Политический фактор Глазьева

Предложения академика и советника президента РФ Сергея Глазьева вызвали бурное обсуждение в обществе. Столь же бурной оказалась их критика. Причем для либеральных экономистов неприемлемы не столько конкретные предложения Глазьева, сколько и сама идея изменения финансовой и экономической политики. Однако именно это и требуется сделать, повернув от кризиса к росту экономики и развитию общества.

Предлагаемые Глазьевым меры достаточно осторожны. Они предполагают не резкий, но постепенный уход России от политики «Вашингтонского консенсуса». Отказ от доллара в расчетах с другими странами, вывод резервов из ценных бумаг стран НАТО, начало использования денежной эмиссии для стимулирования собственного производства — таков неполный перечень рекомендаций академика.

«Но это не предложения, а программа, — подчеркивает Директор Института проблем глобализации Михаил Делягин. — Есть соответствующие документы, можно обсуждать достаточно или недостаточно полная, но это именно программа. И мои хорошие знакомые-либералы сказали другим моим хорошим знакомым не совсем либералам: „Ребята, нет проблем, вы убирайте фамилию Глазьева, а мы все это поддержим“. Но, когда проект Глазьева сводят к тому, чтобы включить печатный станок — это классическая пропаганда для дискредитации, когда любое предложение упрощают до абсурда, а потом говорят, посмотрите, это же абсурд, это бред собачий. Предложения Глазьева совершенно другие. Они сводятся к тому, что нужно ограничить спекуляцию. А нам нужно железной стеной разграничить спекулятивные деньги от денег реального сектора».

По словам Делягина, государство обязано имитировать деньги по потребности — это его функция. «Если я даю деньги на проект, который реализуется и приносит прибыль, эти деньги не инфляционны, — уточняет он. — У нас монетизация очень низкая, а финансовые спекуляции цветут. Нужно провести структурные преобразования, о которых пишет Глазьев, и которые замалчивают уважаемые либералы просто потому, что его программа начинается с ограничений в спекуляции, а это противоречит их интересам». Потому предложения Глазьева — это ход в политической борьбе, как отметил ранее заведующий Кафедрой политической экономии РЭУ им. Г.В. Плеханова Руслан Дзарасов. «В докладе не скрывается, что предлагаемая смена курса есть ответ на беспрецедентную для постсоветского периода попытку Запада подорвать безопасность и независимость нашей страны».

Однако критики предложений Глазьева сумели, как им кажется, найти в его плане несколько уязвимых мест. «Рост инфляции, этого россияне опасаются, особенно после девальвационных волн 2013−2015 годов, — отмечает замдиректора Института глобализации и социальных движений Анна Очкина. — Однако было бы непросто свести предложения Глазьева к некой бездумной и бесполезной эмиссии, если бы в них были выделены некие понятные людям, простые проблемы. Одна из них — жилье. Другая, улучшение транспорта, как в стране, так и в городах. Все эти во многом социальные задачи, волнующие население, и нужно дать в привязке к промышленности, как стимулы для индустриального возрождения страны. Так легче будет людям понять план Глазьева, и сам план дополнится решениями».

По словам Очкиной, сделать можно многое. «Миллионы россиян, особенно семейных, с детьми хотели бы обзавестись лучшим жильем. Почему бы часть эмитируемых средств не пустить на строительство жилья для этих людей? Пусть квартиры будут даваться в кредит, но ставка должна быть 2−3%, а срок погашения займа продолжительным. Нужна специальная программа, может быть специальное агентство, чтобы ни копейки не перехватили спекулянты». Делягин уверен, что если бездействовать — продолжать в экономике прежний курс, то конца кризису не будет видно. «Мы находимся в кредитной инвестиционной блокаде, а кризис не только у нас, но и во всем мире. Действовать нужно самим: если здесь что-то начнет расти, то может возникнуть конкуренция глобальному бизнесу, Западу это не понравится, но международный авторитет страны поднимется».

Ожидание того, что экономику России вытянет глобальный подъем не имеет смысла. Это ожидание тянется уже несколько лет, ситуация на глобальном рынке только ухудшается. Нефть более чем в двое упала в цене. При этом США и ЕС стараются продлить ожидание России еще более. Так, международное рейтинговое агентство Fitch прогнозирует 0,5% рост ВВП России в 2016 году, то есть выход из рецессии. При этом агентство ожидает, что за 2015 году спад ВВП составит 3,5−4%. Подобные прогнозы делаются другими международными структурами. Standard & Poor’s ждет сильного спада экономики в 2015 году. А на 2016 год — пророчит ее восстановление. Все это должно убедить нас, будто проблемы рассосутся сами.

Перспектива у отечественной экономики не оптимистическая, считает Делягин. Если ничего не предпринимать, то в середине 2016 года медленные ухудшения сменятся обострением кризиса. «Если всерьез взяться за социальное жилье, для постройки которого нужно очень много отечественных материалов и техники, — говорит Очкина, — важно улучшить и инфраструктуру городов, особенно общественный транспорт. В столице Департамент транспорта ввел единые электронные билеты-карты, всех коммерческих перевозчиков интегрирует в единую систему, заставляя подчиниться новым более жестким правилам, соблюдать расписание, иметь современный транспорт и работать на линиях постоянно, что создает единую систему общественного транспорта города с постоянной его циркуляцией. Пассажиры довольны. Но главное, закупаются российского выпуска новые низкопольные автобусы. Увы, в регионах ничего подобного не видно».

В 2008—2011 годах антикризисная политика России во многом строилась на росте довольно дорогого ипотечного кредитования и стимулировании продажи легковых автомобилей. «Что мешает сейчас, дав дешевые кредиты индустрии, создать для нее спрос через новую схему стимулирования строительства, и обновления автобусного и микроавтобусного парка наших городов? Не пора убрать с улиц этот изношены и опасны хлам, зачастую немецкое старье? — задается вопросом Очкина. — Равноценно: ограничить спекуляции, дать людям жилье, произвести больше техники, включая новейшие модели городских автобусов, с электронными табло и двигателями стандарта Евро-4 и Евро-5, как в Москве. Но для этого нужны общенациональные программы: строительства жилья, развития социальной инфраструктуры (школы, поликлиники и детские сады очень важны), и городского транспорта. В последнем случае есть опыт столицы. В остальном, нужно разрабатывать модели, но все это можно сделать, меняя и общество».

«У нас безусловный приоритет банков с точки зрения финансовой поддержки со стороны государства, — говорит директор Института стратегического анализа компании „ФБК“ Игорь Николаев, — Антикризисный план, который был принят в феврале, если посмотреть на эти триллионы, то 2/3 средств, которые там предусмотрены — это на поддержку банковской системы». Между тем, России нужно изменить приоритеты в антикризисной политики. На первый план должна выйти поддержка внутреннего производства и потребления с равной (давно назревшей) защитой от финансовых спекулянтов, то качающих в разные стороны рубль, то гонящих вверх цены на продукты питания. Страна нуждается в том, чтобы сперва обрести устойчивый рост экономики, что можно сделать только с опорой на собственный рынок, а затем создавать новейшие отрасли производства. Этот блок идей Глазьева либеральная критика не хочет замечать. Замечают другие.

Вероятно, сама дискуссия вокруг идей Глазьева меняет российское общество. Оно не может оставаться в стороне от предложений решения его собственных проблем. Но его пугают возможными негативными последствиями разворота в экономической политике страны. Его предостерегают, что «узкие доктринеры» из патриотического лагеря легко могут нарушить равновесие, обвалить рубль, вызвать дефицит товаров или бегство капиталов. Важный прием критики: изолированная подача тех или иных мер. Между тем, одни меры дополняются другими, а предложения Глазьева вызвали дискуссию не только в обличительно-деструктивном, но и конструктивном ключе. А потребность в таком здоровом обсуждении создана самим нездоровьем экономики.