Голодовка — последнее оружие пролетариата

Работники «Лучегорского угольного разреза», входящего в АО «Дальневосточная генерирующая компания», 12 октября заявили о прекращении голодовки. Это произошло после встречи согласительной комиссии от правительства Приморского края с менеджментом предприятия. Столь радикальную форму протеста, как отказ от пищи, лучегорцы избрали несколько дней назад в ответ на многомесячные задержки зарплаты и попытки проводить финансовую оптимизацию предприятия за счет работающих.

Чтобы ликвидировать трудовой конфликт, администрация разреза уведомила голодавших о решении инициировать служебное расследование действий «некоторых должностных лиц», а также выдать премии тем рабочим, которых прежде необоснованно лишили этих выплат. Пострадавших заверили, что им будет выплачено в общей сложности 28 млн. рублей.

Как уже сообщалось в СМИ, почти 40 шахтеров в Лучегорске несколько дней держали голодовку. Потом к ней присоединилось еще 30 человек. А к 12 октября в акции протеста участвовали уже 126 человек.

Масла в огонь подлили слова гендиректора, с которыми он обратился к шахтерам, что надо подумать, как «повысить производительность труда». Причем, это было сказано еще не остывшим от возмущения людям, собиравшим в минувшие выходные митинг в городе. На митинге прозвучало единодушно требование: увеличить зарплату, которая за 2015−16 год упала в два раза.

Всего за прошедший год, по данным профсоюза угольного разреза, армию безработных пополнило около 400 тружеников угольного разреза. А у оставшихся заметно срезали оклады и премии. По информации представителя профсоюза, «средняя зарплата на разрезе до 2016 года была 45 тысяч рублей, сейчас она — значительно меньше». И это касается работы под землей, одной из самых опасных и тяжелых.

По весьма знаменательному стечению обстоятельств в тот же день, 12 октября, почти одновременно с новостями из Лучегорска, информация о другой голодовке протеста пришла уже с другого конца страны — с Ямала. Там демонстративно отказались от пищи труженики треста «Севзапспецстроймонтаж», который является составной частью петербургской холдинговой компании «Стройиндустрия». По информации издания «Красный Север», специалисты, задействованные на Термокарстовом месторождении, требуют одного — выдачи заработанных ими денег.

Следует отметить, что в целом по России в последние месяцы покатился целый вал подобных тревожных новостей. Что, конечно, ни для кого не является неожиданностью. Углубляется спад производства в большинстве отраслей. Как следствие — трудовых конфликтов все больше. А значит — больше и акций протеста.

По степени напряженности трудовых отношений сегодня ситуация кризисная. Об этом официально заявляет Федерация независимых профсоюзов России (ФНПР). За первые шесть месяцев нынешнего года Научно-мониторинговый центр «Трудовые конфликты» зафиксировал во всех без исключения федеральных округах 97 социально-трудовых конфликтов (СТК). Год назад их было меньше на 24 процента.

ФНПР выделяет самые «конфликтогенные» субъекты Федерации — Приморский край, Свердловская, Иркутская, Саратовская, и Челябинская области.

Принято считать, что чаще всего работники высказывают недовольство хозяину-частнику. А финансовая обстановка в бюджетных организациях более предсказуемая. Однако тренд 2016 года ломает этот стереотип. Материалы ФНПР указывают, что по сравнению с аналогичным периодом 2015 года, доля СТК на предприятиях (организациях), относимых к муниципальным и государственным, увеличилась. В частности, в сферах образования и здравоохранения, на муниципальном транспорте.

— Проблемы с невыплатами заработной платы возникают, как правило, в двух случаях, — считает депутат Госдумы от КПРФ Дмитрий Новиков. — Это откровенное жульничество хозяев предприятия и нарастание экономического кризиса, которое вводит в сложное положение различные производства и создаёт для них финансовые проблемы. В том числе и невозможность рассчитаться с долгами по зарплате.

«СП»: — Не приведут эти явления к массовым стихийным выступлениям трудящихся? Как это было в прошлый кризис в Пикалёво и в других местах?

— Экономические тенденции явно свидетельствуют, что ситуация будет усугубляться. Тем более, каких-либо позитивных подвижек в экономическом блоке правительства мы не видим. Те, кто сидит в нем, пытаются искать решения в очень узком коридоре либеральных идей. Но в рамках этого коридора (что неоднократно доказывала новейшая история) выхода из экономического тупика просто нет. Следовательно, экономические неурядицы в нашей стране будут только усиливаться. И не исключено резкое увеличение долгов по заработной плате.

 — Я профсоюзным движением занимаюсь с апреля 1989 года, — рассказывает генеральный инспектор труда Союза профсоюзов России (СПР) Сергей Храмов. — И могу свидетельствовать, что практически всегда, когда работники совершают согласованное коллективное действие, они добиваются успеха. И наоборот: когда разобщены — поставленных целей не достигают.

Голодовка приморских горняков в Лучегорске - прямое следствие действующего с 2002 года Трудового кодекса РФ, который фактически вяжет по рукам и ногам и самих трудящихся, и профсоюзы. Но он очень удобен работодателям. Не все знают, что по этому кодексу у протестующих практически нет легальных возможностей провести законную забастовку. Проблема вот в чем. Чтобы начать законную процедуру коллективного трудового спора, нужно сначала провести два собрания. Одно — по собственно забастовке. Другое — по трудовому коллективному спору, на котором могут быть выдвинуты требования к администрации. Но собраться протестующим разрешено лишь с одобрения директора предприятия. И получается: если не выявлен сам трудовой спор, то дирекция не обязана вступать в переговоры с представителями трудового коллектива.

«СП»: — Есть ли альтернатива такому положению вещей?

— Альтернатива была, но на данном этапе она упущена. Был другой вариант разрешения коллизий между трудом и капиталом. И к этому проекту я имел прямое отношение в 1995 году.

По тому варианту профсоюз озвучивал требования, а работодатель был обязан тут же начать переговоры. Дальше работодатель имел возможность оценивать, насколько силён профсоюз, который ему противостоит. И, соответственно, определить меру серьезности или несерьезности своих дальнейших действий.

Ныне, как я уже рассказывал, проведение настоящей забастовки очень затруднено действующей редакцией ТК. И поэтому люди прибегают к голодовкам. Как в Лучегорске. Это, безусловно, является крайним шагом, выражением отчаяния, до которого довели людей. Хотя стоит признать: когда трудящиеся решаются на голодовку, они чаще всего добиваются успеха.

«СП»: — Насколько реальна серьезная корректировка навязанного обществу в начале «нулевых годов» кабального Трудового кодекса, его демократизация?

— Вот по поводу демократизации… Есть очень демократичная норма в этом ТК. Гласящая, что полномочия и обязанности работодателя возникают только тогда, когда больше половины трудящихся состоят в профсоюзе. Казалось бы, «супердемократично».

А теперь — пример. Липецкий завод «Стинол» выпускает распоряжение, что все члены профсоюза имеют право на получение беспроцентного кредита на приобретение жилья. В случае выхода из профсоюза работник обязан, во-первых, погасить полностью кредит, а, во-вторых, еще и выплатить 15-процентное начисление.

Естественно, все работники тут же вступают в профсоюз. Дирекция дает ему всяческие дополнительные преференции. Иначе говоря, прикармливает профсоюз, делает его ручным.

Но потом возникает необходимость оформить коллективный договор. Естественно, все разговоры о, например, увеличении зарплаты ведутся с оговоркой: «Только при наличии финансовых средств на предприятии».

Так что демократичность нормы на практике иной раз превращается в свою полную противоположность. Отсюда еще один вывод (и мои коллеги настаивали на нем в 2001—2002 годах): нужно развести профсоюзную забастовку и забастовку от коллектива.

Если бы наши предложения тогда были бы приняты, то работодатель был бы просто обязан вести переговоры по возникшему трудовому спору. Так что сейчас тем же приморским горнякам не было бы никакой необходимости изнурять себя голодом, чтобы получить кровно заработанные деньги.