Монологи М. Делягина: Мобилизация Оппозиции Его Величества

К исходу нынешней весны окончательно определился трехголовый контур партийной системы, которую Кремль и Старая площадь пытается возвести в предчувствии надвигающегося политического катаклизма. Представим головы, как на фотоснимке — справа налево: «Правое дело», «Единая Россия», КПРФ. Четвертой голове — Миронову и «Справедливой России» на этой картинке места не предусмотрено.

Главный участник и, если можно так выразиться, организатор легализованной политической жизни современной России, — администрация президента, — запустила новый политический проект, возвращая на политическую сцену праволиберальную оппозицию. Создание официальной праволиберальной партии на базе организации среднего бизнеса и ее успешная регистрация восстановили «равновесную» политическую систему. Где «центристской» «Единой России» послушно оппонируют полностью контролируемые государством КПРФ и правая партия, ставшая заменой СПС. Прежняя оказалась неприемлема из-за слишком большого влияния Чубайса, являющегося самостоятельной фигурой.

Как видим, «Справедливая Россия» Бабакова-Миронова в этой схеме — досадная флуктуация, анахронизм, подлежащая «зачистке» в следующий же избирательный цикл.

Возвращение на политическую сцену правых либералов, контролируемых государством, стало особенно заметным с прошлой осени, с начала социально-экономического кризиса в России. Наиболее значимые этапы этого возвращения:

— активное фрондерство политкорректных и послушных ранее ме-неджеров шуваловского Института современного развития (ИН-СОР);

— участие новой марионеточной партии в местных и региональных выборах;

— назначение бывшего лидера СПС Никиты Белых губернатором Кировской области, а Маши Смирновой (Гайдар) — его вице-губернатором;

— допуск Бориса Немцова на выборы мэра Сочи и засчет ему 17% голосов;

— наконец, одобрение президентом Медведевым редакции оппозиционной «Новой газеты» за то, что она «никому не лизала».

Все это легко объяснить скрытым либерализмом самого Медведева, стремлением заручиться поддержкой Запада в обостряющейся борьбе за власть в рамках «тандемократии» и даже желанием опереться на правых либералов против злокозненных «силовых олигархов».

И каждая из этих причин, безусловно, имеет значение.

Однако главной представляется все же иная — четкое социальное, классовое чутье правящего режима, осознающего растущую в преддверии социально-политической дестабилизации потребность в политических союзниках.

Интеллектуальные лидеры этой клептократии если и не сознают, то остро ощущают, что впереди — системный кризис, стремительная хаотизация всех сторон общественной жизни, в ходе которой чиновничество впервые с начала 90-х окажется один на один с российским народом.

С тем самым народом, который оно последовательно и целенаправленно грабило, насиловало и дебилизировало последние 20 лет.

С тем самым народом, который еще 5 лет назад не верил в позитивную справедливость, понимая под ней прочти исключительно месть чиновничеству за свою поруганную жизнь.

Перспективы возникновения подобной ситуации пугают даже самых мужественных людей — которых в Кремле, Белом доме и по всей «вертикали власти» не так уж и много. И эта «вертикаль» естественным образом начинает искать союзников.

Союзников, способных оседлать протест населения, отвести его в сторону от себя и в конечном итоге не позволить населению стать народом, самостоятельно творящим свою историю в своих интересах.

Таким союзником объективно является праволиберальная интеллигенция. Прежде всего, она безопасна для правящей клептократии, ибо основная часть населения России бедна и потому исповедует социальные ценности. Более того: основная часть населения России является патриотами.

Либералы же объективно, в силу своей идеологии враждебны как социальным ценностям, так и патриотизму. Так как либо путают свою страну с ее правящим режимом. Либо вообще считают, что солнце восходит не просто на Западе, а непосредственно в городе Вашингтоне.

Потому либералы в принципе, в силу своей природы не способны объединиться с народом России, как бы им того ни хотелось. Это наглядно показывают примеры «Другой России», Национальной Ассамблеи и большого количества иных попыток объединить оппозицию.

Это делает их безопасными для правящей бюрократии.

В то же время они резко враждебны этой бюрократии — и это позволяет им выглядеть (а порой и быть) оппозиционерами, обладать востребованным в условиях системного кризиса протестным флером и, соответственно, как и в конце 80-х годов, пользоваться авторитетом в глубоко чуждом и даже враждебном им российском народе.

Помимо прочего, основная масса либералов — это интеллигенция, ключевой социальный слой общества, определяющий его будущие идеи и представления.

И этот авторитет, и эта функция вновь, как на переломе 80-х и 90-х годов, может позволить правым либералам увести этот народ в сторону от его насущных интересов, на благо, сохранение и укрепление нынешней правящей бюрократии.

Поэтому нынешние игры власти с либералами — не столько проявление слабости, или заигрывание с Западом, или внутренние разборки, сколько в первую очередь попытки оседлать будущую стихию народного протеста — и направить ее в либеральную пропасть.

Многие либералы являются хорошими люди.

Некоторые — умными и честными.

Но упаси бог идти за ними: дальше начала 90-х они никого привести не в состоянии.

По крайней мере, в нашей стране.

Михаил Делягин — директор Института проблем глобализации, д.э.н.