое там должны! просто обязаны существовать не только по-прежнему уверенные в себе москвичи — «Новый мир», «Октябрь» и «Наш Современник» — но даже такие, казалось бы, навсегда потерявшие былые позиции, однако упрямо продолжающие вносить в общий литературный процесс хоть и крохотный, но свой, свой вклад, петербургские скромники…

Так что старушке «Авроре» нужно протянуть руку.

Ей нужно дружески подмигнуть.

Ее попросту необходимо подбодрить…

А там…

Только Бог Единый знает, что будет там…