И лишь какое-то мгновенье…

Помните?

Переулок накрахмален,

Отутюжен и звенит.

Всё в снегу. И так печален

Замерзающий зенит.

Или это:

Как предвестие бедных седин,

Но с намёком, что всё несерьёзно,

Иней выбелил белоберёзно

Все деревья, глядевшие розно,

Все скамейки, где мы не сидим,

Он исчезнет, и не уследим…

Лишь бы в небо не канули с ним

Те скамьи и деревья виденьем,

Всем пушистым своим загляденьем,

Полуоблачным, полуземным.

Или вот ещё:

Как из совка, из фонаря летела

Крупа, скользя по коркам ледяным…

<…>

Снег тянет вверх. Лови его, кружись.

Лови, лови снежинку строчкой точной.

Снег… Белый-белый… А какой он ещё? Розоватый — от зари, фиолетовый в сумерках, бледно-голубой и серебристый под луной, чернеющий от проталин, ослепляюще яркий, искрящийся, густой, мокрый, лёгкий, рыхлый, свежий, обжигающий, тающий, «в полоску» — от падающей на него тени стволов: «…по снегу тень / Скользит, но спящий снег не будит» … Словом, разный — как на фотографиях Надежды Бахолдиной, которая его живописует. Почему? Возможно, потому, что снега было так много в её детстве…

Она родилась на Крайнем Севере, в Якутии. Там, где вечная мерзлота, где метели и вьюги, сильные упругие ветра и снежные заносы, где от всполохов северного сияния замирает сердце, где полярная ночь и десять месяцев зима и даже летом случаются заморозки, где редкое солнце и сплошь заволакивающие небо облака, где карликовые березы и низкорослые ивы, что никогда не заплачут, а лучший друг в смысле передвижения — вертолёт…

В Якутии, как сказала Надежда, она «и проходила закалку — во всех смыслах. Север просеивает людей — кто слаб духом, надолго не останется, не выдерживает».

В Москву — вернее, сначала в Тверскую область, Надежда переехала с родителями, когда ей было семнадцать лет.

— Фотографировать мечтала с детства. Наверное, это и от отца. Он много снимал, тогда, конечно, на плёнку. Когда проявлял плёнку и печатал фотографии, я, сколько себя помню, всегда находилась рядом с ним, наблюдая процесс. В детстве мне это казалось чудом — видеть, как появляется на бумаге изображение. Отца давно уже нет, а фотографии, которые он сделал, я храню, их много, несколько альбомов.

А возможно, ещё и от увлечения кино, особенно чёрно-белым (любимый фильм — «На последнем дыхании» Жана-Люка Годара, люблю фильмы Михаила Калика, Михаила Богина, конечно, Андрея Тарковского; все работы в кино оператора, ныне покойного, Павла Лебешева). После окончания филологического факультета университета хотела поступить во ВГИК на киноведческий факультет, да так и не собралась — вышла замуж, семья и заботы отвлекли. Но любовь к чёрно-белому кино и мечта о фотографии — остались. Да и часто ловила себя на мысли, будто я снимаю — только мысленно, такие «внутренние» стоп-кадры я делала всегда. (Смеётся.)

Однако фотоаппарат Надежда взяла в руки сравнительно недавно.

— Знакомый — талантливый художник и фотограф, посоветовал, какой фотоаппарат лучше купить для начала, показал, на какие кнопки надо нажимать — и всё. Он пытался учить меня «видеть», но мне всегда казалось, что я вижу иначе — возможно, неправильно, не так, как он, по-своему. Поэтому «обучение» моё закончилось очень быстро. Наверное, мои фотографии лишены композиционной правильности и выверенности. Иногда там странный и неожиданный ракурс. Но так я вижу, и мне интересно снять именно так.

А ещё родом из того же детства у Надежды любовь к дорогам, радостным волнующим впечатлениям, открытиям новых точек на карте, а также своих современников. Опять-таки, возможно, поэтому недавно она стала издавать литературный альманах «Особняк», где главное внимание уделяет талантливым, но невостребованным поэтам и прозаикам, печатая их стихи, рассказы, эссе.

— В детстве много путешествовала с родителями по стране — Крым, Кавказ, часто летние месяцы школьных каникул проводила в Сибири — в Иркутской области, у родителей мамы, у бабушки с дедушкой. Природа в тех краях суровая, но необыкновенно красивая. И на Севере, и в Сибири. Сейчас, к сожалению, путешествую с фотоаппаратом не так часто, как хотелось бы.

А иногда снимаю, просто выглянув из окна — дом, в котором я живу, находится рядом с Кузьминским парком. Поэтому сосны и березы, которые я вижу каждый день из окна — мои друзья и неизменные «натурщики». Видеть, как они меняются и что «чувствуют», помогают времена года, дождь и солнце, снегопад и метель. Такие фотографии, передающие их состояние и характер, иногда получаются. А насколько выразительно — судить не мне. Они — фотографии — все очень разные. Наверное, всё зависит от настроения и «объекта». Я не умею снимать одинаково. Меня ведёт за собой увиденное, я встраиваюсь — скорее в этот момент — туда, в картинку. (Смеётся.)

Влияет ли филологическое образование на занятие фотографией?

— Наверное, нет, — отвечает Надежда. — Думаю, это идёт от воображения и раздумья — скорее всего. Поэтому я не увлекаюсь, скажем, «street-фото» или репортажной съёмкой, где надо снимать быстро. То есть для того, чтобы мой снимок более или менее получился, скажем, пейзажный — мне нужно понять и полюбить пространство. Так случилось с Кирилловом — это маленький старинный город в Вологодской области, расположенный на берегу Сиверского озера, где там же, на берегу, — Кирилло-Белозерский монастырь, при котором этот город и возник шесть веков назад как слобода. Приехав туда один раз и полюбив там всё, включая свет и воздух, я возвращаюсь туда вновь и вновь. Возможно, поэтому фотографии, сделанные в Кириллове, нравятся людям, судя по откликам в соцсетях. Хотя они вполне традиционны — но там меня «усмиряет» дух и свет Сиверского озера. Недавно открыла для себя новое чудесное место — старинный город Юрьев-Польский во Владимирской области. Город закольцован крепостным валом, и, если снимать оттуда, фотографии соборов, монастыря или просто пейзажи получаются словно вне времени… Они лишены суетности, сиюминутности.

Тематические серии складываются сами собой, — продолжает она, — я не снимаю специально. Хотя, наверное, фотографии, сделанные во время путешествий по маленьким российским городам, по глубинке, вполне могут когда-то сложиться в серию, скажем, «Провинциальные мотивы». Чёрно-белые могут составить другую серию — «Мимолётность», например. Снегопад, метель или фотографии, сделанные в Кусково или у дома Паустовского в Кузьминках, — другие, они не похожи на традиционные пейзажи. Это, скорее, характер — природы ли, людей или мегаполиса. Или их настроение, а может быть, и моё. В Москве, когда, бывает, снимаю, мне интересно уловить и показать, как человек и город соотносятся друг с другом — гармонично ли их сосуществование.

И ещё вопрос Надежде, вполне закономерный. Не пришло ли время организовать выставку своих фоторабот?

— Фотографирую «для себя и друзей», поэтому о серьёзных планах, связанных с фотографией, не задумывалась. Поживём — увидим. Вернее — поснимаем и посмотрим. (Смеётся.)

…А ассоциацию со стихами фотографии Надежды, как оказалось, вызвали у меня отнюдь не случайно.

— Моя любовь к поэзии и увлечение фотографией как-то связаны, наверное. Совместно существуют в моей очарованной красотой душе.