Обреченность на роль второго плана

Писатель из Ростова-на-Дону Денис Гуцко вошел в литературу с «особым мнением» Василия Аксенова. В 2005 году на волне активного продвижения молодой-новой литературы, которая проталкивалась, особенно на первых порах, авансами, Гуцко со своим дебютным романом «Без пути-следа» вошел в финал премии «Букер». В основных конкурентах у него числился друг на тот момент председателя жюри премии Аксенова Анатолий Найман с романом «Каблуков». Жюри сошлось на мнении отдать премию 36-летнему Гуцко, Василий Аксенов со своим «особым мнением» отказался вручать главный приз и чествовать победителя…

Последствия этой премии были двояки. С одной стороны, как тогда заявлялось, молодым везде у нас дорога и, соответственно, был нужен герой-флагоносец нового поколения, который бы не просто стал печататься, но и прорвал предельно костную премиальную плотину. На этой волне и был отмечен роман о разгорающихся национальных конфликтах на окраинах бывшего СССР. И тема актуальная, и живой человеческий материал, так как в романе было много автобиографического. Сейчас, по прошествии лет, не берусь судить, был ли Гуцко назначен на эту премию, но точно одно — тогда он был принесен в жертву. Застрельщикам-первопроходцам всегда тяжело, а тут и медные трубы пудовыми гирями навалились. Так или иначе, но то лауреатство сыграло с писателем злую шутку. Оно пришлось как нельзя кстати для нового литпоколения, но совершенно преждевременно для самого Гуцко. После он выпустил сборник «Покемонов день», в 2009 году вышел роман «Домик в Армагеддоне». Обе книги прошли практически незамеченными и создавалось ощущение, что «Букер 2005» был полной ошибкой и прав остался Аксенов со своим «особым мнением».

Все это ощущал и сам Гуцко. Где-то с год назад Денис написал мне, отвечая на вопрос о новом литературном поколении: «Себя пока что причисляю к не оправдавшим надежды. Не представлю ничего стоящего в ближайшие год-два — прошу списать в утиль». Довольно искрение и мужественные слова, ярлык «не оправдавший надежды» кого угодно может античными кентаврами разорвать и отправить в тот самый утиль… Но вот в конце 2012 года в двух номерах «Дружбы народов», а в начале 2013 года уже отдельной книгой выходит новый роман Дениса Гуцко «Бета-самец», который при всех «но» показал, что автора совершенно преждевременно списывать со счетов.

Герой романа — вполне состоявшийся в жизни и мало чем опечаленный сорокалетний Александр Топилин. Из семьи у него только мать, периодически навещает содержанку, письмо которой, обещавшее уют, он случайно обнаружил в почте среди всяческого спама. Его семья — дом бизнес-партнера Антона Литвинова. Неслучайно роман начался с упоминания «влюбленности» героя в этот дом. Здесь он «как обычно» забивается в уголок, в котором ему становится легче. В конце концов Топилин понимает, что живет не своей жизнью и в какой-то момент он стал выполнять роль второго плана при друге-коллеге Антоне Литвинове. Топилин своим достатком, положением всецело обязан Литвинову, оба они, как пишет автор, «обеспеченные, глубоко положительные мужчины средних лет». Отсюда и основная оппозиция романа: альфа и бета-самец, первый и второй номер.

Откровение о своем месте в жизни постепенно начало снисходить на Топилина после того, как машина, за рулем которой был Антон, а на пассажирском сиденье сам Александр, насмерть сбила человека. Собственно подобное в свое время произошло и с личностью героя, которая навсегда мимикрировала под декорации второго плана. Возможно, эта пограничная ситуация произошла, когда всеми любимый худрук местного любительского театра, а по основной профессии врач, его отец, совершил адюльтер с ничем не примечательной актрисой Зинаидой, которая позже сошла с ума (кстати, его отец притом что был всегда в центре любой компании и всеми любим пребывал всегда на вторых ролях, как в театре, так и в больнице). Возможно, слом произошел после того как Александр поставил крест на карьере пусть и не очень талантливого, но художника, а потом вслед за отцом, который ушел из семьи, так как мать забрала в дом умалишенную Зину, сбежал в армию, где служил писарем при штабе и там же познакомился с Антоном. Или через несколько лет после армии, когда начал развивать собственный кустарный бизнес по поклейке кроссовок, после наезда рэкетмэнов разыскал и обратился к более удачливому и уже состоявшемуся в жизни не без связей своего отца Антону. Печать рода — она тоже на многое влияет. С этого времени Топилин был при Литвинове до тех пор, пока перед их машиной на дорогу не выбежал чудаковатый мужчина с фотоаппаратом. До этого нелепо-трагического случая ничего подобного не было. Топилин еще с детства привык жить будто за «хрустальным забором», сейчас таким «забором» для него стал компаньон. Авария показала, что Антон тоже не безусловный любимчик Фортуны, а значит, его первая роль может быть поставлена под сомнение.

Герой Гуцко не посторонний, не маленький, не подпольный и не лишний человек, он — всегда второй, бесконечно зависим от первого, желающий зажить собственной жизнью, стать в ней хозяином, но это ему не удается. Первый всегда подминает второго. Он слишком привык играть чужую роль, быть зависимым от кого-то. На даче сбитого Антоном Сергея, куда Томилин сбежал от своей актуальной жизни и где прожил несколько месяцев, он придумал и проиграл для себя несколько ролей. А в самом финале идет на жертву, также берет на себя чужую роль — убийцы своего корешка-компаньона Антона. Скорее всего, Литвинов вновь бы подмял его, вновь заставил жить своей волей, если бы сын сбитого Влад не убил его из травматического пистолета. Литвинова нет, его энергия и сила переходит к его убийце, вину которого и берет на себя Топилин. После смерти альфа-самца, бета-самец вовсе не занимает автоматически его место.

Вообще в романе важен момент подмены ролей. Сбили Сергея на машине, которую купил Топилин у Литвинова, но за рулем ее был Антон: «Получалось Антону перепала роль убийцы, предназначавшаяся на самом деле Топилину». Убивает Литвинова Влад — сын Сергея из пистолета Топилина, который был украден.

Если литературный ровесник Гуцко Роман Сенчин в своих произведениях выясняет, с какого момента «пластмассовый мир» начинает побеждать человека, когда он смиряется и превращается в насекомое, то в «Бета-самце» проводится дотошное расследование причин, обстоятельств и выявление того момента, когда человек перестает жить своей жизнью, а движется по социальным рельсам чужих императивов. Попадает в мир, где ему все приходится донашивать: мысли, суждения, судьбу. Это как роль второго сына в семье, который вынужден донашивать все за старшим. Та же «смертельная» иномарка была куплена им у Литвинова, завязывает любовные отношения с женой погибшего Сергея Анной, живет на его даче, носит его вещи, планирует даже устроить выставку его фоторабот. А что свое? Неужели от всего своего он отказался в свое время?..

Гуцко в своем романе почти не затрагивает излюбленную нашей современной литературой социальщину, которая часто становится вычурной. Разве что можно провести аналогию с самой Россией, в какой-то момент начавшей жить чужой, не своей жизнью, нарядилась в заемный кафтан и покалечила многих из своих сыновей. Тот же отец Топилина, как Чехов: врач, самодеятельный режиссер вначале ушел из семьи, потом поставил крест на карьере, уйдя в бизнес, а потом и вовсе сгинул глупой смертью. Это проклятье вторых ролей — не всегда личный выбор, чаще причудливая игра судьбы, помещающей людей в шумный миксер.

Афишный критик Лев Данилкин в своей рецензии на книгу высказал лишь одну претензию, что она бы выиграла, если была сокращена до размеров повести (собственно, это типичная претензия к каждому второму современному роману, который разбухает, как печенье в чае). Свое высказывание по поводу романа критик завершил: «Бета-самец» как раз и есть тот самый «реализм-который-триумфально-вернулся» под аплодисменты читателей, которых тошнило от «литературных игр». Реализм в самой химически чистой, «олдскульной» версии — это, по сути, означает, что роман Гуцко — не столько беллетристика, которую можно читать для своего удовольствия, сколько документ эпохи. Если бы пресловутые инопланетяне захотели восстановить картину жизни России начала десятых годов XXI века по одному тексту, то «Бета-самца» — снабженного хорошими комментариями — им хватило бы". То что «Бета-самец» — документ эпохи, ориентированный на инопланетян — большая натяжка. Но то, что «реализм-который-триумфально-вернулся» — правда. И вернулся он с элементами экзистенциальности.

Роман Гуцко получился вполне достойный. Читать его любопытно, хотя и многое в нем предсказуемо. После того как герой обнаруживает, что на даче из его машины пропадает травматический пистолет, хотя и несколько сомнительны обстоятельства пропажи, сразу становится понятно, кто и в кого из него выстрелит. По всей видимости, помогло и то, что в книге много личного, из пережитого самим автором положения своего затяжного второго плана. Пограничная ситуация пребывания на грани «утиля» позволила Гуцко написать довольно искренний, честный и добротный роман. Изменился и язык. Он стал более точен и почти избавился от растекания по метафорическому древу. При желании претензий к книге можно предъявить много, но все-таки это прорыв для автора, именно тот текст, который ждали от него и который был нужен ему самому.

Этой книгой, можно сказать, что писатель Денис Гуцко вернулся. Главное, чтобы после меньше вспоминал, что произошло с ним в 2005 году, а тем более, избегал повторения той ситуации, когда он вместо того, чтобы кропотливым трудом строить-клеить собственную писательскую биографию, как его герой пошел к Антону, и примерил другую жизнь, чужую маску.

Из последних новостей: «Бета-самец» вошел в список претендентов на премию «Большая книга».