«Каждый готов рубить вам яйца фаберже…» или нелукавые парни

Для лучшей части моего поколения рок-н-ролл был не просто музыкой — он был миропониманием, способом жизни, он дал нам словарь — «оязычил». Мы думали о своей жизни строчками Майка Науменко, БГ, Башлачёва и Цоя.

Наше взросление совпало с выходом первых альбомов «Алисы» и «Телевизора».

"АукцЫон" и «Звуки Му» научили тому, что мир разнообразен и странен, посыл может быть не только по-самурайски прямой, как у Цоя, и зашифрованный, как у БГ, но и смеховой, почти юродивый.

Юродство это может граничить с самоистязанием — как у Летова.

Героическая история рок-н-ролла закончилась вместе со страной — одновременно! — в 1991 году.

Башлачёв был первым, кто это понял, заранее. Потом поняли все остальные. Кто-то умер даже раньше, чем понял.

В любом случае, у новых русских детей, родившихся в 80-е и 90-е, какое-то время не было своих музыкальных послов, способных перевести хаос мира и приметы его улиц на язык народный и яркий.

Исправление ситуации взяли на себя юноши, исполняющие рэп.

Разница между рок-н-роллом и рэпом выявилась достаточно быстро. Безусловно, даже по самому среднему уровню рок-н-ролл был умнее. Зато по первозданному драйву и готовности платить судьбой за всё сказанное, рэперы иной раз могли дать фору мастодонтам рока.

Главная проблема, как теперь выясняется, заключается в уровне даже не самой рэп-музыки (этот уровень растёт совершенно очевидным образом), а в уровне его слушателей.

Слушатели эти юны, молоды и диковаты.

Безусловно, уровень интеллекта людей, слушавших «Аквариум», Башлачёва, «Хроноп» и «АукцЫон» был несопоставимо выше. (Был — и остаётся).

С той проблемой, с которой нынче столкнулись рэперы, буквально в последний год жизни столкнулся Цой. И, судя, к примеру, по вошедшей в посмертный альбом «Кино» дурацкой песне про «…начинается новый день», он уже готов был потрафить всем малолетним идиотам распадавшейся страны советов, уведя часть публики хоть даже у «Ласкового Мая». Но Цой вовремя погиб и остался самим собой, толком не успев позабавить легковерную публику.

Что до БГ, Кинчева, Александра Скляра или, скажем, Шевчука — то они были людьми взрослыми, и ни одному из них не приходило в голову заигрывать со своим слушателем. Элементарный пример — песни «Полковник Васин» у БГ, «Что такое осень» у Шевчука, «Эльдорадо» у Скляра и «Трасса Е-95» у Кинчева. Очевидно, что производство подобных песен, в течении 10 лет последовательно становившихся всенародными хитами, можно было бы поставить на поток. Но все вышеназванные двинулись в совершенно других направлениях, никак не сообразуясь с ожиданиями толпы. БГ — к «Русскому альбому» и психоделике «Любимых песен Рамзеса IV», Шевчук к концептуальному «Мир номер ноль», Скляр к депрессивно-моряцким песням, Кинчев же утяжелил не только звук, но и дал настолько серьёзный религиозный вес своим новым работам, что далеко не всякая юная психика оказалась способна этот вес удержать.

Мы даже не говорим о «Нау», который после ошеломляющего успеха «Разлуки» сделал всё и даже больше, чтоб сбежать от массового слушателя и не потакать ему ни в чём. Сольные проекты Бутусова — тому тоже отличная порука.

А сольные работы Фёдорова из «АукцЫона» на стихи Хлебникова, Введенского и Вагинова? Я, право слово, думаю, что девяносто девяти русским рэперам из ста — фамилии этих поэтов в принципе не знакомы.

Рэперы буквально разрываются между городскими низами, заинтересованными в матерных песнях про стафф (см. Гуф), старшеклассницами, плачущими под то, что раздражает их слёзные железы (см. Баста), и бритоголовой порослью, которой интересно про спорт и чурок (не будем ни на кого показывать пальцем, а то почти донос получится).

«25/17» в этом смысле — почти идеальный пример для иллюстрации сложившегося положения.

Забейте в поисковике ютуба клип на их сентиментальную песню «Жду чуда» — и увидите, что там полтора миллионов просмотров.

Но вспомните проект группы «25/17», который назывался «Лёд 9». Альбом под названием «Холодная война» стал, пожалуй, лучшим во всей истории русского рэпа. Умный, музыкально выверенный и опасный, будто кумулятивный снаряд. Эту работу спокойно можно поставить в один ряд с «Группой крови» или «Энергией» (культовые альбомы «Кино» и «Алисы» соответственно) — к слову сказать, любое из этих названий вполне пошли бы альбому «Лёд 9». Ценители и гурманы, конечно, откликнулись и оценили альбом по десятибалльной шкале на 25 баллов, но широкая публика отреагировала куда сдержанней. В лучшем случае, пожали плечами и сказали: «Слишком громко…»

Есть, впрочем, другая часть аудитории, которой нравится, когда громко — мы имеем в виду тех самых жителей городов, что устали от засилья нац- и секс-меньшинств, и порой склонны все свои личные проблемы с этим засильем связывать.

Громко они любят — но чтоб не настолько умно, как «Лёд 9».

Клип на хит «25/17» под названием «Моя крепость» — где группа короткостриженных боевых ребят отрабатывает удары пока ещё только по груше — посмотрело под два миллиона человек. Он явно кочевал от одного спортивного сообщества в другое, от одних завсегдатаев Русских маршей к другим проповедникам белых зачисток.

Теперь понимаете, какой элементарный выбор стоит перед бойцами из «25/17»?

Музыканты угадали, как надо давить на клавишу под условным названием «Будь белым» (их культовая песня, недавно признанная экстремистской неведомым судом города Сыктывкара). И могли бы дальше использовать всё ту же клавишу: Будь белым! Бейся! Бейся! Моя крепость! — и миллион, а то и три миллиона молодых людей, перманентно истребляющих растительность на своей буйной голове, почитали бы «25/17» за своих.

Есть ещё другая клавиша: светлые души девчонок и мальчишек, вступающих в половое созревание, но ещё не очень далеко ушедших от детства.

Если Бледный отлично умеет налаживать контакт с бритоголовой аудиторией, то Ант — другой фронтмэн группы — умеет, как никто иной, выбивать слезу из ранимых подростков. «Котёнок вырастет котом… и лишь для матери своей… ты навсегда малыш…» — и вот уже девочки рыдают, а мальчики шмыгают носом.

Выбор прост: делай себе песни для качалок и хиты для выпускных — как «25/17» уже отлично умеют — и руби бабло, радуя своих предсказуемых, как восход солнца, слушателей.

Так многие рэперы и делают — в меру возможностей, — и собой вполне довольны.

Потом, правда, у любого вменяемого сочинителя наступает момент, когда он вдруг ловит себя на презрении к этим самым слушателям — их так сильно хотелось радовать, что сочинитель забыл расти, и остался таким же как был. Ему, допустим, уже 45, а он всё рядится в короткие штанцы, в которых щеголял в 18.

Но, как известно, загадка долгожительства любой музыки в одном — она должна быть умнее запросов слушателя. Она должна быть несколько выше того уровня, на котором среднестатистический слушатель в данную конкретную минуту находится.

Для того, чтоб убедиться в этом, достаточно переслушать любую древнюю пластинку «ГО» или БГ: времена сменились, осыпались целые эпохи, первые слушатели этих песен уже седы, а иных и нет с нами — однако в песнях по-прежнему можно разыскать лечебные витамины, редкие минералы, важное и странным образом не обнаруженное тобой 20 лет назад слово, удивительное, попадающее ровно в сердце сочетание двух или трёх нот.

Это касается любого артиста, Мик Джаггер его зовут или Боб Марли — и не касается только тех, кто хотел нравится больше, чем думать.

Надо сказать, что помимо обслуживания интересов сложившихся групп слушателей, любые исполнители, не оставляющие в стороне социальную тематику, в последние года полтора столкнулись с ещё одним соблазном: сочинение песен протеста.

Затяни на новый лад «Богородица, Путина прогони!» — пусть и голос твой гадок, и исполняемый мотив гнусен до такой степени, что Богородице впору тебя самого гнать — а некоторое количество желающих послушать твой вопль всё равно найдётся.

Все слышавшие «25/17» отлично понимают, что при желании эти парни могли накатать таких хитов для креативного класса, что — туши свет, и гони бегом на Болотную.

Но вот вышел новый диск «25/17» под названием «Лукавые дни».

После первого же прослушивания выясняется, что сделан диск так, чтоб самым очевидным образом дать понять всем пришедшим получить от группы примерно то же самое, что и вчера: ребята, обломитесь.

Слезоточивых баллад не будет.

Альбом этот совершенно мужской, если не совсем взрослый — то определённо повзрослевший, сдержанно агрессивный и поднимающий такие темы, которые выпускницам крайне редко бывают любопытны.

«Кто-то несёт задорный бред, как Михаил, / о том, что он крутой, как Игорь. Лехаим! / Наш прадед Иафет — это вам не Хам или Сим, / но этот мёд бадяженный и горький, как Максим».

На таком вступлении в альбом любая выпускница обломает каблуки.

Песен, чтоб выжать 120 от груди и пойти пугать нерусь — тоже не обнаружилось.

Всем ожидающим такие треки, прямым текстом сообщили: «Мы могли бы заряжать со сцены: „Бей хачей!“, / разжечь огонь горячей, чем в топке печей, / кидать плотную беспалевную, поднимать кэш, / ведь гости здесь уже достали всех — конечно!»

И далее: «Я много чего хочу, могу, но не буду. /Антон, братан, давай ещё раз песню про чудо!»

Чего вы ещё заказывали? Песни протеста? Сейчас будут вам песни протеста, ловите.

«Режим шатает на ФБ креативный класс, / на любого Спартака в ФСБ есть Марк Красс. / „Всех убить, всё поделить — Россию спасти!“ / Вась, я верю в Бога, а не в тебя, прости…»

И припев: «Чем проще, тем проще увести телёнка в рощу. / Если надо объяснять — то не надо объяснять».

Но если наши прокремлёвские консерваторы и прочая селигерская шушера вздрогнут от удовольствия на этих словах, они тут же получат привет и для себя лично: «Голосуй за Путина!» — кричать под флагами, / петь на Селигере, все двери открывать ногами, / на бюджетные творить шедевры для народа — / тупые пьяные свиньи сожрут что угодно".

И им тот же припев: «Чем проще, тем проще увести телёнка в рощу. / Если надо объяснять — то не надо объяснять».

Попутно достаётся нынешних бодрым позитивистам всех мастей: «Ты властелин своей судьбы — да будет так! / Только предупреди об этом инсульт и рак, / также предупреди об этом МВД и МИД — / теперь ты сам решаешь, когда тебя можно убить».

Отдельной строкой передан привет и автору этих строк — но я уж все карты не буду здесь раскрывать — идите и послушайте.

«Захар, дружище, без обид» — поёт Бледный, сказав мне всё, что хотел сказать.

Ок, без обид. Замечания принимаются.

Есть и ещё одна ходовая тема, на которой «25/17» имели шанс заработать сто лишних очков — про великий и ужасный хип-хоп. Российские рэперы поют русским детям самые честные песни на свете — по крайней мере, они сами так про себя часто думают. Им вообще нравится относится к себе серьёзно и жутко себя уважать. Нет бы лишнюю книжку прочитали, и поуважали себя за это.

«Я не хочу вас обманывать, белые дети — / нет никакой „культуры“, нет никакой „ван лов“, / это бизнес на гормональном взрыве юных голов», — сообщает Бледный.

Альбом, собственно, служит очевидным доказательством того, что в такой бизнес ребята играть не хотят.

Единственно что: к финалу пластинки создаётся ощущение, что «Лукавые дни» — это не только диагноз разнородному лукавству и лицемерию, плотно окружившим нас, но и в некотором роде гимн асоциальности и аполитичности. Те, знаете ли, нехороши, эти тоже дурны, те, опять же, глупы, а эти однозначно пусты — и лишь «25/17» стоят посреди — все в белом.

Может, говорю, так показаться, но здесь как раз тот случай, когда креститься надо, если кажется.

Важная черта Бледного и Анта — способность не только к искреннему раздражению, но и к глубокой рефлексии, к сопереживанию, к самоиронии, наконец, которая почти постоянно слышна где-то на второй горизонтали их песен. Они мучаются не только от подлого лукавства дней, выпавших на нашу долю — но и от собственной своей неуёмной боли и собственного несовершенства.

Но точно, чего не предлагают парни из «25/17» — так это опускать руки.

«…у всякого ивана — топор в гараже, / и каждый здесь готов колоть вам яйца фаберже!» — спокойно сообщается в песне «Топоры».

Значит, не всё потеряно, друзья мои.

Характерный, кстати, момент. Первый куплет песни «Жду чуда II» завершается словами: «Я не хочу ненавидеть, не хочу убивать, / но, засыпая, прячу дедов обрез под кровать». А второй куплет кончается так: «Я не хочу ненавидеть, не хочу убивать. / У сына днюха — подарок прячу под кровать».

Полез пацан за подарком — а там дедов обрез. Может пригодиться, когда подрастёт.

…главное, чтоб об этом в Сыктывкаре не догадались.