Битва за Иран началась

Министр экономики и энергетики, вице-канцлер Германии Зигмар Габриэль стал первым из западных политиков высокого ранга, посетившим Иран после заключения соглашения по ядерной программе. Габриэль возглавил масштабную делегацию, в которую вошли представители крупнейших немецких компаний и концернов, в том числе Siemens, Volkswagen, Daimler и Linde. Кроме того, в Иран отправились глава Федерального объединения торгово-промышленных палат Германии (DIHK) Эрик Швайцер и представители правительства. Цель трехдневного визита — восстановление экономических отношений двух стран.

Эрик Швайцер признал, что за годы санкций Германия уступила свои некогда прочные позиции на иранском рынке конкурентам. Прежде всего — Российской Федерации. Товарооборот между Берлином и Тегераном упал с 8 миллиардов евро в 2003—2004 годах до 2,6 миллиардов в 2014. Габриэль надеется, что уже в ближайшие 2−3 года товарооборот снова вырастет до 10 миллиардов евро.

Можно не сомневаться, что за немецкой делегацией в Иран устремятся представители других ведущих стран. Несмотря на то, что санкции с Исламской республики еще не сняты и этот процесс может растянуться на годы, западные компании уже составляют бизнес-планы по выходу на новый рынок. К примеру, прошедшую в мае в Тегеране выставку «Нефть, газ и нефтехимия Ирана» посетили представители немецких, французских, итальянских, британских и испанских компаний. А самой многочисленной была делегация Китая. По некоторым оценкам, вложения в иранский рынок в ближайшие два года могут составить 150−200 млрд. евро.

В то же время, Россия, которая за последние годы стала одним из основных экономических партнеров Ирана, рискует утратить этот статус. В 2014 году между Москвой и Тегераном был подписан меморандум о взаимопонимании, в рамках которого стороны согласовали комплекс бизнес-проектов на сумму около 70 миллиардов долларов. В частности, «Уралвагонзавод» должен поставлять иранцам до 5 тысяч вагонов в год, а проект строительства ТЭС оценили в 12 миллиардов долларов. Однако все это грозит остаться лишь на бумаге. В интервью «Коммерсанту» посол Ирана в РФ Мехди Санаи заявил, что российские бизнесмены не спешат приступать к реализации этих проектов, опасаясь попасть под санкции США.

Упущенные возможности были и до этого. Так, в 2010 году «Лукойл» вышел из проекта по разведке нефтяных месторождений из-за убытков, связанных с санкциями. В 2011 был разорван уже подписанный меморандум о сотрудничестве между «Газпромнефтью» и Иранской национальной нефтегазовой компанией из-за «безуспешности переговоров».

С другой стороны, «Росатом» заключил контракт на строительство очередной очереди АЭС «Бушар», сумма которого не разглашается. В апреле 2015 года президент РФ Владимир Путин отменил эмбарго на поставку «Рособоронэкспортом» Ирану пяти дивизионов зенитно-ракетных комплексов С-300 на 800 млн. долл.

Советник директора Института стратегических исследований, специалист по арабским странам Елена Супонина убеждена, что конкуренция будет жесткой, но шансы у российского бизнеса есть.

— Во многом «ядерная сделка» состоялась потому, что ведущие державы мира рассчитывают на ослабление, а потом и снятие санкций с Ирана, чтобы использовать потенциал иранского рынка. Этот потенциал огромен. Иран — страна с большой долей молодежного населения, а молодежь — отличные потребители. Это страна, которая хочет развивать технологи и шагать в ногу со временем, а за годы санкций она сильно отстала. Иран — это непаханое поле и лакомый кусок для бизнесменов и торговцев. За этот кусок уже началась жесткая борьба.

Россияне вполне могут выдержать конкуренцию в таких важных сферах, как атомная энергетика, торговля вооружениями, освоение нефтяных и газовых месторождений Ирана. Российские предприниматели способны удачно выступить на уровне среднего бизнеса, а также на уровне взаимодействия между регионами, откуда небольшие компании уже пытались войти на иранский рынок. Это сотрудничество с Астраханской областью, с регионами с преимущественно мусульманским населением, например, республикой Татарстан и республиками Северного Кавказа.

Возможностей много. Но нужно иметь в виду, что за этот рынок уже сражаются ведущие американские и европейские компании. Идет скрытая и невидимая глазу жесткая борьба. Используются все методы, в том числе политические, чтобы убрать конкурентов. Кроме того, на этом рынке давно и активно присутствуют китайцы. Так что нам придется попотеть.

Старший научный сотрудник Центра международной безопасности ИМЭМО и отдела Ближнего и Среднего Востока ИВ РАН Владимир Сотников считает, что Россия может сохранить ведущие позиции в сфере ядерной энергетики Ирана.

— До заключения «ядерной сделки» Тегеран находился под санкциями, и Россия наряду с Китаем практически монопольно вела торгово-экономическое сотрудничество. Но теперь западные компании и корпорации стремятся попасть на довольно емкий и обширный рынок Исламской республики.

«СП»: — Не слишком ли мы медлим по сравнению с западными конкурентами?

— Возможно, где-то есть недоработки. Хотя я не стал бы так уж упрекать «Лукойл» или «Газпром» в том, что у них нет перспективных проектов на территории Ирана. Некоторое отставание связано, в первую очередь, с экономическим кризисом, который переживает Российская Федерация. Наша страна сама находится под санкциями, и, хотелось бы нам этого или нет, есть определенные признаки спада.

Посмотрите, к примеру, что происходит на финансовых рынках. Их лихорадит не в последнюю очередь потому, что нефть дешевеет в связи с потенциальным возвращением на рынок Ирана. Нефть марки Brent вполне может опуститься до 50 долларов за баррель. Это сказывается на финансово-экономической ситуации в нашей стране.

Наши компании стараются по возможности осуществлять сотрудничество с Ираном. Но, мне кажется, дело в самой Исламской республике. Им нужны новейшие западные технологии. Иран под санкциями с 1979 года. То есть — почти 40 лет. Массовое производство в этой стране основано именно на западных технологиях, которые широким потоком поступали еще во время шахского режима. Затем случилась Исламская революция, закрытие страны. Через какое-то время Ирану удалось добиться самообеспеченности в некоторых отраслях промышленности.

Но сейчас Тегеран заинтересован в том, чтобы привлечь максимально большое количество инвестиций из стран, которые готовы вкладываться. К сожалению, в этой ситуации Россия проигрывает Западу. Если западные корпорации могут вложить 200−300 миллиардов евро, ни одна страна не откажется от такого перспективного предложения.

Дело не только в том, что кто-то у нас медлит, но и в объективных показателях и экономической ситуации.

«СП»: — Но в каких-то сферах мы можем удержаться на иранском рынке?

— Позитивные моменты, безусловно, есть. Например, в сфере атомно-энергетического сотрудничества. Ирану невыгодно отказываться от расширения стратегического партнерства с «Росатомом», «Атомстройэкспортом» и другими нашими компаниями, которые строят или собираются строить очереди АЭС «Бушер».

Напомню, что эта АЭС была построена на основе германской технологии, но затем сами немцы вышли из проекта. Станция оказалась частично разрушена во время ирано-иракской войны. Именно Россия ее восстановила. Главный момент в том, что большинство технологий мирного использования атомной энергии в Иране — российские. И менять партнеров, приглашать западные корпорации и начинать все сначала, не имеет коммерческого смысла.

У нас хороший задел, и, думаю, что проекты, которые уже проработаны и частично претворяются в жизнь, и дальше будут развиваться. Некоторое время Россия, и в какой-то мере Китай, останется ведущим государством, которое будет продолжать сотрудничество с Ираном в расширении программы строительства коммерческих АЭС. Что бы там ни говорили наши оппоненты, российские реакторы по качеству и надежности не уступают зарубежным аналогам. Иранцы вряд ли будут отказываться от сотрудничества с Москвой.

«СП»: — А в других областях?

— Не нужно смотреть очень уж пессимистично и думать, что нас вытеснят, и мы окажемся на задворках. Иран — это развитая региональная держава, и ей выгодно сотрудничать с Россией не только в строительстве АЭС, но и в других областях, где это будет эффективней и дешевле для Тегерана. Западные корпорации, несмотря на то, что готовы вкладывать огромные средства, предлагают и другие условия соглашений.

Несмотря на визит министра экономики Германии, не думаю, что это сотрудничество развернется завтра-послезавтра. А мы продолжаем работать с Ираном уже сейчас, хотя наши инвестиции могут показаться скромнее. Пока что у нас есть маржа по времени для того, чтобы полноценно работать с Ираном.

Старший научный сотрудник Центра арабских и исламских исследований Института востоковедения РАН Борис Долгов полагает, что России придется столкнуться с конкуренцией со стороны Германии, Франции и Китая.

— Открытие Ирана для международных компаний, его становление, как полноправного члена международного сообщества и налаживание финансово-экономических отношений с Европой и Америкой, на мой взгляд, пока в будущем. Само соглашение, заключенное между Ираном и «шестеркой» посредников, является импульсом, который может способствовать этому. Но это длительный процесс, рассчитанный как минимум на десять лет и сопряженный с большим количеством условий, которые Исламская республика должна выполнить. В случае невыполнения условий санкции могут быть возобновлены. Так что выход страны на мировой рынок только в перспективе.

Вместе с тем, Германия — давний экономический и политический партнер Ирана. Их связи уходят корнями еще в XIX век. Сейчас представители германского бизнеса пытаются первыми воспользоваться открытостью Ирана.

Что касается российского бизнеса, мне кажется, что он упускает или уже упустил некоторые возможности, которые были предоставлены еще до заключения «ядерного соглашения». У нас были различные программы и проекты, но их фактическая реализация запаздывала.

Возможно, здесь играли роль и политические моменты, связанные с опасениями, что в случае выброса нефтяных ресурсов Иран станет оппонентом России. В какой-то мере это верно, как верно и то, что российский бизнес мог бы быть активней. В Тегеране на это рассчитывали, были визиты на высшем уровне иранского руководства. Было подписано множество контрактов, но реализация их застопорилась. На мой взгляд, это не совсем правильное поведение российского бизнеса.

«СП»: — Но ведь в политическом плане мы были гораздо ближе с Тегераном, чем Берлин?

— У нас во многом совпадают политические позиции и в отношении сирийского кризиса, и в отношении борьбы с радикальным исламизмом, и по йеменскому конфликту. Но экономическая составляющая начала активно развиваться только в последнее время. То, что уже заключенные контракты пробуксовывали, — это факт. Почему так происходит — вопрос к представителям нашего бизнеса.

«СП»: — Какие страны помимо Германии будут стараться войти на иранский рынок?

— Франция вполне готова. Между Парижем и Тегераном также исторически хорошо складывались отношения.

Возможно, присоединится Австрия. И, конечно, нельзя забывать, что традиционный партнер Ирана — это Китай, который сейчас достаточно активен и будет продолжать эту активность. У Китая амбициозные глобальные планы. В том числе в отношении Ирана.