Сланцевый газ против «Газпрома»

Рупор влиятельных кругов Запада газета The Financial Times прогнозирует скорое «проседание» «Газпрома» на европейском рынке в связи с началом освоения месторождений сланцевого газа в Болгарии, Румынии, Польше и на Украине. В публикации явно сквозит злорадство. Газета считает, что грядущие сложности на рынке природного газа «пошатнут российское господство», ведь этот товар — «один из локомотивов российской экономики». С последним нельзя не согласиться: в 2011 году поступления от экспорта газа превысили 15% доходов федерального бюджета. Весь российский газ, за вычетом внутреннего рынка и поставок в Японию с Сахалина, продается сегодня в Европу.

Чтобы правильно интерпретировать цитаты лондонского издания, следует учесть, в каком контексте они звучат. В том же Лондоне находится так называемый Королевский Институт международных дел Chatham House. Эта организация имеет статус некоммерческой и негосударственной, однако про нее говорят, что она сплошь укомплектована сотрудниками спецслужб, бывшими и настоящими. В рамках своих исследований эта структура имеет отдельную большую программу «Средства и пределы влияния России за рубежом». Выжимка из этих исследований под заголовком «Российская энергетическая дипломатия» за авторством вице-президента компании по общественным делам и стратегическому консультированию BGR Gabara Ltd Джона Лаф (John Lough) утверждает, что «Огромные энергетические ресурсы России остаются основанием ее зарубежной политики и главным источником сегодняшней политической силы и международного престижа».

Размеры этого влияния разочаровывают тех, кто делает политику в Лондоне: «без производства и поставок энергии Россия не имела бы того статуса, который есть у нее сегодня». В активе Москвы: большое влияние как члена Группы Восьми (G8), способность направлять внимание США к тем или иным вопросам в мировой политике, привилегированные отношения с некоторыми ведущими странами Европейского Союза, особенно с Германией. Не будь зависимости от наших энергоносителей, не было бы не только ничего из перечисленного, но и уважительного отношения к нам со стороны Китая.

Естественно, на Западе это нравится не всем. Однако насколько реалистичны прогнозы о скором разорении станового хребта нашего энергетического могущества — «Газпрома»? Сторонники этой версии кивают на США: мол, там чудесным избавлением от подобных проблем стал сланцевый газ.

В 2003−05 годах крупнейшие газеты США были переполнены тревожными прогнозами того, что традиционно используемые запасы природного газа в Канаде и Соединенных Штатах уже не могут насытить американский спрос, и поэтому стоимость голубого топлива в какой-то момент более чем в два раза превысила европейский уровень. Хотя исторически природный газ в США всегда был заметно дешевле, чем в Старом свете. Пока экономисты обсчитывали возможность перебросить потоки сжиженного газа из Ближнего Востока на рынок Америки, читатели, как научную фантастику, поглощали робкие заметки о возможностях добывать сланцевый газ. Но наступил 2009 год и топливо из этого источника начало поступать в свободную продажу. Итог внушителен — с уровня более 200 долларов за тысячу кубометров цены опустились ниже отметки 70 долларов, то есть сравнялись с сегодняшними внутрироссийскими. Менее чем за 7 лет научная фантастика превратилась в ключевой фактор ценообразования на рынке. Да и премьер-министр Владимир Путин отметил, выступая с отчетом в Госдуме, что бум вокруг поставок сланцевого газа может серьезно изменить глобальный энергетический рынок: «Национальные энергетические компании, очевидно, должны ответить на эти вызовы».

Чего больше в спекуляциях вокруг «Газпрома» — политической торговли или чисто экономических аргументов? Каким образом может наш газовый гигант отреагировать на вызов со стороны сланцевой технологии? С этими вопросами «СП» обратилась к аналитику по нефти и газу «Райффайзен Банка» Андрею Полищук.

«СП»: — Имеются ли у Польши, Украины, Румынии и Болгарии технологические возможности начать массовое производство сланцевого газа?

— Несколько лет назад появился шум в польских изданиях о том, что там открыты месторождения сланцевого газа потенциальным объемом в 1 триллион кубометров. Через два-три года эти оценки снизились до 300 миллиардов кубометров. Но самое важное, что до сих пор не появилось никаких данных хотя бы об одном бурении.

«СП»: — Это означает, что официальных данных о разведанных запасах нет?

— Именно. Прибавьте сюда, что, как правило, коммерчески выгодные, извлекаемые запасы в несколько раз меньше разведанных. Так что по факту, что касается Польши, экономически интересный объем может оказаться и вовсе мизерным.

«СП»: — А что касается остальных перечисленных государств?

— В отношении Украины. Информация появилась лишь однажды, в самый разгар газовых торгов с Россией, во время которых украинские политики заявили, что уже в короткие сроки могут до 50% своего рынка заполнять собственным сланцевым газом. Однако никаких данных, исследований, тем более результатов бурения — а без этого не может быть серьезного обсуждения никаких цифр — до сего дня представлено не было. То же самое касается и Румынии с Болгарией. Откуда вообще приплелись они в этом списке — отдельная загадка.

«СП»: — То есть месторождений сланцевого газа может там и вовсе не быть?

— Они могут быть где угодно. Другое дело, что нет данных о разведанных запасах. И потому фактические объемы могут быть мизерными.

«СП»: — То есть серьезно повлиять на ценообразование на рынке он не сможет?

— Это прогнозировать сложно. Например, производство сланцевого газа в Соединенных Штатах всего лишь на 7% увеличило предложение голубого топлива на американском рынке. А цена снизилась более чем втрое! Так что тут даже слухов достаточно, чтобы манипулировать ценами. А, тем более, демонстрировать независимость от России. Но это уже уходит в сферу политического торга. И уходит довольно далеко.

Теоретически можно себе представить, что на каком-то ограниченном отрезке, например, Польша сможет предложить небольшие регулярные поставки. Теоретически в Восточной Европе это могло бы оказать существенное давление на цены. Но тут есть три разных «но».

"СП": — Какие же?

— Во-первых, проведение нормальной разведки и составление бизнес-планов в идеальных условиях займет не менее трех лет, запуск промышленной эксплуатации — не менее 5 лет. Это если делать все вприпрыжку. Так что ранее 2020 года ничего не произойдет точно. Да, скорее всего, и после.

Второе: производство сланцевого газа технологически требует засыпку и залив различных химических жидкостей, фактически кислот, в больших объемах. Из-под земли эти агрессивные химические реагенты гарантированно попадут в различные стоки. Такая практика может быть оправдана только вдалеке от населенных пунктов. В Европе другая плотность населения и жилых районов, очень трепетное отношение к экологии в условиях перенаселенности. Тут и разрешение будет получить очень сложно. Одного шума вокруг аварии на японской АЭС в Фукусиме хватило, чтобы Франция и Германия начали рассматривать предложения по резкому сворачиванию работы своих атомных электростанций, хотя Франция очень зависима от них энергетически.

Третье: вся транспортная инфраструктура под газ разрабатывалась в расчете на импорт из России, Северной Африки, Ближнего Востока. То есть инфраструктурных возможностей перераспределять газ между собой у европейских стран почти нет. Создать ее — колоссально дорого и очень долго.

«СП»: — Может ли Европа выйти из объятий «Газпрома» за счет других источников: открытия своих месторождений природного газа или импорта морским транспортом сжиженного газа из Ближнего Востока, например? Ведь там есть такая страна Катар с огромными разведанными запасами, дешевой себестоимостью производства, но на рынок этот газ толком не вышел.

— Возможности увеличить добычу своего природного газа у Евросоюза нет, поскольку исследовано на этот предмет все, и взяться этим месторождениям неоткуда. Что касается сжиженного газа, то один завод по его разжижению стоит порядка 20 миллиардов долларов. Где взять такие деньги? И кто будет вкладываться? По факту после кризиса 2008 года в Европе бизнес массово избавляется от газотранспортных мощностей, поскольку их рентабельность отрицательная или нулевая, а поднять тарифы государство не дает по социальным мотивам. Так что европейцы в эту сферу не пойдут деньги вкладывать, а наш «Газпром» по политическим мотивам, ссылаясь на антимонопольные законы, запрещающие создавать вертикально интегрированные холдинги в энергетике, не пустят.

«СП»: — Выходит вся эта тема со сланцевым газом в Восточной Европе — это простая спекуляция?

— Я считаю, что это многослойная тема, в которой доминируют политические соображения и немного экономического торга.

«СП»: — То есть реальной угрозы для «Газпрома» нет? А с чем тогда связано заявление Путина?

— Реальная угроза исходит с другого конца планеты. Огромные залежи сланцевого газа и в пустынных областях имеет Китай, которому до лампочки соображения экологии. Поэтому в перспективе нескольких лет это государство может закрыть свой спрос на этот вид топлива полностью из своих источников. И это напрямую коснется России.

«СП»: — Но каким образом? Мы не продаем Китаю газа вообще. То, что идет на экспорт с Сахалина, потребляют Япония и Корея.

— Потребности Китая в голубом топливе закрываются поставками туркменского газа. Если КНР отказывается от этих поставок, хотя он вроде пока и нас уговаривает начать ему это продавать, то Туркмения перебросит свои поставки в Европу, что окажет давление на цены. Прежде всего, потому, что Туркмения готова присоединиться к различным проектам по пуску небольшого газопровода в обход России, то есть поставки пойдут не по трубам «Газпрома».

"СП": — Это и есть тот вызов, к которому Путин призывал подготовиться газовый концерн?

— Да. Потому что направление поставок туркменского газа и инфраструктура по доставке его в Европу — это целиком вопросы торга и переговоров политиков. И, в общем-то, очевидно, что пора достигать каких-то взаимовыгодных договоренностей с бывшей советской республикой, чтобы нам не просесть в Европе. Значительное снижение цен и для Туркмении не выгодно.