РЖД проехалась железным колесом по шахтам и разрезам Кузбасса. А есть еще Донбасс

Угольная промышленность России потеряла примерно 2,1 триллиона рублей с 2022 года. Об этом сообщило Минэнерго на отраслевой стратегической сессии в правительстве России.

Любопытно, что львиная доля этих убытков связана не с зарубежным санкционным давлением на отрасль, а с нашими внутренними обстоятельствами.

Сообщается, что примерно 826 миллиардов рублей изъято из угольной отрасли дополнительно за счет роста тарифной и фискальной нагрузки внутри страны. Еще 424 миллиарда рублей потеряны из-за того, что железная дорога не смогла вывезти уголь на восток. Ущерб от увеличения тарифов РЖД оценивается в 267 млрд руб. Еще 390 млрд рублей недополучено угольщиками из-за дисконта.

Потери экспортёров угля от собственно санкций — из-за полной остановки или ограничения поставок в страны Евросоюза, а также Японию, Южную Корею и Тайвань (Китай) — составили 515 миллиардов, то есть — меньше четверти от всех убытков.

Между тем, у России появился ещё один источник угля — Донбасс, и отрасль вполне могла рассчитывать на рост в связи с этим. Почему вместо развития мы получили падение угольной промышленности? Об этом «Свободной Прессе» рассказал ведущий эксперт Фонда национальной энергетической безопасности Игорь Юшков.

«СП»: Минэнерго жалуется, что угольщиков разоряют налогами и железнодорожными сборами. Но куда смотрело само министерство, когда утверждалась повышенная фискальная нагрузка и тарифы перевозчика?

— Хороший вопрос — что делало Минэнерго? Конечно, тарифы у нас, в основном, определяет ФАС. Но к отраслевым министерствам антимонопольная служба должна прислушиваться. По всей видимости, министерство было не слишком озадачено этой историей.

Хотя опять же — Минэнерго, в основном, именно угольной промышленностью и занимается. Углеводородами есть, кому заняться, и без него. И министр Цивилёв, как бизнесмен, раньше имел угольные активы. Тоже должен быть в теме проблем угольщиков.

Я думаю, что в своё время у министерства просто не хватило авторитета, чтобы создать комплексную программу поддержки отрасли, и лоббистские усилия других ведомств оказались более успешными. До руководства страны достучались другие игроки: например, корпорация РЖД, которая всегда стремится при первой возможности поднять тарифы.

Кроме того, в интересах РЖД — несколько потеснить уголь, потому отгрузка этого топлива — далеко не самая маржинальная история, при этом уголь откровенно мешает другим грузоотправителям.

Если мы посмотрим на Восточный полигон, то он весь забит либо вагонами (полувагонами) с углем в ту сторону, либо пустыми вагонами, которые возвращаются порожняком на запад.

Это создает сложность для перевозки других товаров.

«СП»: И все же, если Минэнерго так обострило внимание на проблеме в ходе сессии правительства, то теперь оно рассчитывает отдать угольщикам какие-то долги, поддержать. Какой может быть помощь?

— Мы видим по тем статистическим данным, которые не засекречены, что Россия в последние годы довольно резко сокращает добычу угля.

У нас есть проблема, на которую Минэнерго не в силах повлиять: цены на уголь на внешнем рынке стабилизировались на не очень высоком уровне. С середины 2021 года, когда начался газовый кризис, они резко ушли вверх и вышли на пик в 2022 году, потому что уголь — естественный заменитель газа.

А теперь цена на уголь вернулась к средним многолетним значениям.

Вторая проблема: в связи с переходом нашего экспорта с запада на восток удлинилось транспортное плечо для угольных бассейнов, которые находятся на западе. Для Кузбасса, например.

А в себестоимости угля очень большую долю занимают транспортные расходы. Но до 2023 года включительно, пока цены на энергетический уголь были высокими — это компенсировалось выручкой.

Кроме того, в 2022 году, когда перенастраивали логистику, правительство дало угольщикам приоритетное право вывоза продукции для восточного экспорта. Сейчас этой льготы больше нет. Поэтому в 2024 году отрасли стало совсем плохо.

Я думаю, что сейчас Минэнерго уже не сможет пересмотреть тарифы РЖД в пользу угольщиков, но будет добиваться налоговых послаблений.

«СП»: Вы сказали, что добыча сокращается. Шахты и разрезы начинают работать с меньшей интенсивностью или закрываются?

— Многие шахты и разрезы стали не рентабельными и полностью остановили добычу.

Это, естественно, не касается шахт, где добывается коксующийся уголь, необходимый для производства стали. Там и спрос стабильный, и цены выше, и добыча растёт.

Например — Эльгинское месторождение активно развивается. Они построили свою отдельную, частную железную дорогу до порта в Охотском море. Смогли себе это позволить, и везут металлургический уголь на различные внешние рынки.

«СП»: Китай планирует сокращать импорт нашего энергетического угля?

— Пока нет. Уже более 40% электричества в Поднебесной дают возобновляемые источники энергии: солнце и ветер. Растёт в Китае и газовая, и атомная генерация.

Тем не менее, Китай пока ещё продолжает наращивать добычу собственного угля.

Всё это позволяет ему начать взимать импортную пошлину, чего он раньше не делал. Это тоже бьёт по российским энергетическим проектам и компаниям.

«СП»: Кто, кроме Китая, покупает наш энергетический уголь?

— Индия, государства Юго-Восточной Азии, Турция. Но все они вместе покупают меньше, чем Китай.

«СП»: Часть убытков (424 млрд рублей) Минэнерго связывает с тем, что добытый уголь не удалось вывезти. Возможно ли в обозримой перспективе решить проблему Восточного полигона и морских сухогрузов?

— Насколько я знаю, с сухогрузами нет никаких проблем. В отличие от газовозов, нам их вполне хватает. Но сначала уголь нужно доставить до порта — проблема в этом. Рентабельные экспортёры (в том числе металлов, других продуктов) сами себе строят железные дороги.

У кого такой возможности нет — пользуются государственной инфраструктурой. Она постепенно расширяется, но бюджет не резиновый, особенно в настоящее время.

«СП»: Мы получили шахты Донбасса, и получим ещё. Будет ли этот уголь востребован?

— Для экспорта — очень маловероятно. Слишком длинное плечо на восток.

Но для местного потребления добыча будет. Конечно, нужно провести широкий аудит шахт, изучить их техническое состояние и качество угля. Многие из шахт — очень старые и себестоимость добычи там была слишком высокой. Поэтому я думаю, что закрыть придется довольно много объектов.

Но сейчас пока ещё очень много неизвестных вводных. Сможет ли, например, возобновить работу Запорожская АЭС? От этого будет зависеть потребность в угле на других электростанциях.

Уголь Донбасса можно использовать в производстве электроэнергии не только для новых регионов, но и для Краснодарского края, где в последние годы отмечается дефицит электричества.