Европейским газовщикам угрожает эффект «дохлых коров»

В Польше в этом году начинаются масштабные

разработки горючих сланцев для извлечения из них природного газа. В проекте участвует ConocoPhillips, ExxonMobil и другие западные нефтяные корпорации. Многие в связи с этим полагают, что «Газпром» и его бизнес, а значит, и внешнеторговые интересы России, могут вскоре оказаться под угрозой. Однако не все эксперты согласны с этим мнением. В своем интервью СП Валерий Ненахов, генеральный директор ЗАО «Нефтегазконсалтинг», доказывает, что польский газ для России не так страшен, как его малюют:

«СП»: — Серьезна ли, по-вашему, угроза для будущего российского газового экспорта в связи с польскими проектами по освоению сланцевого газа?

— Со сланцевым газом в Европе далеко не такая радужная перспектива, как рисуют некоторые СМИ. Есть несколько аргументов, говорящих о том, что значение этого проекта сильно преувеличено. Во-первых, 23 марта в ИМЭМО РАН был проведен семинар под руководством академика Ногаидели по вопросу перспектив российского газа и не только по экспорту в Европу, но и в другие регионы. Основной докладчик — американцы, Wood McKenzey. При своей экспертной оценке они сланцевый газ вообще в расчет не брали. Во-вторых, поляки заключили с ОАО «Газпром» договор на поставки газа на 47 лет, кажется. Причем после тщательной экспертизы. Если бы они всерьёз рассчитывали на сланцевый газ, такой договор вряд ли был бы заключен. В Польше есть нормальные эксперты, часть училась у нас в Губкинском институте, часть на западе, они совсем не лопухи и свой интерес понимают четко.

«СП»: — В чем же дело? Ведь цифры разведанных запасов в Польше очень внушительные…

— Сланцевый газ — некондиционный газ прежде всего по давлению, но также и по составу. Этот газ — результат бактериального разложения керогена — а значит там не только метан, но и углекислый газ, азот, сероводород. Для того, чтобы он стал промышленным, его нужно очистить от примесей и сжать до давления перекачки — а это, можно точно сказать, будет невыгодно. Даже американцы сланцевый газ пускают только местным потребителям, у него сумасшедшая себестоимость добычи. Такой газ не подлежит доведению до промышленного состояния. Он не может быть потреблен квалифицированным потребителем — таким, как ТЭЦ, газохимическое предприятие, металлургическое предприятие и т. д.

Кроме того, у американцев исторически только 70% газа транспортировалось по магистральным газопроводам, а 30% - это всегда был местный источник газа — до сланцев это были истощенные месторождения, одиночные скважины и т. д. — примитивная система подготовки такого газа + пластиковый газопровод низкого давления, и этот не слишком качественный газ шел непривередливому потребителю. В России и в Европе структура транспортировки и потребления иная — 97−98% газа идет по магистральным газопроводам, включая газ регазификации с терминалов по приему сжиженного газа. Поэтому найти местного потребителя сланцевого газа будет очень непросто. Очевидно, что это сильно затратный процесс — перестройка инфраструктуры, причем от высококачественного газа к «барахлу».

Добавим еще, что, несмотря на 18 лет тренировок, американцам так и не удалось довести технологию гидроразрыва до безопасного. Проблема в чем? В обычном газовом или нефтяном пласте трещина гидроразрыва идет по продуктивному хрупкому пласту, а достигая кровли, как правило высокопластичной — глина или соль, развитие её прекращается, а вниз трещина не идет, так как там более высокое сопротивление (более высокое горное давление). А в сланцах, собственно, нет «покрышки», поэтому ничто трещину не останавливает. Хорошо, если есть большой запас от сланцевого пласта до поверхности, если там залегают толщи в том числе пластичных пород. А если нет? Возникает, так называемая, проблема «дохлых коров», известная по месторождению Барнетт. Это означает, что технологию все же не удалось довести. Надрежет трещина какое-нибудь Топлиц-Зее в Австрии, попадут туда опасные химические компоненты жидкости разрыва — и всё, конец сланцевому газу. Найти такое месторождение сланцевого газа в Европе, где были бы все условия благоприятные — и горно-геологические, и местный потребитель — крайне тяжело, поэтому перспективы сланцевого газа в Европе крайне ограничены.

Наконец, в случае конкуренции и снижения цен на газ — сланцевый газ проигрывает первым, вследствие высокой себестоимости добычи. То есть при прочих равных условиях он всегда проиграет хорошему газу. Кстати, в США к сланцевому газу обратились не от хорошей жизни. Просто нет у них второго месторождения масштаба Панхендел-Хьюготона — было бы, не стали бы связываться со сланцевым газом.

«СП»: — Почему же сланцевый газ все-таки «раскручивают» как новое слово в добыче полезных ископаемых?

— В США сланцевый газ дотируется государством, ему предоставлены значительные налоговые преференции. Это уже вызывает возражение угольщиков, так как нарушает принципы свободной конкуренции; недовольны и губернаторы штатов — они лишаются бюджетных поступлений. Богатый Техас может себе это позволить, а другие штаты — нет. В США ещё предстоит разборка по этому вопросу, потому что у сланцевого газа есть конкуренты сильные и влиятельные.

Если в США уровень налогообложения энергоресурсов достаточно низкий, то в Европе ситуация иная. Потребитель в Европе получает газ по цене в 2, а то в 3 раза выше цены поставок ОАО Газпром, и дело тут не в жадности газораспределительных компаний, а так называемом экологическом налоге, который может составлять от 50 до 70% от цены газа потребителя. Россия уже ставила вопрос перед европейскими коллегами, что это очень высокие таможенные налоги. Еврочиновники возражают — это не таможенный налог, им облагаются все источники энергоресурсов. Они утверждают, что это их способ сбора налогов с населения и финансирования социальных программ.

А теперь возникает вопрос — а как быть тогда с дотациями сланцевому газу. Ведь если поляки станут экспортировать свой дотационный газ, они будут дотировать страну-потребитель. Более того, если сланцевый газ начнут добывать в значительных количествах, это нарушит логику налогообложения — Россия тут же начнет требовать соблюдения принципа свободной конкуренции. Короче — это может быть серьезным фактором дестабилизирующим статус кво.

«СП»: — А возможно ли снижение себестоимости сланцевого газа в ближайшее время?

— Есть такое мнение, что удастся сильно сократить себестоимость добычи сланцевого газа за счет совершенствования технологий и массового тиражирования — из общих соображений. Но мы имеем дело с природой и есть ещё один фактор, который может влиять на себестоимость — природные условия. Например, в США начали освоение сланцевых месторождений с наиболее эффективных, с самых легких запасов — это нормальная логика, сначала берут лучшее. Поэтому какой фактор станет превалирующим — природный, повышающий себестоимость, или технологический, снижающий себестоимость, далеко не очевидно.

Кроме того, в США сланцевый газ, как я ранее указывал, вписался в уже существующую инфраструктуру распределения местных источников газа. Затраты минимальны, не нужно искать новых потребителей. Этот сегмент американского энергорынка порядка 180 млрд м3 в год. Сейчас сланцевого газа добывают 90 млрд м3 в год и метана угольных месторождений — 50 млрд м3 в год, всего 140 млрд м3 из 180. Сланцевый газ может потеснить метан угольных месторождений как конкурента в своем секторе рынка. Отсюда следует вывод, что без качественного скачка предельный уровень добычи сланцевого газа в США будет порядка 150 млрд м3 газа в год. Я как эксперт думаю, что это и будет верхней точкой уровня добычи сланцевого газа, а дальше по колоколовидной кривой Хаббарта снижение добычи, причем стабильной добычи в течение длительного периода при уровне 150 млрд м3 в год я не прогнозирую.

«СП»: Какую же, по-вашему, тактику следует выбрать в этой ситуации?

— Что касается возможных ответов России на польский вызов. Если мы хотим поступить жестко по отношению к полякам и прежде всего к фирмам-операторам добычи, то если бы я был Миллером или человеком, дающим ему команды, выждал бы, когда они втянутся со значительными инвестициями в проект, и временно обрушил бы цены на газ — повод всегда найдется и многие европейцы, формально возмущаясь, будут только потирать руки от удовольствия. При этом мы например потеряем 1 млрд долларов, а наш новый конкурент — 10. Ведь, еще раз напоминаю, самое слабое место сланцевого газа — высокая себестоимость.