Необычный взгляд на «Баядеру»

Поклонники и знатоки оперетты, наверное, знают продолжение этих строк: «О, Баядера, светлый радостный сон…"Речь идет о знаменитой оперетте Имре Кальмана, которая вернулась на сцену «Московской оперетты» через 93 года. И снова театр ставит классику, и снова гениальный Кальман. Но… Вот с этого места, как говорится, поподробнее. Сначала немного истории.

В Москве «Баядера» шла уже с 1923 года, ровно через два года после её триумфального звучания в венском «Карлтеатре». А на сцене Московского театра оперетты она была поставлена в 1928 году. За эти годы где только не ставили знаменитую музыкальную историю про любовь индийского принца и французской актрисы! Под какими только переведенными названиями и на каких только языках она ни звучала! То «Баядера», то «Баядерка», и балет с таким же названием создан. Менялись имена героев и героинь, трансформировались образы в зависимости от эпохи и страны, за столько лет от первоначальной версии «Баядеры» Кальмана практически ни в одной стране ничего не осталось. Хотя нет, главное всё же осталось. В общем, с возвращением на московскую сцену, господин Кальман и его «Баядера».

Начинается постановка танцующим Шивой (Александр Бабенко). Полумрак на сцене и оживший индийский бог Шива, самый влиятельный и почитаемый в Индии. Однако индийских мотивов в новой постановке практически нет. Разве что декорации, несколько костюмов, да некоторые имена героев. Смотрю на танцующего Шиву, зал замер, ведь ждут вокала или хотя бы чего-то явно опереточного. Ловлю себя на мысли, что она далека от Индии, как и вся московская постановка «Баядеры». Знаете, кого я вспомнил во время танца Шивы? Великого танцора Махмуда Эсамбаева. Вот кто обожал индийские и другие восточные танцы, вижу похожие движения рук, уникальную гибкость и сказочно красивые костюмы.

Кстати, о костюмах. «Московская оперетта» в последнее время просто поражает зрителей роскошными костюмами. Что ни постановка, то игра красок и национальных мотивов. Представляю, как приятно актрисам хоть на сцене походить в прекрасных нарядах разных эпох. Возможно, в некоторых одеждах не всегда комфортно танцевать. Может, и петь нелегко. Но такова специфика жанра. Петь надо, как в опере, и в любом костюме. Танцевать — не хуже Эсамбаева. Но еще и говорить, мыслить, ощущать, любить, ненавидеть, заставляя зрителя радоваться и сопереживать, как в драматическом театре.

Вот и «Баядера» — не исключение, а весьма необычный авторский взгляд на классику автора русского текста Евгения Муравьева и режиссера Инары Гулиевой. Уж ей-то, знаменитой советской артистке оперетты, не знать, как по-новому должно звучать известное музыкальное произведение Имре Кальмана. А если к этому буйству красок добавить блестящую сценографию и хореографию, хор, интересные находки балетмейстера, порой весьма актуальные реплики героев — вот тогда и ощутим на одном сценическом пространстве и Францию, и Индию, и даже есть намеки на современность.

Если кто подзабыл сюжет, коротко напомню. Индийский принц и композитор (баритон Леонид Бахталин, хотя Кальман в этой партии предполагал лирический тенор) приезжает в Париж посмотреть, успешно ли идет его произведение на сцене. В главной роли «звезда» парижской сцены Одетта Даримонд (ведущая солистка оперетты Елена Зайцева), они не знакомы. Случайное или не очень знакомство, искра, из нее пламя, желание хотя бы в шутку обвенчаться, богатый соперник, любовный треугольник и даже обрученная индийская невеста Лакшми (Ольга Белохвостова), пышный яркий бал, шуточная свадьба, роли почти сыграны…

Пора вешать костюмы на вешалку. Здесь вспоминаются слова героини другой знаменитой оперетты Кальмана: «В сердце всем не хватит места, ждет тебя твоя невеста, к ней иди скорей, друг мой». Но наш друг — принц Раджами — к индийской невесте не спешит. Его сердце покорила Одетта. Но по закону невеста другая. Расставание, закрытие театра, воспоминания… Но чудо, как практически во всех опереттах Кальмана, случается ближе к финалу. Меценат и поклонник Одетты Луи Филипп (народный артист России Александр Маркелов со своим коронным восхитительным исполнением и танцем) выкупает театр, всё возрождается, любящие сердца соединяются.

Казалось бы, такой незатейливый сюжет вполне можно превратить в такую же веселенькую незатейливую оперетку. Это если идти по стандартному пути. Но Инара Гулиева не из этой породы артистов-режиссеров. В «Баядеру» стремительным танцем врывается знаменитый «Шимми». Прекрасно помню, как в 80-е годы сама Гулиева пела и зажигательно танцевала эту сцену с разными партнерами. Вот и в новой «Баядере» зрителям напомнили о том, что «Шимми — это самый модный танец, к нам его завез американец, а придумал сумасшедший, говорят».

Охотно верю. Особенно когда вижу великолепную троицу, танцующую шимми: Маркелов, Борисенко, Николаева. И другие не отставали. Было там еще танцевальное трио, совсем не индийское. И вообще с танцами, песнями, музыкой в «Баядере» всё в порядке. Даже слоны на сцене были. К счастью, не настоящие. Слонята, я бы сказал. Сидя на них, трогательно объяснялись в любви Раджами (Бахталин) и Одетта (Зайцева).

Ну и небольшая, десертная ложечка дёгтя. Куда же без неё.

Случайно услышала от сидящих рядом, что некоторые сцены получились немного затянутыми, за которыми теряется драматургия и сюжет. Индийский принц Раджами своим видом был похож, скорее, на лондонского денди или бюргера, хотя в чалме там кто-то бегал. Есть и спорная сцена с веревкой на шее, которую вместе с разными сортами мыла выбирал себе разорившийся директор парижского театра. Не волнуйтесь, всё обошлось. Но осадочек, как говорится, остался. Таков замысел режиссера. Мёда в московской «Баядере» было все же больше. Режиссер переживает, артисты не меньше, стараются все, а потому и возможно всё. Премьера все-таки, очень авторская, современная, рассчитанная на сегодняшнего зрителя, угодить которому весьма непросто. А надо ли угождать? Пусть каждый даже в давней оперетте увидит что-то своё, услышит какие-то особые ноты, и еще раз ощутит новое дыхание великого Кальмана.