Зеркало не пинать

Перманентное и постоянно растущее недовольство публики культовым автором — обратная сторона и продолжение пресловутой культовости. Грубо говоря, любой, кто однажды сподобился стать нашим всем, теперь «уже не торт». В случае Виктора Пелевина этот феномен проявляется с какой-то особенной силой: последнее время по поводу каждой новой его книги принято выражать глубокое разочарование. Но чем оно сильнее, тем больше вокруг книги шума, и с тем большим нетерпением все принимаются ждать следующей.

Одним из окололитературных лейтмотивов 2012-го года было характерное томление обширной пелевинской аудитории, большая часть которой весьма чувствительна к переменам общественно-политического климата: о боги, что же теперь напишет Пелевин? о пророки, какой же метафорой отобразит он весь этот ужас и абсурд, а главное — наше величественное пробуждение от спячки? о либеральные ценности и права человека, а не является ли все происходящее новым романом Пелевина, не превратился ли он, наконец, в демиурга реальности? В качестве комментария к последнему из этих восклицаний напрашивалась банальная мысль: за всю реальность поручиться трудно, а вот некоторые из восклицающих, действительно, вполне тянут на ярких персонажей мастера П.

Небывалая даже для этой аудитории экзальтация сменилась столь же беспрецедентным остракизмом, как только долгожданный труд мэтра появился в продаже. Некоторые нюансы означенной читательской реакции заставляли предположить, что ознакомиться с книгой по-настоящему авторы отзывов еще не успели, но, как бы то ни было, на этот раз Пелевин дал своей пастве особые причины для негативных оценок.

В книге «Бэтман Аполло» действуют персонажи, знакомые читателю по роману Пелевина «Empire V»: российские события, произошедшие за отчетный период, Пелевин неожиданно решил проинтерпретировать в рамках сиквела вампирской саги семилетней давности. Повествование, как и раньше, ведется от лица молодого вампира Рамы, который продолжает познавать истинную природу социальных процессов. Вместе с героями из старого романа в новый перекочевали базовые понятия, терминология, взаимоотношения вампиров с людьми и вообще вся модель мироустройства. В новом романе эта вселенная разрабатывается дальше, появляется много уточнений и неизвестных ранее деталей, вводятся новые действующие лица, главное из которых — Великий Вампир, хозяин всего сущего. Основным интересом вампирского сообщества по-прежнему является отнюдь не высасывание человеческой крови, а извлечение и употребление специфического вещества под названием «баблос»; баблос — это своего рода квинтэссенция людских страстей, коррелятом которой в человеческом мире являются деньги. Сатирическая конспирология романа «Empire V», построенная вокруг понятий «гламур» и «дискурс», представляется многим устаревшей, и ее возрождение в «Бэтмане Аполло» кто-то уже посчитал признаком серьезного авторского кризиса: Пелевин, мол, отстает от жизни, не ухватывает суть времени, пользуется отработанными образами. Но меньше всего просвещенной общественности понравилось то, как через призму всей этой конструкции выглядят эпохальные свершения 2012-го и какими словами они описываются.

Да, совершенно верно: «снежная революция» и вообще все недавние протестные эскапады подвергаются в «Бэтмане Аполло» безоговорочному осмеянию. По сюжету вампиры, получив доступ в будущее, завладевают фрагментами хроник, которые были (то есть будут) составлены историками через семьсот лет, и стараются управлять человеческой реальностью так, чтобы события соответствовали написанному. Тексты из будущего, впрочем, неточны и расплывчаты, поэтому вампирам приходится многое додумывать. В 2012-м в России, согласно хроникам, должны начаться (и закончиться) «гламурные волнения», для реализации которых вампиры, как у них принято, привлекают так называемых халдеев — своих подчиненных менеджеров из числа людей. Природа и смысл волнений, разумеется, обширно комментируются. Соответствующие формулировки, как всегда, вложены в уста персонажей, но не расслышать авторский месседж невозможно: «Гражданский протест — это технология, которая позволит поднять гламур и дискурс на недосягаемую нравственную высоту. Мало того, она поможет нам наделить любого экранного дрочилу чувством бесконечной моральной правоты… Протест — это бесплатный гламур для бедных. Беднейшие слои населения демократично встречаются с богатейшими для совместного потребления борьбы за правое дело… Гламурные б. ди понимают, что если они хотят и дальше оставаться гламурными, им надо срочно стать революционными. А иначе они за секунду станут просто смешными». Достается, само собой, всемирно знаменитым храмовым певицам, а также, несколько неожиданно, современному писателю Андрею Тургеневу, то есть, если кто не знает, Вячеславу Курицыну.

Особое неприятие у чистых сердцем читателей вызывает фривольный каламбур, вставленный Пелевиным в вышеупомянутые хроники: там значится «гроза двенадцатого года», также известная как «революция п… тых шубок», «pussy riot» и «дело Мохнаткина». Тут уж чистые сердцем стали обвинять Пелевина прямо-таки в подлости, тем более что дальше в вымышленном историческом тексте импульсом к восстанию объявляется протестная мода на небритый лобок, распространившаяся среди российских светских дам.

На самом деле, все это совершенно закономерно. А чего, интересно, ждали читатели Пелевина? Неужели кто-то предполагал, что мастер П. предпочтет стать запоздалой тенью «господина поэта с маленькой буквы» и примется дисциплинированно малевать карикатуры на Путина? Если почтенная публика ожидала чего-то в этом роде, то плохо же она знает и чувствует давнего властителя своих дум. Вообще-то Пелевин уже не первый раз атакует «креативный» мэйнстрим, осмеивая старые и новые рукопожатные святыни, поскольку понимает, что стратегия эта является в последнее время актуальной, по крайней мере в художественном плане. Скандал внутри скандала вызывает (пока еще) живейшую реакцию — такую, которой просто скандалом не добьешься. Не говоря уже о том, что объектом пелевинских насмешек все чаще становятся политкорректность, кунштюки глобального рынка, медийные обманки и всевозможные проявления современной «демократии», то есть важнейшие составляющие прекрасного нового мира, архитекторы которого находятся отнюдь не в России. Но обвинять Пелевина в политической ангажированности бессмысленно, поскольку его задача — быть зеркалом и отражать то, что напрашивается на отражение. Остроты в адрес российской власти в «Бэтмане Аполло» тоже есть, хотя их, кажется, и меньше, чем в предыдущем романе «S.N.U.F.F.». Явственный перекос в сторону «антиреволюционного» стеба в новом романе обусловлен просто спецификой новостной картины. Кто у нас были герои года? Однозначно «революционеры». Любишь геройствовать — люби и Пелевина читать.

Впрочем, будет очень досадно, если политические хохмы, которым в «Бэтмане Аполло» отведено довольно мало места, заслонят все остальное, что есть в этой книге. В основном Пелевин занимается здесь отнюдь не злободневными наблюдениями, а совсем другим — он выстраивает фантасмагорическую вампирскую реальность, в которой есть, например, особая технология ментальных путешествий в мир умерших, а также множество других не менее интересных вещей. При беглом чтении роман кажется почти бессюжетным, но это впечатление обманчиво — на самом деле, тут есть довольно сложный и по-своему логичный сюжет; построен он не в последнюю очередь на любовном треугольнике, который Пелевин с удивительной изобретательностью адаптирует к вампирским условиям. В итоге, конечно, все равно оказывается, что текст больше чем наполовину состоит из специфических философско-познавательных и культурологических бесед — как всегда, то ироничных, то проникновенно-многозначительных. Но, во-первых, тот, кто их не любит — не читатель Пелевина, а, во-вторых, они в некотором смысле представляют собой часть сюжета.

Вопрос о том, «за кого» Пелевин, по-прежнему совершенно не важен. Как не важен и вопрос о том, какими образами он пользуется — старыми, новыми, сложными или простыми. Важно, что его глиняный пулемет, как и раньше, стреляет долгоиграющими пулями: фразы вроде «Собаки лайкают, а караван идет» будут повторять и через пять лет, и через десять. Другое дело, что писательская функция Пелевина чрезвычайно специфична, границы его территории четко очерчены и вряд ли когда-нибудь расширятся. Ну и пусть себе не расширяются. В конце концов, он хотя бы умеет талантливо заговаривать зубы. А однодневные гламурные герои не умеют даже этого.

Фото: ИТАР-ТАСС/ Антон Новодережкин