Наследники по прямой

Я как-то задал Андрею Бледному банальный вопрос: знавал ли он Егора Летова?

Бледный родом из Омска, начинал там как музыкант группы «Ртуть», да и первое выступление 25/17 (тогда «Иезекииль 25:17) состоялось на малой родине фронтмена в 2002-м. Егор был жив, более того, в том же году прервал затяжной кризис экзистенциальным альбомом «Звездопад», где советская военно-песенная лирика обретала новое звучание и потустороннее измерение.

Вполне могли пересекаться. Но Бледный ответил на мой вопрос отрицательно и, как показалось, привычно.

Альбомы проекта «Лёд 9», досадует Андрей, «все пытаются с чем-то понятным и доступным для них (очевидно, рэп-критиков — А. К.) сравнить. Кому Йоргенсен, кому Канье Уэст мерещится…».

Это общая беда критики — не только музыкальной — она, как инвалид, не может передвигаться без костылей и подпорок.

Однако поиски сходств и свойств — одно, обличение эпигонства — другое, а обозначить генеалогию подчас совершенно необходимо.

Егор Летов, помимо ГО, был идеологом проекта «Коммунизм» — концептуального и радикально постмодернистского. В конце 80-х — начале 90-х, «Коммунизм» заполнил нишу отечественного постмодерна с огромным запасом, всё последующее в этом направлении — от литературы до «старых квартир» — казалось инфантильным и вялым, по слову того же Летова, «игрой в самолетики под кроватью».

Наследие «Коммунизма» довольно обширно, и три альбома полновесно ушли в народ — «Солдатский сон», Let it be и «Хроника пикирующего бомбардировщика».

Матерые рэперы из 25/17 создали концептуальный проект «Лёд 9» к десятилетию собственного существования в «консервативном хип-хопе» и, что важнее, — так получилось, что к двадцатилетнему юбилею закрытия «Коммунизма». Если Летову виделось необходимым осмыслить «своё» советское (от Ленина/Сталина до дворового хиппизма), то Анту и Бледному пришлось актуализовать уходящие ценности русского рока — прежде всего, в его сибирском, панковском, наиболее приближенным к мировым сетям, варианте.

Собственно, в дебютном альбоме «Льда 9» (вещество, придуманное Куртом Воннегутом; весьма, кстати, почитаемым Егором Летовым) преемственность была заявлена сразу и агрессивно — катализатор всех треков «Холодной войны» — фрагменты песен «Гражданской обороны», «Инструкции по выживанию» и Янки Дягилевой.

Ну и, естественно, — фирменная плотность звука, узнаваемый напористый мелодический ряд (автор всей музыки альбома — Ант). Тексты Бледного, Захара Прилепина и МС 1.8 — с чрезвычайно определенным и радикальным видением мира. В его военной, социальной, любовной и, ничего странного, Божественной ипостасях.

Во втором альбоме проекта, «Искушение святого простолюдина», сибирские наследники, не сменив генезиса и концепта, поменяли тему и вектор. Войну на мир, Егора Летова на Романа Неумоева.

И высказывание получилось быстрым (альбом слушается на одном дыхании) и цельным. Никакого подвоха в названии — это действительно реакция — предсказуемо истерическая — загнанного городского зверька, простого человека на распахнутое нутро материального мира — с его страстями, пороками, бытовым и культурным мусором. Характерны названия треков — «Молекула», 999, «Печь», «Пыль», «Хлеб» и пр. Настроение героя, впрочем, меняется нервическими вспышками — от мегаломании (999) до самоубийственной щедрости раздачи себя на органы, ибо всё равно — всем в печь («Печь).

Собственно, и саунд — сэмплированный дэт-металл конца 80-х — начала 90-х, усиливает не святость, но простолюдинство.

В одной из рецензий альбом назвали «христианским индастриэлом». Определение эффектное, но не совсем точное. Понятно, что автор пытался универсальным эпитетом охватить присущий обоим «льдам» метафизический пласт. Тут как раз и вспоминается Ромыч Неумоев, его в высшей степени метафизическая поэтика, собранная позднее в альбом «Смертное». Поколенческий гимн «Непрерывный суицид», скандальный боевик «Убить жида», апокалипсическая элегия «Красный смех»…

Этот, изначально леонид-андреевский, красный смех, мы встречаем в треке «Пожар»: «антилюди против всех/ будет громче красный смех»…

Безусловно, эпиграф к альбому — стих от Матфея («Горе миру от соблазнов, ибо надобно придти соблазнам; но горе тому человеку, через которого соблазн приходит») — идеологичен, принципиален и концептуален, но в целом пафос «Искушения», даже не ветхозаветный (которого можно ожидать от поклонников Иезикииля), но языческий. Это отнюдь не техноязычество — ящик с игрушками современного постиндустриального общества, а язычество имманентное и дремучее, как у Неумоева в «Смертном».

Именно поэтому так жестко и агрессивно протекает внутренний конфликт «Искушения святого простолюдина» — оба вокалиста имеют как будто один на двоих нерв и бой.

Надо сказать, что «Лед 9» — не просто концептуальное ответвление 25/17, но проект, оппонирующий рэпперской эстетике с ее криминальным, молодежным и — в случае Бледного — национальным напряжением. Плюс некоторой быдловатостью — однако, когда мы говорим про Анта, Бледного и Ко этот плюс, впрочем, лишний. Быдлятины там не было и нет.

Тем не менее, «Лед 9» — музыка, не в последнюю очередь, для интеллектуалов, считывание ее культурных кодов — увлекательно. У ребят звериное чутье на вечно актуальные имена — тут и Есенин («Русская идея»; «пей со мною, паршивая сука»), и Маяковский в «Хлебе», (текст повторяет ритмику «Нашего марша»), и обэриуты в «Пожаре»…

А как вам такой разбег — от «Божественной комедии» до бр. Стругацких:

девять кругов три кольца в три дэ

в прямом эфире корреспондент Данте

Ленин мумия-магнит готовьте гробы

в Третий Рим едут новые рабы

чёрные маги наверху ритуальный бой

чёрные маги внизу выход на болевой

парни на Торшере ненавидят абажуры

Павла Корчагина спонсируют буржуи

национал-джигурдисты готовят блиц-криг

как под Виагрой частоколом лес зиг

свобода пахнет налом строим Вавилон

любовь воняет калом Содом в каждый дом

бойцы с лицами честными как лопата

просят мотивацию в поиске виноватого

очередной шудра внезапно став мудрым

сказал другу Богом быть трудно

(«Бытовой сатанизм»)

Да, «Лед 9» реализован не в последнюю очередь с целью покинуть рэпперское гетто, однако он же рекрутировал в аудиторию русского рэпа немало неофитов. Моя личная прикладная социология показывает — армия поклонников 25/17 в последние пару лет выросла не количественно (тут парням грех жаловаться), но качественно. Интеллектуалы, художники, позднесоветские «книжные дети» и (придумают же название) «гражданские активисты», разнообразные левые и неглупые правые, знаменитый актер Андрей Мерзликин и провинциальные журналисты, все, кому не хватало честной, умной и точной в диагнозах музыки.

Бледный и Ант связывают времена и поколения, работа в наши дни редкая и неоценимая.