Экономика нефтяной независимости

Цена нефти марки Brent на уровне 40 долларов за баррель является наилучшей с точки зрения проведения экономических реформ в России. Такое утверждение приводится в последних материалах американского финансового агентства Bloomberg.

По мнению опрошенных Bloomberg экономистов, стоимость нефти Brent в размере $40 является разграничительной линией для России. «Она достаточно низкая, чтобы структурные реформы стали неизбежными; но вполне высокая, чтобы предотвратить финансовый крах», — объясняют в агентстве.

Примечательно, что в американском отчете приводятся слова заместителя директора Института мировой экономики и международных отношений РАН Евгения Гонтмахера:

— Когда нефть была на уровне 30 долларов, имело место определенное беспокойство, а когда ее цена близка к $50, люди, принимающие решения, успокаиваются. Конечно, начинать реальные реформы — это рискованное дело.

Bloomberg отмечает, что с начала мая с.г. стоимость барреля нефти Brent составляла от 44 долларов до 51. Как подчеркивает агентство, аналитики, в том числе из европейского финансового конгломерата — банка BNP Paribas, а также из исследовательской компании JBC Energy, «предупреждали, что цены могут снизиться до уровня $40 по причине сезонного снижения спроса».

— Жесткая зависимость российской экономики от уровня нефтяных цен постепенно снижается, — заявил агентству ТАСС 15 июля с.г. старший экономист инвестиционной компании «Sberbank CIB» Антон Струченевский. —  Конечно, цена на нефть влияет на такие показатели, как обменный курс, поскольку доля топлива в экспорте высока. Однако на реальные показатели, например на динамику ВВП, она уже практически год никак не влияет: за последние 12 месяцев квартальный ВВП в реальном выражении находится на одном и том же уровне. За этот же период мы пережили падение цен с 65 до 28 долларов за баррель.

Важнейший момент для понимания ситуации: то, чего многое ждали, на что возлагали надежды, строили планы на восстановление стабильности, — нынешний подъем почти до 50 долларов за баррель, — почти никак не отразился на реальной экономике. В этом же ряду, по оценкам г-на Струченевского, и снижение влияния волатильности нефтяных цен на курс рубля:

— Цена на нефть в начале июля была около 50 долларов за баррель, а недавно доходила до 45 долларов. При этом обменный курс сильно не изменился. И это при отсутствии каких-либо интервенций со стороны Банка России.

— Это похоже на правду, — так отозвался об оценках Bloomberg в интервью «Российской газете» доцент Российской академии народного хозяйства и госслужбы (РАНХиГС), экономист Сергей Хестанов.

— При больших ценах на нефть доходы государства настолько велики, что есть возможность ничего не менять. Если же цена на нефть будет на протяжении полугода или даже года держаться на много ниже 40 долларов (20−30 долларов) за баррель, то это сделает затруднительным поддержание минимально необходимого уровня госрасходов, что может привести к хаосу. Цена же в 40 долларов адекватна. Как с точки зрения мотивации к реформам, так и с точки зрения поддержания критически необходимого уровня госрасходов.

— России предстоит избавляться от поразивших ее с началом т.н. «тучных лет» симптомов «голландской болезни», или «эффекта Гронингена», — высказывает мнение замдиректора центра развития Высшей школы экономики Валерий Миронов, — когда обрабатывающий сектор отстает от развития не только (и не столько) от добывающего, сколько от сектора услуг, где в значительной мере аккумулируется сырьевая рента.

«Голландской болезнью» экономисты называют отрицательный эффект, воздействующий на экономику государства, вызванный быстрым развитием добывающей отрасли, которое в свою очередь обусловлено бурным ростом цен на экспортируемое сырье либо открытием новых высокопродуктивных месторождений.

…Впервые о «нефтяной игле» заговорили в 1959 году, вслед за открытием Нидерландами богатейшего месторождений газа в Северном море, неподалеку от городка Гронинген. Резко возросшая его добыча стала причиной стремительного развития отрасли, а также увеличения доли экспорта газа в экономике страны, — в ущерб всем остальным её отраслям. Всё это не могло не привести к удорожанию национальной валюты, неконтролируемому инфляционному росту, всплеску безработицы и снижению темпов развития производственного сектора. В 1970-х нечто похожее происходило в нефтедобывающих Нигерии, Колумбии и государствах Персидского залива.

— Я бы на месте аналитиков Bloomberg еще несколько бы снизил для нас планку, ниже 40 долларов за баррель, — признался научный руководитель Высшей школы экономики, в 1994 — 97 гг. министр экономики РФ, доктор экономических наук, профессор Евгений Ясин.

— Вообще, аналитики финансового агентства подсказывают нам один из оптимальных выходов из той ситуации, в которой мы в настоящее время находимся. И такая цена создавала бы дополнительные стимулы для развития, для поиска новых ресурсов и на их раскрытие, — причем важно это делать по средствам, без усиления роли государства, посредством развития рынков и предпринимательства (в первую очередь малого и среднего), вовлечения в эту сферу более широких слоев населения.

И тогда бы все эти меры, в свою очередь, способствовали бы более быстрому выходу России из стагфляции, то есть состояния, для которого характерны низкая инфляция и низкие же темпы роста. То есть, в переводе на обывательский язык, когда «всё стоит на месте» — как производство (в основном), так и потребительский спрос. При этом инфляция растет — в незначительных показателях.

«СП»: — Указанное в исследовании точное значение цены на нефть мотивировано необходимостью проведения реформ российской экономики. При этом неясно, что имеют в виду авторы доклада, какие реформы?

— Я бы сейчас лично говорил бы не о реформах, а о модернизации. Реализовываться она, на мой взгляд, будет на протяжении длительных сроков, — куда более длительных, чем обозначено в большинстве сегодняшних прогнозов. Одна из главных причин этого заключается в том, что нынешние правящие круги абсолютно не заинтересованы в каких-либо изменениях. Они хотят полностью сохранить рычаги и политической власти, и экономического управления. В этих условиях, как это ни парадоксально, самым главным двигателем модернизации и будет служить ухудшение показателей развития.

— «СП» — Не получается ли в этом случае по принципу: «чем хуже — тем лучше»?

— Нет, я бы такой акцент сделал: только тогда, когда накопится по-настоящему критическая масса проблем, власть будет вынуждена повернуться к вопросам реальной модернизации экономики.

— До Bloomberg свои оптимистичные ожидания относительно того, что низкие цены на нефть могут положительно влиять на рост глобального ВВП, озвучивал Международный валютный фонд, — констатирует главный экономист Евразийского банка развития, доктор экономических наук Ярослав Лисоволик.

— В действительности же, реальным стали дальнейшее замедление роста в развивающихся странах и слабое оздоровление экономики в развитых. При этом сами американские аналитики признавали неоднократно, что в условиях растущей неустойчивости на финансовых рынках, снижающихся цен на сырьевые товары, более слабых притоков капитала и падения курсов валют в странах с формирующимся рынком усиливаются риски ухудшения прогнозов.

Примеры красноречивы — в Индии и КНР по итогам 2015 года наблюдалось существенное снижение темпов роста. Экономика даже столь развитой страны, как Япония, за I полугодие прошлого года упала более чем на 1,5%. Так что не стоило бы торопиться с прогнозами о взаимосвязи понижения цен на углеводороды с вероятностью начала структурных преобразований в экономиках развивающихся стран.

Почему международные финансовые институты и организации традиционно выделяют роль России в мировой экономике? Судя по всему, эксперты того же Bloomberg прекрасно понимают: от того, как идут дела в России, во многом зависит и состояние экономик соседних с нею стран. Если в РФ идет продолжительное замедление роста или заметны признаки рецессии, то это неизбежно повышает риски в торговле со странами ближнего зарубежья, а также неблагоприятно сказывается на других экономических каналах.