Герману Грефу крепкий рубль не нужен

Президент Сбербанка Герман Греф считает, что высокие цены на нефть и резкое укрепление курса рубля негативно повлияют на российскую экономику. Такое мнение Греф высказал в эфире телеканала «Россия 24».

«Если представить, что нефть снова будет стоить 120 долларов за баррель, а доллар по 35 рублей, то мы понимаем, что это возвращение в ту самую экономическую болезнь, которая называется „голландская болезнь“ в экономике», — рассказал Греф.

Под «голландской болезнью» подразумевают негативный эффект, который оказывает укрепление национальной валюты в результате резкого роста в отдельных секторах (обычно добывающих) на экономическое развитие страны в целом. Дорогая валюта снижает конкурентоспособность продукции обрабатывающих отраслей на рынке. Это, в свою очередь, ведет к сокращению выпуска и экспорта продукции и, как следствие, росту безработицы и падению ВВП.

В то же время, Герман Греф считает, что если цены на нефть будут держаться на уровне 50−70 долларов, это, напротив, поспособствует развитию российской экономики и «сильно поможет с развитием производственного сектора».

Правда, глава Сбербанка сомневается, что в ближайшее время нефть сможет преодолеть отметку в 70 долларов. «До 60 долларов — реально, но это не тот уровень цен, который дал бы нам снова счастливое и богатое существование», — считает он.

Ранее Греф уже говорил о том, что не видит причин для возвращения нефтяных цен на уровень трехлетней давности. В январе 2016 года президент Сбербанка предсказал, что эра углеводородов подходит к концу, и нефтяному веку осталось максимум 10 лет. Впрочем, нужно сказать, что именно в январе нефтяные котировки обновили многолетние минимумы и снизились до отметки 27 долларов за баррель.

К концу года, однако, цены начали постепенно расти, а затем укрепились на фоне договоренности ОПЕК и стран, не входящих в картель, о сокращении добычи «черного золота». 21 декабря нефть марки Brent торговалась на уровне 55,7 долл. за баррель. За один доллар на Московской бирже давали 60,98 руб. Кстати, в долгосрочном макроэкономическом прогнозе Сбербанка аналитики не исключили, что к 2025 году цены на нефть могут вырасти до 138 долларов за баррель, правда, ссылались при этом на американских экспертов.

Ведущий эксперт Фонда национальной энергетической безопасности, преподаватель Финансового университета при Правительстве РФ Игорь Юшков считает, что называть высокие нефтяные доходы главной проблемой российской экономики не совсем верно.

— Мне кажется, высказывание Германа Грефа можно разделить на несколько составляющих. Первая — это его субъективная нелюбовь к нефти и реальной экономике в целом. Судя по высказываниям, ему нравятся роботы, «Тесла» и так далее. Это философский вопрос о том, на чем должна строиться экономика — на инновациях или на производственном и добывающем секторах. Отсюда вытекает предубеждение о голландской болезни, сырьевом проклятии и так далее.

Многие считают, что нефтегазовая отрасль может быть локомотивом экономики, и санкции это всегда показывали. Например, когда их ввели против нас в 60-е годы, мы, наконец, сами начали производить трубы большого диаметра, которые до этого закупали в Германии и Австрии. Когда нам перестали продавать буровые установки, мы тоже стали сами их делать. Нефтегазовая отрасль обеспечивала развитие и других секторов экономики.

Греф же говорит, что если нефть будет дорогой, то мы расслабимся и ничего не будем делать. Это какое-то принципиальное предубеждение о русском характере. Впрочем, в словах Грефа есть и экономическая составляющая.

«СП»: — В чем она заключается?

— Если курс рубля составит 35 за доллар, то российские компании, ориентированные на экспорт, за вывоз одной единицы товара будут получать меньше рублей. Но товар они производят, затрачивая рубли. Получается, всей экспорториентированной промышленности не выгодно, чтобы национальная валюта укреплялась. А это происходит, когда поднимается цена на нефть. Чем она выше, тем меньше они получают добавочной стоимости.

Еще один момент в том, что высокие цены на нефть и сильный рубль не так уж нужны и нефтяным компаниям. Большую часть надбавки от высоких цен на сырье снимает государство в виде экспортной пошлины и налогов на добычу полезных ископаемых. А компаниям практически нет разницы, продают они нефть по 60 долларов за баррель или по 120. Зато при этом для них ощутим курс рубля, так как нефть они добывают за национальную валюту, а продают за доллары. Чем дешевле рубль, тем им выгодней.

«СП»: — А если мы постепенно начнем отказываться от ставки на добывающую промышленность и будем переходить на инновационную модель развития?

— Мне кажется, что убеждение Грефа в том, что нефтяная промышленность вредна, ошибочно. В нефтегазовой отрасли работает примерно 900 тысяч человек. У них всех есть семьи, поэтому можете умножить это количество на 2−3. Кроме того, нельзя не учитывать смежные отрасли, например, производство труб. На трубопрокатных заводах работает еще как минимум 500 тысяч человек. С нефтегазовой отраслью связано производство металлов, руды, железная дорога, которая все это перевозит, порты, стоящие на концах трубопроводов. На нефтегазовую промышленность завязано огромное количество людей. «Газпром» даже спутники собственные запускает.

Поэтому когда мы говорим: «Давайте откажемся завтра от нефти и газа» — это, мягко говоря, недальновидно. Во-первых, это не значит, что завтра мы будем вместо этого производить айфоны, во-вторых, это подорвет занятость и положит конец перечислению огромных сумм в бюджет. Нечем будет выплачивать зарплаты бюджетникам, пенсии, следовательно, они ничего не смогут покупать. Если они ничего не смогут покупать, обвалится вся торговля. Поэтому говорить, что сейчас нам хорошо от того, что цены на нефть упали, не приходится.

«СП»: — Но ведь зависимость экономики от нефтегазовых доходов действительно снизилась. Разве диверсификация — это плохо?

— Да, «голландская болезнь» снизилась и доля доходов бюджета от нефтегазового комплекса упала с 52% до 40%. Но ведь это произошло не за счет того, что другие отрасли выросли и стали перечислять больше денег в бюджет, а за счет того, что нефтянка упала. Кстати, Герман Греф сам зря этому радуется — если у народа не будет денег, никто не понесет их в его банк.

«СП»: — Как вы считаете, в ближайшие годы цена на нефть действительно не поднимается выше 60 долларов за баррель?

— Цену на нефть сегодня определить невозможно. На нее влияет слишком много факторов, в том числе непредсказуемых. Раньше все говорили, что цены никогда не опустятся ниже 100 долларов, а она упала до 27. Теперь все утверждают, что она не поднимется выше 60−70, но гарантий нет.

Греф исходит из экстраполяции существующих тенденций. Чем меньше начинают добывать ОПЕК и другие страны, тем больше растет цена. Но когда растет цена, становятся более рентабельными американские сланцевые проекты. Когда они нарастят свою добычу, цена начнет снова падать. Этот цикл будет происходить регулярно.

Некоторые аналитики считают, что теперь американцы всегда будут так называемым «закрывающим поставщиком», который будет регулировать объемы производства. Включать и выключать добычу на сланцевых проектах довольно легко, это не шельф, который нужно разбурить, строить платформу.

Но что будет в реальности, никто не знает. Например, может начаться вооруженный конфликт в одной из ключевых нефтедобывающих стран, и это станет тем «черным лебедем», который приведет к росту цен.

Ведущий аналитик компании «Альпари» Анна Кокорева полагает, что сохранение цен на нефть и курса рубля на нынешнем уровне в теории действительно должно стимулировать развитие других отраслей российской экономики.

— Укрепление курса рубля и рост нефтяных цен — это не очень хорошо в том плане, что сейчас стоит цель развивать иные производства и увеличить доход от других отраслей, а не только от нефти и газа. Если же цены на нефть вернутся на прежний уровень, это не будет способствовать диверсификации экономики, так как бюджет снова станет полностью зависим от экспортных доходов.

Цены на нефть на уровне 50−60 долларов за баррель относительно выгодны и нефтяникам, и бюджету, и при этом стимулирует другие производства. Точнее, должны стимулировать правительство для того, чтобы оно работало в этом направлении. Если они увидят, что ситуация на рынке нефти не меняется, они поймут, то нужно что-то делать, а не ждать. А перспектив того, что цена поднимется выше 60 долларов за баррель, пока нет. Могут быть единичные всплески роста, но событий-тригерров в ближайшее время не предвидится.

Члены ОПЕК и страны, не входящие в картель, договорились о сокращении добычи, но теперь нужно смотреть, как эти соглашения будут выполняться. Думаю, текущие отметки в 55−60 долларов — это потолок, и, скорее всего, первую половину следующего года нефть будет держаться на этом уровне.

«СП»: — Каким было бы оптимальное соотношение курса рубля и цен на нефть для нашей экономики?

— Было бы хорошо, если бы доллар стоил не меньше 60 рублей. Но при этом нужно, чтобы цены на нефть находились в районе 60 долларов и выше. А это не совсем баланс, потому что при ценах в 60 долларов за баррель рубль должен быть крепче.

Сейчас, скорее всего, Центробанк искусственно сдерживает укрепление рубля. Потому что по всем оценкам рубль сейчас гораздо крепче, чем на рынке. Однако поскольку это не выгодно для бюджета, регулятор его сдерживает. Но если говорить об идеальных условиях, — это 60 рублей за доллар и 60−65 долларов за баррель.