Теневые полковники российской экономики

Арест заместителя начальника антикоррупционного главка МВД полковника Дмитрия Захарченко, в квартире сестры которого обнаружили наличные в разной валюте на сумму примерно в 9 миллиардов рублей, продолжает оставаться одной из главных тем в российских СМИ. 15 сентября стало известно, что появились доказательства в пользу одной из версий следствия о происхождении такого огромного количества «налички». По сообщению ТАСС, показания против полковника дала финансовый директор «Нота-банка» Галина Марчукова. Возможно, миллиарды, найденные в квартире, — это часть средств, похищенных руководством банка в 2015 году. Марчукову, а также еще нескольких фигурантов, подозревают в хищении 26 миллиардов рублей, которые до этого момента не были найдены.

Для рядового обывателя история с Дмитрием Захарченко стала шоком. Однако для экспертов неожиданностью стал разве что размер обнаруженной суммы. Они утверждают, что практика обналичивания средств, которые выводят из, якобы, обанкротившихся банков или предприятий — обычное для нашей страны дело. Все это богатство отправляется за рубеж и переводится в офшоры или просто оседает на счетах иностранных банков.

Случаются и обратные прецеденты, когда деньги обналичиваются для проведения различных полулегальных бизнес-сделок. К примеру, в розничной торговле, за исключением крупных сетей, почти все операции проходят по наличному расчету. Зарплаты мигрантам-нелегалам тоже, естественно, выплачиваются не по безналу и белой бухгалтерии.

«Понятно, что людей это раздражает, но мы же должны понимать, что у нас есть теневая экономика, которая едва ли не превышает официальные бюджеты, — рассказала в интервью „КП“ доцент кафедры уголовного права юрфака СПбГУ, управляющий партнер юридической компании „CLC“ Наталья Шахтина. — Чтобы дать человеку многомиллионную взятку, ее надо сначала самому где-то обналичить. И наши пенсии зарыты не у полковников, а вот в этих „однодневных“ конторах. У нас же на каждом конце трубы — компания-прокладка, на каждом электропроводе — компания-прокладка. И растущие тарифы — это те самые конторы, выводящие деньги неизвестно куда. Коррупция существует в связи с экономической преступностью».

Теневая экономика — это давно наболевший для России вопрос. Причем, как рассказал «СП» старший научный сотрудник Института общественных наук (ИОН) Центра социально-политического мониторинга РАНХиГС Андрей Покида, следует разделять криминальную и некриминальную «тень». Если в первом случае мы говорим о расхищении бюджетных средств, откатах, крупных хищениях, то во втором — об уклонении от уплаты налогов, «серых» зарплатах и нелегальном трудоустройстве.

«Эти разновидности развиваются по своим законам, но все это, разумеется, звенья одной цепи, — говорит Андрей Покида. — Естественно, люди, занятые в некриминальной теневой экономике действуют с оглядкой на то, что происходит в криминальной. Когда вышестоящим лицам позволено иметь огромные неофициальные доходы, это становится примером для остальных».

По данным ИОН РАНХиГС, примерно 40% экономически активного населения РФ постоянно или временно включены в теневой рынок труда. По официальным подсчетам «Сбербанка», если оценивать неформальный сектор в 20%, бюджет и Пенсионный фонд ежегодно теряют до 710 миллиардов рублей. Недаром летом 2016 года агентство Bloomberg со ссылкой на свои источники сообщило, что президент РФ Владимир Путин на заседании Совета по стратегическому развитию поручил разработать меры по выведению примерно 30 миллионов россиян «из тени».

Впрочем, от криминальной тени экономика теряет еще больше. Сосчитать эти потери крайне трудно, но по различным оценкам, в офшорах находится примерно триллион долларов из России, как правило, это отнюдь не средства, нажитые честным путем. Представители финансовых властей регулярно говорят о том, что в стране нет лишних денег, поэтому не будет проводиться индексация пенсий или «пойдут под нож» социальные обязательства. Но выясняется, что деньги есть, причем немалые, вот только уходят они неизвестно куда.

Председатель Национального антикоррупционного комитета Кирилл Кабанов считает, что борьба с теневой экономикой и коррупцией должна стать приоритетной задачей для власти.

— Проблема в том, что у нас сформировался коррупционный бизнес. Именно бизнес. Подчеркну, что коррупция — это не просто взятки. Это система, которая опирается на использование всего властного ресурса. Это и процедуры, без которых невозможно решить тот или иной вопрос, и распределение бюджетных средств и многое другое. Властный ресурс, в данном случае, — это своего рода орудие производства, и часто он действует в спайке с бизнесом.

Представители силовых структур в этой схеме тоже выполняют определенные функции. Например, вместо того, чтобы бороться с коррупцией и экономическими преступлениями, эти люди используют информацию и ресурс, чтобы получать ренту с коррупционеров, нелегального и даже легального бизнеса, у которого всегда можно найти какие-то нарушения. В этом заключается суть коррупционного бизнеса.

Еще одна важная его составляющая — это получение сверхдоходов с бюджетного процесса.

«СП»: — А что это значит?

— Зачастую придумывается некий проект, который запускается в бюджет, иногда даже получает статус целевой программы, но выполняют эти задачи аффилированные структуры, получающие не просто прибыль, а сверхприбыль. К примеру, принимается программа, что город необходимо выложить красным мрамором. Нужно это городу? Наверное, нет. Но под этот мрамор осваиваются огромные деньги.

Миллиардные проекты запускаются в сельском хозяйстве. Но на первоначальном этапе их оценка завышается, и в итоге «заинтересованные лица» получают определенную ренту. Затем эти нелегальные, полулегальные или даже легализованные, но коррупционные доходы по различным финансовым механизмам выводят за рубеж.

«СП»: — Почему для коррупционеров так принципиально выводить деньги из страны?

— У коррупционеров ведь всегда существует риск, что их деньги могут быть конфискованы или арестованы. Соответственно, эти средства выводятся не просто в офшоры, но вливаются в экономики других стран. Они работают в Европе, в США, при этом международные обязательства, направленные против отмывания денег и легализации коррупционных доходов в отношении России в полном объеме не работают.

Западные экономики заинтересованы в получении этих средств, которые поступают без всяких усилий с их стороны и работают на них. Посмотрите на ту же Великобританию. Основные объекты роскошной недвижимости куплены бывшими чиновниками и беглыми бизнесменами из РФ. Причем платят они там огромные налоги, так как в Великобритании прогрессивная шкала плюс налог на роскошь. Образование для граждан Евросоюза зачастую бесплатное, зато дети россиян учатся в престижных английских школах и вузах и тоже платят за это большие деньги. Не говоря уже о британской банковской системе, которая просто держится на этих средствах. Вот и получается почти что симбиоз.

Россия и Китай в прошлом году выступили с инициативой по борьбе с нелегальными доходами за рубежом. Она была озвучена на VI конференции стран, подписавших Конвенцию ООН против коррупции. Однако многие страны фактически саботировали это предложение. Им не выгодно, чтобы система была эффективной. Потому что это ударит по их экономике.

«СП»: — Как тогда бороться с такой всеобъемлющей коррупцией?

— Коррупция — это системный бизнес, и разрушать его надо двумя путями. Первое стратегическое направление — это борьба с коррупционерами. Ответственность за такие правонарушения должна быть очень жесткой, предусматривать помимо наказания еще и возвращение незаконных доходов государству. Соответствующая наша инициатива уже подана президенту.

Второе направление — выявление процедур и функций, которые реально способствуют коррупционной деятельности во власти и бизнесе. Именно это направление является первичным. Если мы не решим эту принципиальную задачу, то борьба с коррупционерами будет сродни стрижке газона, на котором постоянно вырастает новая трава. Мы постоянно будем иметь коррупционеров.

«СП»: — Насколько велики теневые потоки, о которых мы говорим? Остряки уже шутят, что нужно обыскать еще десять полковников, и индексация пенсий обеспечена…

— Объемы, о которых мы говорим, просто огромны. Именно поэтому президент Российской Федерации определяет коррупцию, как угрозу национальной безопасности. Она оказывает разрушающий эффект в экономике, дестабилизирует общество, наносит прямой ущерб безопасности страны.

Но дело ведь не только и не столько в полковниках. Полковники снимают ренту с тех, кто уже заработал что-то на коррупционном рынке. По сути, это вторичные риэлторы. Сама же теневая рента огромна. В Счетной плате заявляли, что нецелевое использование бюджетных средств составляет порядка триллиона рублей. Финансовые же аналитики говорят, что за последние несколько лет из страны «утекли» сотни миллиардов долларов. Вот о каких потоках мы говорим.

«СП»: — Реально ли побороть такую системную коррупцию и теневые потоки в экономике?

— А другого пути просто нет. Это понимает и руководство страны. Коррупционная система используется, как политическая. Мы видим примеры, когда она становится поводом для свержения строя, отставок руководства. Но все это приводит, в конце концов, только к развалу государства.

Коррупцию нельзя победить путем революции. Это показала ситуацию 1991 года в России. Ее можно победить только так, как это делалось 50 лет в Сингапуре — путем пошагового изменения системы управления, системы государственных институтов и при этом ужесточения ответственности за подобные преступления.

Старший научный сотрудник РАНХиГС Андрей Покида рассказал, что в отличие от криминальной теневой экономики, некриминальная остается последние несколько лет на одном уровне.

— Это связано с падением занятости на вторичном рынке труда и снижением потребительной активности населения как в официальной, так и в неофициальной экономике.

Несколько лет назад и я, и другие эксперты предполагали, что кризис может привести к росту теневой экономики. Существует гипотеза, согласно которой она расширяется. Но как показали опросы общественного мнения, которые мы проводим регулярно, за три года существенных изменений не произошло. В некриминальной части теневой экономической деятельности участвует примерно 40% населения.

«СП»: — Доводилось встречать мнение, что в условиях кризиса теневая занятость — это не так уж плохо, потому что позволяет людям хоть где-то работать…

— Есть разные мнения по этому поводу. Но факт в том, что в теневую экономику включено много людей. Речь идет, прежде всего, о наемных работниках, которые не имеют особого выбора в сферах занятости и вынуждены идти, куда берут. Это зачастую низко квалифицированные, малообразованные люди, работники пожилого возраста либо студенты. По данным нашего опроса, примерно треть респондентов считает, что неофициальная трудовая экономическая деятельность приносит больше вреда. Тех, кто полагает, что от нее больше пользы — 7%. Остальные же считают, что она приносит пользу и вред в равной степени.

Теневая экономика существовала всегда и везде. Бороться с ней необходимо, но, как показывает практика, искоренить ее полностью не удавалось пока никому.