Сертификат культурной подлинности

Маргарет Этвуд (род. 1939) — канадская англоязычная писательница, поэтесса, литературный критик, феминистка. Награждена в 2000 году Букеровской премией за роман «Слепой убийца» и премией Артура Кларка. Относится к наиболее известным современным англоязычным писателям. Компаньонка ордена Канады.

«СП»: — Маргарет, что уникального Канада внесла в мировую литературу?

— Канада — вторая по величине страна в мире, больше, чем США, но меньше, чем Россия. Однако по сравнению со многими европейскими странами, США, Китаем, Россией, Индией, её население значительно меньше. Это северная страна, через которую проходит Полярный круг, на юге она граничит с США.

Канада всегда была многоязычным и мультикультурным пространством. В стране два официальных языка — французский и английский, на своих родных языках говорят многочисленные иммигранты, а также 54 коренных народа (такую цифру я слышала последний раз). Правительство канадских Северо-Западных территорий признаёт 13 официальных языков.

В отличие от Соединенных Штатов, Канада (после падения Новой Франции в 1760 году) оставалась частью Британской империи, а затем — членом Содружества Наций. На нашей валюте изображена королева Англии. Некоторые люди находят это странным. Таким образом, Канада — это независимая конституционная монархия с парламентской системой, как в Англии.

Во время мировых войн страна потеряла несоразмерно большое количество солдат. И годовщины этих войн по-прежнему весьма важны для канадцев (в отличие от США, для которых Первая Мировая война не сыграла такой роли — они вступили в неё поздно, во Вторую Мировую большое значение придавали действиям на Тихом океане и открыли фронт на два года позже).

Важным фактором американской политики остаётся отношение к рабству и Гражданской войне 1860-х годов. Канада (тогда ещё часть Британской империи) отменила рабство достаточно рано и вплоть до Гражданской войны была убежищем для рабов, бежавших из южных штатов. В песнях, где упоминались «Canaan», «Crossing over» и «The drinking gourd», были зашифрованы инструкции, как добраться до Канады. Не то, чтобы Канада была свободна от расизма или его не было в то время, но там не обходились с людьми, как с собственностью.

Доля коренных народов — индейцев, эскимосов, метисов и инуитов — в Канаде значительно больше, чем в Соединенных Штатах. Они сыграли ключевую роль в экономике Канады на раннем этапе — меховой торговле и охоте на китов. А после периода упадка из-за инфекционных болезней, завезённых европейцами, и насильственной ассимиляции, предпринятой канадскими правительствами того времени, коренные народы вновь пережили подъём и усиление влияния. Их писатели и певцы, драматурги и актеры теперь известны не только на местном и национальном, но и на международном уровне.

Естественно, литература Канады, написанная на английском, французском и других языках, отражает эти реалии.

В 1960-е годы канадские писатели работали просто для того, чтобы установить факт их собственного существования. Приходилось бороться с тем, чтобы нас не воспринимали, как второсортных авторов по отношению к американцам, англичанам или французам (вот почему я написала в 1972 году «Выживание» — книгу о канадской литературе). Мои коллеги основывали журналы и издательские компании, проводили литературные фестивали, туры и чтения, создавали все виды литературной инфраструктуры. Сейчас, когда в Канаде работает множество известных писателей, несколько победителей Букеровской премии и Нобелевский лауреат, мы можем сказать, что добились своей цели.

«СП»: — Что заставило вас стать феминисткой? Было какое-то событие или ваши взгляды сформировались постепенно, под влиянием окружающих обстоятельств и ситуаций?

— Я не «стала» феминисткой каким-либо формальным образом. Я родилась в 1939 году, когда закончилась Великая депрессия и когда для Канады началась Вторая мировая война. Мои родители были из Новой Шотландии, оба из сельских районов; женщины там были не тепличными цветочками и не картонным фигурками. От них ожидалось, что они должны трудиться, вносить свой вклад в семью, что они и делали. Работа, чтение и образование высоко ценились. Обе моих бабушки много работали. Я сама большую часть своего детства провела в буше — северной канадской тайге, без электричества и воды из-под крана. Женщины там не носили короткие юбки и вечерние платья - слишком много было комаров и черных мух! Моя мать управлялась с каноэ, ловила рыбу, стреляла из лука (а зимой каталась на коньках и лыжах). Она любила бывать на открытом воздухе. Перед тем, как выйти замуж, увлекалась верховой ездой.

В лесу она готовила на дровяной печи и выращивала небольшой огород — у нас не было магазина по соседству. Так что я никогда не воспринимала женщину как слабое, низшее существо. Я никогда не говорила, что я что-то «не могу сделать», потому что я «девочка». Я не сталкивалась с таким отношением, пока не стала намного старше, а потом я просто думала «Пффф!», когда слышала подобные вещи. Из-за того, что в истории Канады были вот такие сильные женщины — женщины-первопроходцы, представительницы коренного населения — здесь к женщинам в целом относятся хорошо. Не идеально и иногда ужасно. Но относительно хорошо.

Мой отец был лесным энтомологом, умел обращаться с топором и прекрасно знал лес. Ему дали прозвище «Одна спичка», потому что он мог разжечь огонь при любых обстоятельствах с одной спички, даже под проливным дождем.

А сейчас вернёмся к вопросу о «феминизме». Я считаю, равные юридические права для женщин — это вопрос прав человека. Что же касается гардероба, люди вольны носить то, что им нравится. Но они не должны быть убиты, унижены или изнасилованы из-за их пола. Это довольно просто.

«СП»: — Вы пишете книги о будущем. И в книгах, и в кино стали превалировать антиутопии. Кажется, что на смену утопиям просто пришёл побег в сказку. Мы смотрим «Властелина колец» или «Гарри Поттера», но мы не придумываем образ нового мира, к которому можно стремиться. Современная реальность и связанное с ней будущее больше не даёт никаких гарантий человеку, ни в чём?

— Девятнадцатый век произвел великое множество утопий, как литературных, так и вполне реальных. Это потому, что люди, став свидетелями определённых улучшений — открытие микробов и антисептиков, паровой энергии, появления более современных больниц, освобождения рабов, борьбы за права женщин и рабочих — решили, что так будет продолжаться до бесконечности. Потом возникло несколько диктатур, начинавшихся как раз с утопических идей, и ввергнутых в бойню Второй Мировой войны. На какое-то время стало невозможным правдоподобно представлять себе утопическое общество. Люди были слишком хорошо осведомлены о его зловещем потенциале.

Сейчас, размышляя о будущем, необходимо учитывать последствия изменения климата и возможного краха планетарной экосистемы, на которой основана вся жизнь, в том числе наше собственное человеческое бытие. Но мы всё-таки видим лучи надежды: будущее может стать другим, и жизнь на Земле будет возможна. Есть новые энергетические системы, которые могут изменить путь, которому мы сейчас следуем. Но время ограничено — говорят, речь идёт о десятилетиях. К сожалению, это правда.

«СП»: — В России ваша трилогия «Орикс и Коростель» достаточно популярна, читатели обсуждают её в блогах и на книжных форумах. Нужна ли человечеству перезагрузка, которую устроил Коростель?

— Будем надеяться, что до этого не дойдет. Но я не единственный человек, чтобы представить такую возможность. С тех пор, как мы взломали код ДНК, когда используется CRISPR (молекулярная система, позволяющая редактировать геномы — М.С.), наша способность изобретать новые болезни стала реальностью. Военные знают об этом. Иммунологи бдительны.

«СП»: — В своей книге вы писали, что «стать не просто писателем, но писательницей — смертельный приговор!» С какими сложностями вам пришлось столкнуться на этом пути?

— Что ж, это была преобладающая мифология среди западных литературных критиков в то время. Женщины-поэты, в отличие от романистов, считались особенно обреченными: среди них было несколько известных самоубийц и несколько не менее известных отшельниц. Казалось, существовал некий сертификат подлинности: если ты не покончил жизнь самоубийством, возможно, ты и не был настоящим поэтом. Как вы можете себе представить, я пренебрегла подобной точкой зрения — у меня не было никакого интереса засовывать голову в духовку. Отношение изменилось после появления второй волны женского движения в 1969−70 годах (первой волной была борьба за получение избирательного права в конце XIX — начале XX века). Третью волну женского движения мы наблюдаем сейчас: речь идет о борьбе против насилия в отношении женщин, включая изнасилования и убийства. Я бы сказала, что именно этот мотив является сегодня основным для молодых женщин.

«СП»: — В российском сегменте фейсбука прошёл флешмоб #янебоюсьсказать — пользователи как раз делились историями о насилии, об отношении к женщине как к сексуальному объекту. Если бы канадские женщины участвовали в нём, что они могли бы рассказать? Насколько они защищены культурными и социальными установками?

— Они обязательно бы сказали о том, что необходима кампания для расследования огромного числа случаев пропавших без вести и убитых женщин, представительниц коренных народов. Непоправимую травму нанесла система школ-интернатов для индейцев (она начала создаваться во второй половине XIX века, с целью ассимилировать индейское население, школы отличались очень высоким уровнем смертности среди детей, прежде всего, из-за туберкулёза, воспитанники подвергались физическому и сексуальному насилию, им запрещалось говорить на родном языке, практиковать индейские религиозные обряды, видеться с родными, их часто отправляли на принудительные работы; через систему прошло более 150 000 детей, 80 000 из них сейчас живы, при этом, о числе учеников, пострадавших и умерших в данных заведениях, информации до сих пор нет, последнее из них закрылось лишь в 1998 году — М.С.) Детей насильно отнимали от родителей, помещали их в плохо оснащённые и слабо финансируемые интернаты, где многие из них пострадали от злоупотреблений, умерли от болезней или были убиты. Эти женщины и их потомки относятся к группе высокого риска. В конце концов, правительство обратило внимание на эту проблему (в 2008 году премьер-министр Канады Стивен Харпер принёс официальные извинения канадским индейцам и была принята «Декларация о примирении» — М.С.).

Также можно сказать и о секс-трафике, жертвами которого становятся многие женщины из Восточной Европы, об убийствах чести, обычае, пришедшему в страну извне, и о уже ранее имевших место насилии, изнасилованиях и женоненавистничестве. Ситуация с положением женщин в Канаде относительно хорошая, но всё относительно.

«СП»: — Какие изменения в положении женщин вы видите в будущем? В семье? На работе? В творчестве?

— Я не люблю повторять, но то, что доступно женщинам очень сильно зависит от того, что доступно обществу в целом. Есть ли экономический спад? Сокращение рабочих мест? Тогда женщины тоже потеряют свои рабочие места. Существует ли неравная оплата труда? Если так, то именно женщинам выплатят меньше. Оказывается ли поддержка семье? Если это не так, как женщины могут работать? Достаточно ли продуктов? Если нет, то, как они могут прокормить свои семьи? Идёт ли война? Если да, то будут ли они солдатами? Достаточно ли мужчин, которые поддерживают равенство? Если нет, то предстоит тяжёлая борьба. Какое влияние окажет изменение климата на все эти факторы? Во времена изобилия люди могут позволить себе быть щедрыми. Во времена дефицита — не всегда. Если нас ожидает перспектива голода, то это не будет способствовать разговору о славном будущем женщин. Будем надеяться, что стабильные энергетические технологии и политика по борьбе с загрязнением окружающей среды, благодаря всемирной поддержке, предотвратят катастрофу, о которой мы так много слышим.

---

Беседовала Мария Скрягина