Кремль торгует недрами России, остановив ее развитие

Добыча сырья (нефти, газа и угля) продолжает оставаться не просто главной отраслью экономики России. Страна зависит от сырьевого экспорта все больше и больше: он обеспечивает экономический рост и приток денег в бюджет. То есть все обещания правительства «слезть с нефтяной иглы», данные еще во время предыдущего кризиса 2008 года, оказались полностью забыты.

Росстат и ФТС врать не будут

Уже второй по счету финансовый кризис, который переживает Россия за последнее десятилетие, дает возможность диверсифицировать экономику, но правительство этой возможностью пользоваться упорно не спешит. А зачем, если цены на углеводороды и так стабильно высоки? Значит, можно пополнять бюджет, особо не задумываясь о развитии высокотехнологичных отраслей, как принято во всем цивилизованном мире.

Об этом неумолимо свидетельствует официальная статистика Росстата. Во втором квартале 2018 года экономический рост был обусловлен преимущественно увеличением добычи и экспорта сырья.

Если в первом квартале ВВП в целом вырос на 1,3%, то во втором квартале — уже на 1,9% (за весь прошлый год — на 1,5%). При этом ВВП в пересчете на добычу полезных ископаемых в первом квартале увеличилось на 0,7% (в рыночных ценах), а во втором квартале — уже на 2,6%. Для сравнения: во втором квартале ВВП в сельском хозяйстве вырос лишь на 0,3%, в строительстве — на 0,8%, в торговле — на 1,9%.

Как подсчитал Росстат, наибольший прирост в нынешнем году продемонстрировала добыча таких полезных ископаемых, как каменный уголь (прирост на 5,3%) и природный газ, в том числе попутный (прирост на 7,2%). Соответственно, выросло производство сжиженного пропана и бутана (на 6,3% за полгода), а также газового конденсата (прирост на 4,2%) и пластмасс в первичных формах (прирост на 5%).

А вот объем добычи сырой нефти, напротив, в сравнении с прошлогодним уровнем снизился (на 0,4%). Уменьшилось производство «тяжелых» нефтепродуктов: мазута (на 9,9%) и дизельного топлива (на 0,4%).

О том, что Россия все прочнее усаживается на пресловутую «нефтяную иглу», говорит и статистика Федеральной таможенной службы. Если в первом полугодии 2017 года в общем объеме экспорта на топливно-энергетические товары приходилось 62,6%, то в первом полугодии 2018 года — уже 63,9%.

Быстрее всего, по данным ФТС, увеличивались объемы зарубежных поставок керосина (на 21%), каменного угля (на 9,5%), природного газа (на 7%) и автомобильного бензина (на 2,7%). В целом же в 2018 году вырос не только физический объем экспортируемого сырья (на 3,4%), но и стоимостный (на 29,3%). Это связано с неуклонным подорожанием углеводородов на мировых рынках.

Кого примутся «трясти» следующим?

Если деньги сами «текут» в бюджет, зачем нужны какие-то там структурные реформы? Зачем задумываться о снижении административных барьеров для бизнеса, либерализации налогового режима и прочей чепухе? Не нужно даже обеспечивать позитивный деловой имидж — и без инвесторов проживем!

Правда, в такой ситуации, когда вся экономическая стабильность России держится на нескольких отраслях (а точнее, на считанном количестве крупных экспортно-ориентированных предприятий), у государства неизменно возникает желание крепко их «потрясти». Пример уже показал помощник президента и бывший министр экономического развития Андрей Белоусов (он и во время работы в Минэкономики считался больше не «рыночником"-либералом, а «государственником», активно критикуя монетарную политику Минфина и Центробанка).

Белоусов, напомним, еще 9 августа предложил ввести «налог на сверхдоходы» для предприятий двух отраслей — химической и металлургической — которые за счет курсовой разницы в 2017 году больше всего заработали на экспорте продукции. По оценке Белоусова, только в прошлом году химики и металлурги сумели заработали почти 1,5 трлн. рублей, а с начала этого года — еще 700 миллиардов.

Действительно, стоимостный объем металлов и изделий из них в первом полугодии 2018 года вырос на 35,1%, а химической продукции — на 14,1%. Правда, если следовать логике Белоусова, то «налог на сверхдоходы» надо вводить и для других отраслей экономики. Экспорт топлива и электроэнергии, как говорилось выше, за полгода принес на 29,3% больше денег, экспорт сельскохозяйственной продукции и продуктов питания — на 28,7%, а экспорт лесоматериалов и целлюлозно-бумажных изделий — на 21,3%… Как же еще правительство не додумалось «потрясти» производителей бумаги, мяса и зерна?!

Водопетов: власть и бизнес говорят на разных языках

— История с «миллиардами Белоусова» очень ясно демонстрирует несколько современных тенденций во взаимоотношениях российской власти и бизнеса (и не только крупного, а бизнеса вообще). Сама структура этого взаимодействия говорит, что власть и бизнес живут в разных вселенных и разговаривают не просто на разных языках, а с разными ценностными настройками, — говорит в интервью «Свободной прессе» доцент РУДН, председатель комитета цифровых коммуникаций Российской ассоциации по связям с общественностью (РАСО) Сергей Водопетов.

«СП»: — А как бы вы сформулировали эти ценности?

— С одной стороны, власть сегодня рассматривает бизнес не как самостоятельный элемент общественной жизни, экономики или политики, а только в контексте собственных проектов и задач. Плохо это или хорошо, сложно оценить, но такова реальность сегодняшнего дня. Проектная ориентированность дает большую гибкость для власти, снижая персональные риски для идеологов проектов.

Бизнес же к такому формату не готов, в публичной своей риторике предпочитая демонстрировать свою обиду в формате «не мешайте нам работать». Но это слабые аргументы для властной элиты. Понимание, что развитие бизнеса связано с необходимостью учитывать запросы и требования властей, — уже реальность.

«СП»: — То есть времена олигархов, когда крупнейшие бизнесмены и были самой властью, уже окончательно прошли?

— Сегодня крупный бизнес не видит необходимости в планомерном и разностороннем диалоге с властью, предпочитая персональные договоренности — системным и технологическим, пребывая в уверенности собственного лоббистского ресурса.

И именно в качестве подобного диалога и заключаются варианты развития ситуации. Будет ли «бизнес-бунт», о котором заговорили некоторые эксперты. Но пока бизнес в России выглядит слабой фигурой.

Предприниматели отказались в 2015—2017 годах участвовать в разработке концепции научно-технологического развития, не желая нарушать устоявшийся баланс ведомств и личных клиентелл. Эта программа оказалась забыта (в том числе, благодаря тихому противодействию крупного бизнеса), но уже сейчас вернулась в формате программы «цифровая экономика», для которой также требуется финансирование.

И уже сегодня говорится о том, что бизнес планирует инвестировать средства в проекты, связанные с цифровой экономикой, а тот самый Андрей Белоусов возглавил попечительский совет АНО «Цифровая экономика».

Это, кстати, был изначально весьма предсказуемый сценарий. Но для того, чтобы его спрогнозировать, бизнесу надо его хотя бы рассматривать, выйдя из состояния, которое можно сравнить с детской игрой «я в домике».

Новости общества: Сокращение числа жителей России сравнимо с населением крупных городов