Катастрофа 90-х продолжается — компетенции утеряны, разработки украдены, наставников не осталось

Многие компетенции, которые были у нас в СССР, теперь утеряны, посетовал премьер Михаил Мишустин в разговоре с руководителем производителя автокомплектующих «Ар Си Эр» Константином Павловым. Но в России, по словам главы правительства, наметилось серьезное развитие в этом направлении. К примеру, строится центр компетенций по станкоинструментальному производству.

Понятие «компетенция» фигурировало еще в Конституции СССР 1924 года. Тогда оно применялось для описания прав и возможностей, которым обладали Верховный суд первого в мире государства рабочих и крестьян, а также соответствующие инстанции союзных республик.

В научный оборот данный термин вводился в середине XX века, прежде всего, в США. В СССР «компетенция» употреблялась мало, так как считалось более важным обсуждать и упоминать в документах возможности применения конкретных знаний и умений. Вопрос «компетенции» в тех или иных профессиях стал более актуален в риторике уже в постсоветской России.

В СССР технологическая независимость была на высоком уровне. В 1970 г. удельный вес импорта по многим промышленным и сельскохозяйственным товарам не превышал 10%. Значительная часть статей закупок вроде трамвайных вагонов (доля ввоза 38,6%) закрывалась социалистическими государствами. Впрочем, ближе к 1990 г. импорта становилось всё больше.

Поскольку список технических достижений СССР будет достаточно длинным, стоит выделить первым делом станкостроение, которое является базой для всего промышленного производства. В 1991-м в отрасли работало 428 предприятий, которые произвели 22 тыс. станков с ЧПУ (в РСФСР — 20 тыс.). По выпуску данного оборудования СССР на тот момент уступал только Японии (24 тыс.).

Всего на территории РСФСР производили примерно 110 тыс. станков разных типов ежегодно. В последующие десятилетия показатель значительно просел вследствие нехватки средств и оттока специалистов в другие сектора экономики или даже государства в 1990-е.

В «Ведомостях» приводились данные, что отечественное производство станков в 2020 г. составляло лишь 5,3 тыс. К 2024 г. его удалось нарастить до 11,36 тыс. Но при этом доля зарубежных станков из числа закупленных для производства в прошлом году осталась на запредельно высоком уровне — 98,3% (для сравнения: доля импорта металлорежущих станков от их потребления в СССР в 1990 г. составляла лишь 7,6% - «СП»).

Экономист Андрей Бунич отметил, что в 1990-е произошла катастрофа вследствие принятия дикой концепции «встраивания в мировую экономику».

— В советское время существовала отдельная экономическая и технологическая система, в том числе внутри Совета экономической взаимопомощи (СЭВ), куда входили СССР, Болгария, Венгрия, Польша, Румыния, Чехословакия, ГДР, Монголия, Куба и Вьетнам. Это был отдельный рынок, который объединяла промышленность.

В СССР действовало 30 машиностроительных министерств для разных отраслей. Государство выпускало полную линейку оборудования, удовлетворяя нужды всей мировой социалистической системы.

Распад СЭВ и самого СССР привел к нарушению экономических связей, и многие предприятия оказались не у дел. Мы видим это на примере авиастроения, производства двигателей.

СССР долгие годы конкурировал и даже опережал Boeing в гражданском секторе. Других конкурентов просто не было, а Airbus стал таковым ближе к концу 1980-х.

Во время разрушения промышленности мы потеряли кадры, результаты проработанных испытаний и документацию. Воспитывать людей с нуля гораздо сложнее, тем более даже учителей фактически не осталось.

«СП»: Какие экономические приоритеты предложили нашей стране после распада СССР?

— В 1990-е нам рассказывали, что в соответствии с теорией сравнительных преимуществ во внешней торговле Давида Рикардо России нужно концентрироваться на добыче полезных ископаемых, а во многих других отраслях конкурентоспособность якобы была низкая. Но это было придумано.

Внутренние цены на сырье стали неподъемными. А повысить стоимость изготовляемого оборудования не получалось.

В итоге в одночасье многие предприятия стали банкротами из-за колоссального ценового разрыва между стоимостью сырья и высокотехнологичной продукции, которая была слишком дешевой.

Вместо того, чтобы им помочь, их окончательно добили. Такое производство стали упразднять как бесхозное имущество, даже здания институтов. Выбросили и нематериальные активы, в том числе интеллектуальную собственность. По всем западным понятиям, это был огромный капитал.

«СП»: Почему в 1990-е мы потеряли компетенции?

— Объективная причина — распад СССР. В советском государстве все же были недостатки в разных, даже высокотехнологических отраслях, в том числе большие затраты на разные проекты и неправильная организация.

С другой стороны, нам нужно было реформировать отрасли и повышать их эффективность. Но их нельзя было разрушать. У распада СССР были объективные предпосылки (хотя при правильном подходе этого могло и не произойти), но их дополнительно усиливали идеологическим направлением.

Восторжествовавшие тогда экономические идеи убеждали всех в том, что России теперь можно просто закупать фактически все товары.

Даже в условиях распада СССР можно было бы не допустить полную ликвидацию целых производств и отраслей. Стоило всего лишь продержаться до середины 2000-х, когда они снова стали востребованными.

Если бы в таких отраслях оставались костяки специалистов, пусть и с небольшим, экспериментальным выпуском, то восстановить утраченное было бы намного проще.

В 2022 году стало окончательно ясно, что нам нужны собственные производства и компетенции, поскольку на якобы свободном рынке можно купить необходимые товары и услуги только, если выполнять западные инструкции.

«СП»: Какой была мотивация советских специалистов и управляющих?

— Конечно, тогда людей не могла мотивировать прибыль. Но, с другой стороны, советские граждане все равно стремились выделиться и занять более важное положение в обществе. Все это толкало их к освоению технических специальностей. Советские инженеры и другие специалисты все же жили лучше многих, потому что были наиболее востребованными.

Вся экономика была настроена на технический прогресс и создание собственной экономической системы. Американцы фактически пытались перенять такую мотивацию у СССР. Поэтому техническое образование было ключевым преимуществом Советского Союза.

В лучшие советские вузы было очень сложно поступить, а преподаватели там были ключевыми кадрами. Помимо этого, формировались научно-технические школы, создавались опытные производства и лаборатории, которые сразу носили практический характер. Все вместе они составляли масштабные системы передачи знаний и квалификаций.

«СП»: Как лучше вести восстановление утерянных позиций в промышленности?

— Тенденция к восстановлению обозначилась еще в 2000-е, но она осложняется нехваткой квалифицированных кадров. Престиж технических секторов экономики, конечно, увеличился. Но зарплаты, хоть и выросли, пока не достигли необходимого уровня для лучшей мотивации высококлассных специалистов.

Передовые технологии в России должны развиваться, прежде всего, предпринимателями, которые рискуют собственными средствами и стремятся к получению большой прибыли. Государство может держать какие-то ключевые позиции для организации процесса, но полностью заниматься всеми отраслями не сможет. Все равно нужны субподрядчики и частные предприятия.

Бизнесмены соответственно могли бы собрать вокруг себя квалифицированных специалистов, заплатив или пообещав высокие зарплаты. Видя перспективу, талантливые кадры смогут работать намного эффективнее. Тогда можно было бы привлечь даже иностранных специалистов и тех отечественных, которые ранее уехали из России. Для повышения качества уровня продукции нужны также не только технические работники, но и выдающиеся управленцы, какими были в свое время руководители советских конструкторских бюро.

Но пока не видно, чтобы такие предприниматели заняли ключевые позиции в экономике. Чиновники зачастую не могут оперативно продвигать новые производства, в том числе потому, что у них нет мотивации в найме лучших специалистов в сравнении с предпринимателями.