Двадцать лет прозябания и бедности

Министерство экономического развития направило в Минфин долгосрочный прогноз динамики социально-экономической ситуации в стране до 2035 года. Тренды, предсказанные аналитиками МЭР, совсем не утешительны — ближайшие 20 лет Россию ждет стагнация. Впрочем, в прогнозе рассматриваются три сценария развития событий — «базовый», «базовый плюс» и «целевой», в котором перспективы гораздо лучше.

Согласно сценарию «базовый плюс», в 2017 году экономика РФ, наконец, выйдет из рецессии. Но на этом хорошие новости заканчиваются. Рост ВВП в последующие 20 лет будет крайне низким и застынет на среднем уровне 2% в год, что в полтора раза ниже общемировых темпов. В целом за два десятилетия увеличить внутренний валовой продукт удастся всего в 1,5 раза, что будет приближать Россию к беднейшим странам по всемирной шкале благосостояния.

Реальные доходы населения также будут расти медленно — на 1,4% в год. И к уровню 2013 вернутся только в 2021 году. Тогда же на докризисный уровень выйдут инвестиции, но высоких темпов роста демонстрировать не будут, остановившись примерно на 3%. Экспорт будет расти медленней, чем импорт — на 2% в год против 4%, а торговый баланс продолжит сокращаться.

Цены на нефть постепенно начнут расти и достигнут 57 долларов за баррель в 2020 году и 76,7 долларов — в 2035. Демографическая ситуация останется стабильной. После провала в 2026—2028 годах численность трудоспособного населения восстановится до 68,1 млн. к 2035.

Несмотря на то, что прогноз выглядит не слишком обнадеживающе, это еще не самый печальный вариант. В «базовом» сценарии цены на нефть в реальном выражении останутся на уровне 40 долларов за баррель на протяжении всех 20 лет. Впрочем, нельзя сказать, что экономические показатели сильно отличаются от предыдущего сценария. ВВП будет расти в среднем на 1,8% в год, а к 2035 графики вообще сойдутся в одной точке — на уровне 1,7%.

К счастью, в МЭР рассматривают и третий сценарий - «целевой». Или, как его еще называют «с реформами». Предыдущие два варианта предполагают консервацию нынешних условий и отличаются, в основном, ценами на нефть. «Целевой» сценарий предусматривает такие же темпы роста нефтяных цен, как и «базовый плюс». Но за счет реформ и перехода экономики на инвестиционную модель развития будет происходить быстрый приток внутренних инвестиций, повышение производительности труда и рост доходов населения.

В 2020 году начинается приток капитала, а рост экономики в 2019 ускоряется до 4% в год. В среднем же при таком обороте событий ВВП будет расти на 3,6% в год, что выше среднемировых показателей. Среди драйверов роста экономики в МЭР называют увеличение доходов компаний за счет снижения их издержек, улучшение бизнес-климата, поддержку несырьевого экспорта.

Зампред ВЭБа, бывший замминистра экономического развития Андрей Клепач, который был одним из составителей макропрогноза, в интервью «Ведомостям» рассказал, что рецепты выхода из стагнации известны. Это структурный маневр в реальном секторе (инвестиции в инфраструктуру, развитие технологий) и бюджетном (сдвиг расходов в пользу здравоохранения, образования). Но, по его словам, «пока не похоже, чтобы эта задача стояла в повестке дня».

Заявления официальных лиц, в основном, звучат оптимистичней, чем базовые прогнозы МЭРа. Так, 17 октября глава Минтруда Максим Топилин заявил, что возвращение доходов россиян на докризисный уровень ожидается уже к концу 2018 года (а не в 2021, как предсказывает МЭР). А 18 октября, на совещании по вопросам экономики президент Владимир Путин сообщил, что российская экономика начала постепенно преодолевать стагнацию.

В то же время, прогноз Минфина, составленный ранее, также предполагает стагнацию с темпами роста ВВП не выше 1,5% в год до 2030. Правда, в ведомстве отметили, что это «вариант без структурных реформ».

Возникает вопрос: если перспективы российской экономики зависят вовсе не от цен на энергоносители, а от структурных реформ и перехода на инновационные рельсы, причем все знают, что и как надо делать, почему рассматриваются «консервативные» прогнозы? В которых все останется так, как есть? То есть, экономика будет прозябать 20 лет?

Руководитель направления «Финансы и экономика» Института современного развития Никита Масленников считает, что прогноз Минэкономразвития справедлив и является, скорее, предупреждением, чем констатацией неизбежного.

— Прогноз подчеркивает, что если в регулятивной функции государства и отсутствии шагов по структурной перестройке экономики останется статус-кво, то в инерционном варианте мы получим именно такой результат.

Конечно, влияние оказывают такие факторы, как состояние внешнего спроса, цены на наши биржевые товары и так далее. Но если действовать по структурной повестке и проводить необходимые меры по снятию ограничений роста, тогда можно выйти и на «целевой плюс». С учетом текущих обстоятельств Минэкономразвития выставило достаточно сдержанные целевые ориентиры.

«СП»: — Но не говорит ли этот прогноз, что в правительстве готовятся именно к таким сценариям и считают их приемлемыми?

— Прежде всего, прогноз МЭР демонстрирует понимание политического руководства страны, что если не делать ничего в плане структурной трансформации нашей экономики и вывода ее на новую модель развития или делать так, как это происходит сейчас, по принципу «шаг вперед — два шага назад», то мы получим 20-летнюю стагнацию. А это сокращение наших позиций в глобальном хозяйстве со всеми вытекающими последствиями для уровня реальных доходов населения, динамики ВВП на душу населения и так далее.

Если все же использовать возможности бюджета и формировать структурную повестку не просто на уровне деклараций, а на уровне проработки конкретных решений, то уже через пару-тройку лет эти прогнозы могут быть пересмотрены. Решения — это та же пенсионная реформа, реформа межбюджетных отношений, стимулирование несырьевого экспорта, сокращение доли государственного сектора в экономике, увеличение уровня малых и средних предприятий, переформатирование регулятивных институтов и так далее.

Прогноз — это руководство к действию. У нас давно говорят о переходе к новой экономической модели. Вопрос только в том, с какой скоростью мы будем подходить к этому непростому процессу. 2017 год в этом смысле предоставляет достаточно большое окно возможностей. Если бюджет будет принят в тех рамках, которые обсуждались правительством на совещании 13 октября, это дает шанс за счет оптимизации государственных расходов и не увеличения налогов продолжать местами тяжелые, но неизбежные реформы.

Неслучайно этот прогноз МЭР был обнародован как раз во время обсуждения бюджета на следующую трехлетку. Уже в 2018—2019 возможен структурный маневр бюджетных расходов, сокращение их примерно на 1% в год и перебрасывание других статей на образование, медицину и инфраструктуру.

«СП»: — Следующий год станет поворотной точкой?

— Он станет определяющим с точки зрения того, как у нас сформирована структурная повестка — реалистично или декларативно. Покажет, что мы можем сделать для начала реформ, используя рычаги бюджета и какие возможности откроются при снижении инфляции до 4%. Достижение инфляционного таргета пробудит инвестиции от летаргического сна, а это главная движущая сила будущего экономического роста. Но для того, чтобы они проснулись, требуется серьезный комплекс мер по улучшению делового климата, стимулированию конкуренции, сокращению госсектора и так далее.

Экономист, председатель правления Института динамического консерватизма Андрей Кобяков расценивает прогноз МЭР гораздо более критично.

— Если судить по информации, которая представлена в прессе, в МЭР нет представления о том, что должно быть сделано, какие стратегии взять на вооружение и так далее. Даже их умеренно оптимистичный сценарий не выглядит хоть сколько-нибудь обоснованным, потому что все цифры взяты с потолка.

Все три сценария базируются на абсолютно инерционном подходе. Ничего радикального делаться не будет, никаких изменений экономической политики не предвидится. Управление процессами будет иметь реактивный характер.

«СП»: — В каком смысле?

— Например, будет дальнейшее снижение экономических показателей — значит, будем секвестировать бюджет. А при секвестре бюджета о росте зарплат даже речи не идет. Одно из самых скандальных положений этого прогноза в том, что на протяжении 20 лет уровень жизни населения практически не вырастет. Всего лишь недавно обсуждалась тема удвоения ВВП за 10 лет, а теперь нам Минэкономразвития в своем базовом сценарии предсказывает, что за 20 лет почти не изменятся зарплаты.

По-моему, это катастрофа. Наши центральные правительственные ведомства расписываются в неспособности заниматься экономической политикой. Если бы Южная Корея или Сингапур в свое время опирались на инерционные сценарии, например, на продажу риса, сегодня мы ничего не слышали бы ни о каком «экономическом чуде». Корея не забрасывала бы весь мир своими мобильными телефонам и автомобилями.

Что, это взялось само собой, это рынок все построил? Или это все-таки происходило под контролем государства, которое разрабатывало стратегические планы и на пять, и на десять лет? И в Японии, и в Корее были пяти- и шестилетки. Фактически это плановая экономика с учетом элементов рыночного ценообразования.

На этом фоне прогноз МЭР свидетельствует о том, что наш экономический блок вообще не собирается заниматься программированием экономического развития и умывает руки уже сейчас. А так как в Минэкономразвития не верят, что цены на нефть вырастут, отсюда такие тоскливые прогнозы.

«СП»: — Но есть ведь и оптимистичный сценарий…

— В лучшие годы, по их сценарию, экономический рост будет на уровне 4%. Хотя существуют расчеты группы Глазьева, которые показывают, что вполне реально добиваться экономического роста в 6−8%. Более того, такие же цифры озвучивал Столыпинский клуб в подготовке своей альтернативной программы. МЭР таких планов вообще видеть не хочет? Если они считают самым благоприятным сценарием 4% роста, которые к 2035 году начнут затухать до 3%, это трудно назвать амбициозными планами.

В этих прогнозах не обсуждается, каким должен быть объем инвестиций, как их нужно осуществлять, какая доля инвестиций должна принадлежать государству, как проводить поощрительную политику Центрального банка, как продумать схемы, чтобы эти деньги не расходовались на валютные спекуляции ЦБ и так далее. Это вопросы чисто технического характера. Но проблема в том, что правительство ни в какую не хочет признавать, что программировать их должно оно само, в том числе то же самое Минэкономразвития.

Я в прогнозе никакой стратегии не увидел. Это разговоры ни о чем. Надо провести структурные реформы. Но скажите конкретно, в чем они должны заключаться? Вы за столько лет своей деятельности даже не определили набор приоритетных для России отраслей. У нас нет даже территориального планирования развития. Создали Министерство по делам Дальнего Востока — оно не знает чем заняться. О каких глобальных планах тогда можно говорить?

Министерство экономического развития должно было уже давно породить эту стратегическую программу в своих недрах, а не ждать, что им кто-то на нее укажет. Пока же даже их оптимистический сценарий — это пустое место.