Куда приводят мечты

Интриг в этом году несколько. Из года в год сохраняющаяся: обретёт ли киносмотр класса А своё собственное лицо на фоне прочих фестивалей-тяжеловесов. И, что даже важнее, как киношный люд и сам фестиваль отреагируют на украинские события.

Об Украине пока напомнил лишь странноватый трешачок в конкурсной программе. Документальные проекты, собиравшие аншлаги в Каннах, увы, в Россию не привезли. А зря, когда страсти кипят — жить веселее. Например, заочный обмен репликами между Никитой Михалковым и Виталием Манским оживил первый день фестиваля. Документалист Манский в интервью украинской газете нелестно отозвался о Никите Сергеевиче, а тот со словами Манского не согласился.

Также, примерно, разрядилась напряжённость по украинскому вопросу и в общефестивальном контексте. Сперва на лавочках вокруг «Октября» и пресс-центра консолидировались условные «ватники», распевая старую бардовскую песенку: «Колорадо моё, Колорадо, И мой верный дружок Карабин». Ревнители либеральной позиции тоже сливались где-то в экстазе, но, видимо, в ресторанах по соседству. Хотя далеко не только по классовому признаку произошло разделение, конечно.

Двое возрастных кинолюбителей (спасших мою оброненную через десять минут после получения аккредитацию, за что им спасибо огромное) спрашивали встречных-поперечных, где бы найти им жертвователей в фонд поддержки севастопольского режиссёра Олега Сенцова, обвинённого ФСБ в терроризме и фестивалящего сейчас в Лефортово. Порекомендовал держаться ближе к Дому кино, где традиционно идут показы отечественных картин этого года. Там либеральная пенка потолще. Свои на своих ходят. Фильмы основной и параллельных программ в «Октябре», увы, отечественные кинематографисты посещают неохотно. Хорошо хоть вгиковцы разных мастей выбираются. Им жить.

А ходить есть на что. В этом году ММКФ стал перекрёстком для двух мощных и стремительно развивающихся кинематографий — китайской и латиноамериканской. Латиносы пока как-то особенно себя не показали, но вот «Американская мечта в Китае» Питера Чана — это что-то с чем-то. На первую треть — первоклассная комедия в духе Гайдая, даже Шурик свой есть — близорукий парубок в спортивном костюме, которому вся деревня собирала на обучение в университете. Парень простоват и тянется за звёздами курса, изучающего английский язык. Звёзды хотят «валить из киташки», в звёздно-полосатые пампасы. «Шурик» тянется за ними. Парни штудируют оксфордский словарь один на всех, попадая в круговерти студенческой жизни в передрягу за передрягой. Милое, весёлое и романтичное кино, однако, меняет темп и скоро превращается в наглядное пособие к книгам Дейла Карнеги.

Следить за приключениями героев теперь уже не так весело. Вонг в Америке, борется за выживание, в штатах он ко двору не пришёлся. Невыездные Мэн и «Шурик» открывают курсы английского языка. Начало 90-х в Китае, желающих освоить новые горизонты хоть отбавляй. Шутка про тихие маневры небольших групп китайцев по несколько миллионов человек вполне уместна.

Стоит зрителю задаться вопросом, куда выдуло из картины весь юмор, как она снова делает жанровый поворот. Теперь Шурик уже заправский волк с Уолл-Стрит, да такой, что Скорсезе нервно курит в сторонке. Вонг вернулся, теперь он не помощник официанта, а бизнес-консультант.

Снятое оператором Джармуша и Кар-Вая Кристофером Дойлом кино для китайских «ватников». Живите дома, учитесь любить родину-маму, жизнь здесь тяжела, но прекрасна, а скоро мы и вообще их всех сделаем. При весьма настороженном отношении к южному соседу, любой вздрогнет и проникнется гордостью за героя в тот момент, когда он на вершине какого-то эмпайер стэйт билдинг, унизив нечистоплотных партнёров по бизнесу, восклицает что-то наподобие: «Я из Китая. Я пришёл, чтобы побеждать». Унижение, кстати, заключается в том, что сперва, использовав чужие формы для экзаменационных тестов, герой в кино убеждает совет директоров компании-правообладателя, что был во всём прав. Те в шоке. Умеют китайцы шутить над собой.

Фильм-манифест такого рода, само собой, не на пустом месте возник. Тут надо понимать, что о китайской угрозе мы заговорили раньше, чем сам Китай понял, что он эту угрозу может нести, да ещё с высоко поднятой головой. Заодно понятно, куда восточный ветер дует и как это всё изнутри воспринимается.

Чем волшебен фестиваль, на одном конце света чихают, а на другом конце этот вирус человека уже в могилу свёл. Сама болезнь кинематографом отрефлексирована, и всё это здесь — на расстоянии одного сеанса.

Абель Феррара, живой классик, экранизировал историю падения главы международного валютного фонда, засыпавшегося на сексуальном домогательстве к горничной в отеле. В фильме «Добро пожаловать в Нью-Йорк» обладатель платиновой мастеркард Деверо (Жерар Депардье) не очень напоминает Доминика Стросс-Кана комплекцией. Его объёмный живот часто становится объектом режиссёрских шуток. А нагишом герой Депардье предстаёт не раз. Сперва в ходе длительной оргии, за время которой сменяют друг друга города и проститутки, а затем в тюрьме, куда его, претендента на кресло президента Франции и главу крупнейшей международной финансовой институции, помещают за попытку изнасилования.

Феррара решает сосредоточиться на личности насильника-сексоголика, демонстрируя её распад.

Жена финансиста Симона — наследница состояния, женщина из известной семьи, о коллаборационизме которой намекает герой в одной из ссор — раздавлена поведением своего мужа. Измена волнует её во вторую очередь. Рушатся планы стать женой президента. Имидж крепкого семьянина разрушен. Кроме того, муженёк не горит желанием сберечь своё доброе имя. Всё что ему надо — продолжать падение.

Тут Феррара ставит, как и китайцы, на монолог. Деверо в ночи, на высоте хрипит о том, как ему опостылело кажущееся могущество. Я был наверху, говорит он, и знаю, что мир ужасен, и что ничего нельзя изменить.

На том этаже, куда китаец только поднимается на лифте мирового господства, европеец уже стоит на подоконнике, смотрит в бездну и готовится к прыжку.

Близится время упоительных сюжетов.

Фото: Кадр фильма «Куда приводят мечты».