В российском кино власть захватили «гламурные мейджоры»

Прошедший недавно форум кинематографистов «Российская киноиндустрия 2009», не дал внятных ответов ни на один из вопросов, тревожащих сейчас российских кинематографистов. Во время проведения форума в зале не было ни министра культуры Александра Авдеева, ни его заместителя Александра Голутвы, который должен был зачитать доклад про «новые механизмы финансирования». Не дождались кинематографисты и объявления списка студий, которым достанутся пресловутые государственные миллиарды. Ничего конкретного, — создаётся впечатление, что «форумы» проводятся для отвода глаз, а все ключевые решения уже приняты кулуарно.

«Не понимаю, почему интересы всего кинематографа у нас представляет один человек. Я его уважаю, но отчего он не дает никому подойти к Владимиру Владимировичу и Дмитрию Анатольевичу?» — в недоумении вопрошал Леонид Ярмольник.

Мы решили расспросить, скажем так, «рядовых» кинематографистов, которые в перераспределении госденег в кино не участвовали, но которых этот передел задел за живое — что они думают об этом?

Иван Бирюков, сценарист, кинорежиссёр.

— Говоря о проблемах отечественного кино, нужно сказать, что нынешний кинематограф не имеет сбыта продукции. Лишь 3−5% фильмов, выпускаемых в России, доходят до зрителя в кинопрокате. Что государство действительно должно сделать для кинематографа — это, прежде всего, воссоздать государственную киносеть. Кинопрокат, который существует в нашей стране на сегодняшний день, не принадлежит России. Управляющие и генеральные директора крупных киносетей — граждане России, а непосредственные владельцы находятся за рубежом. И в этих кинотеатрах демонстрируются зарубежные фильмы, а не наши. И только государство может эту ситуацию исправить.

У государства есть возможность восстановить государственную киносеть. Да, это большие вложения, но они сравнимы с государственным финансированием других десяти нацпроектов. Речь идет о двух миллиардах рублей. За эти деньги мы сможем восстановить большую сеть сельских кинотеатров, огромное количество которых занято мебельными салонами и магазинами сантехники. У зрителей в небольших городах, посёлках, районных центрах наконец-то появится возможность увидеть кино, которое у нас производится.

И если сеть будет достаточно широка, то только продажа билетов окупит производство картины, и вернутся государству деньги, затраченные на её производство. Понимаете, в чём прелесть именно государственного проката: тогда существует именно государственное производство, киноиндустрия.

«СП»: — А как вы относитесь к тому, что государственные деньги достанутся небольшому числу крупных студий?

 — Государство сказало: дадим мы вам почти пять миллиардов рублей. Половину — отдадим четверым-семерым. А оставшуюся половину — остальным. Когда приходишь в зал съезда кинематографистов — там сидит пять тысяч человек. 5 тысяч! — только членов Союза, не говоря уже о несоюзных работниках кино! Представляете, что случится, если деньги будут давать только крупным студиям? Это — глобальная безработица для профессиональных работников кино. Нет, конечно, эти «крупные» продюсерские компании выполнят наказ, выпустят десять картин, — страшно дорогостоящих картин! И дай Бог, чтобы из этих десяти, выполняющих установку, хотя бы одна картина была хорошей.

С такой позицией у нас останется 4−5 крупных киностудий на всю страну. Хотя «Три Тэ» — это что, крупная киностудия? «ТриТэ» — это частная киностудия, где частное лицо снимает одну картину в два-три года. Это что, киноиндустрия в России?

«СП»: — Отказ от частичного финансирования — правильное решение?

— Частичное финансирование — это порочнейшая практика, которую немедленно нужно прекратить. Если брать честных продюсеров, которые хотят сделать хорошее кино, для зрителя, — они получают 30−40 процентов из бюджета. И бегают с протянутой рукой. Но так как проката нет, кино не приносит прибыли априори. Если я не имею «лапы» на федеральном канале, если, как мелкий производитель, я не имею возможности широко прокатываться по американским кинотеатрам в России, я не имею возможности вообще свою продукцию хоть как-то продать.

Есть и другая проблема. Сейчас заканчивается финансовый 2009-й год. Все фильмы, находящиеся в завершении производства, которые частично финансировались государством, и срок производства которых в этом году заканчивается, по закону, должны быть готовы в конце декабря. И никого не волнует, что в стране и в мире «финансовый кризис», что нет инвесторов. В Госкино нам говорят: «Если вы, господа, в конце декабря, не сдадите картину, мы ваше дело передаём в суд! Взыщем деньги, полученные вами на производство фильмов, а если денег нет — заберём ваш дом, вашу машину и т. д. Или — посадим в тюрьму». Здорово, да? Накажут! И я сейчас в этой ситуации. Я не прошу у государства денег! Я прошу времени! У меня — снята картина, весь материал, и мне необходимо три месяца, чтобы я смог завершить картину и сдать её в эту самую госструктуру. Без суда, без нервотрёпок, которых более чем достаточно по творческой и производственной части проекта. Но это всё частности, мелочи. По большому счёту, необходимо, чтобы государственные люди, обличённые невероятной, абсолютной властью в России, задумались о киноиндустрии. Потому что это могло бы принести огромную прибыль стране, дать работу гигантскому количеству людей, которые заняты кинопроизводством. Иначе мы просто потерям кадры.

«СП»: — Что же можно сделать в этой ситуации?

— Необходимо инициировать обсуждение наболевших проблем широкой кинематографической общественностью. Провести круглые столы, конференции, пленум СК, где обсудить конкретные шаги — создание государственного кинопроката, альтернативного американскому и частному, которые существуют в России сейчас. Введение стопроцентного госфинансирования вместо частичного. Пусть будет более строгий отбор, но строгий отбор не по продюсерским компаниям, а по качеству киносценария. Чтобы качество сценария определяло ценность будущего проекта.

В случае, если этого не произойдёт, — что ж… Значит, вы заслуживаете той власти, которую выбираете.

Реваз Шарабидзе, продюсер United Film Company

 — Я уверен, что среди тех, кого государство будет финансировать согласно новой схеме, — киностудия им. Горького, Мосфильм и Ленфильм. На мой взгляд, это правильно и справедливо. Но самое главное, — кроме этих киностудий, будут «гламурные мейджоры», которые, естественно, и получат деньги. Во всей этой истории есть один плюс: отпадёт весь балласт и мусор, который прилип к нашему кинематографу, — это непрофессионалы от кино.

«СП»: — Что произойдёт с небольшими продюсерскими компаниями?

— На заседании говорилось о том, что мелкие компании получат деньги, как и остальные, свободные продюсерские компании… А в течении трёх лет государство поймёт, насколько они успешные. С другой стороны, что делать тем, которые уже успешные… Тем, которые не «гламурные мейджоры», а «свободные таланты»?

«СП»: — Одна из последних картин - «Тарас Бульба». Подобного рода картины могут сделать наш кинематограф конкурентоспособным не только внутри страны, но и на западном рынке?

— Нет, эти картины к конкурентоспособности не приведут. Я думаю, государство считает «успешными» сейчас те фильмы, которые собирают крупные кассовые сборы по стране, «вклиниваясь» в прокат американских картин. А на западном кинорынке их нет, там у нас ничего не происходит с такими картинами.

Успехом на западе будет пользоваться фестивальное кино. Или совместные проекты, которые западный зритель с интересом смотрит. К примеру, у нас состоялся совместный проект с итальянцами. Это дебютная картина выпускника экспериментальной киношколы Рима, под названием «10 зим», — она сразу получила участие в конкурсной программе Венецианского и Токийского кинофестивалей.

После того, как мы попали на киносмотр в Венецию, нам оказали финансовую поддержку, и мэрия Москвы, и министерство, и обещали дать денег на копии. Но мы проделали для этого огромную работу, завалили всех письмами, и только когда у нас что-то получилось, и стало понятно, что есть успех, нам стали помогать.

«СП»: — Как вы считаете, новая схема работы с киноотраслью не породит армию придворных творцов? Насколько подобное возможно?

— Это не просто возможно, это уже есть. И всегда было. Уже появилась каста «гламурных мейджоров». Но есть ещё свободные таланты, — это те, кто по-прежнему будет самостоятельно искать деньги, но останутся в профессии.