Персональный офшор

Примерно 22 миллиона россиян сегодня работают в теневом секторе экономики, заявила вице-премьер Ольга Голодец на встрече министров труда «Большой двадцатки». При этом она сослалась на данные Росстата.

Еще весной вице-премьер сообщала о том, что из 86 миллионов трудоспособных граждан официально в России трудоустроено 48 миллионов человек, а 38 миллионов наших сограждан не оформлены официально. Тогда заявление натолкнулось на критику экспертов, дружно отмечавших, что в эту цифру входят индивидуальные предприниматели, а также домохозяйки, студенты, лица, призванные в армию, заключенные.

Теперь Голодец уточнила: без оформления трудовых отношений работают 22 миллиона человек. Председатель ФНПР Михаил Шмаков даже предложил ввести для таких работников термин «неформальная экономика».

В апреле это послужило поводом для Голодец упрекнуть самозанятое население — а в основном это индивидуальные предприниматели, в том, что из-за них у государства хронически не хватает денег на социальные расходы. Обидевшись, представители малого бизнеса не преминули тут же высказать в прессе свое отношение к позиции члена правительства.

Нынешнее заявление Ольги Голодец, конечно, не такое провокационное, однако стоящая за ним реальность — серьезная проблема. Эксперты называют быстрый рост теневого сектора в России индикатором негативной ситуации в экономике. Сегодня ликвидируется почти в полтора раза больше производств, нежели открывается новых. Высвобождаемые кадры могут устроиться в основном в малых компаниях, для которых в большей степени характерен неформальный подход к отчетности. На форумах экономистов звучала предварительная оценка: доля неформального сектора в России почти вдвое превышает показатели западноевропейских стран. «Но на самом деле, точных регулярных замеров по этому индикатору не ведется», — отметил «СП» руководитель направления реального сектора Центра макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования (ЦМАКП) Владимир Сальников.

— Для оценки теневого сектора правильно начать с учета экономически активного населения, — говорит глава «Союза предпринимателей и арендаторов России» Андрей Бунич. — Сегодня в России экономически активными являются примерно 72−73 миллиона граждан. Это те, кто либо работает в той или иной форме, либо хочет работать и ищет работу. Причем в числе работающих учитываются и те, кто работает 1 день в месяц или один час в неделю, сезонные рабочие, люди, работающие неполный рабочий день. Таким образом, около 13−14 миллионов человек в стране экономически не активны. Это лица, которые работать не хотят в принципе или им работать не надо, потому что они уже хорошо обеспечены. Сюда же относятся лица, отчаявшиеся и прекратившие поиски работы.

Далее, отнимем от экономически активного населения число официальных безработных — это около 5 миллионов человек — остается примерно 68 млн реально работающих в той или иной форме. Вычтем 48 млн официально работающих и получим, что только 20 миллионов реально заняты, но не оформлены. Из них несколько миллионов человек являются индивидуальными предпринимателями, несколько миллионов человек кормятся с личного подсобного хозяйства на селе. Множество людей занимаются случайными подработками, приработками.

Первая особенность России состоит в том, что в отличие от Европы многие безработные не хотят регистрироваться в таком качестве из-за сложной процедуры и копеечного пособия. Будь у нас европейская система выплат по безработице, еще несколько миллионов реально безработных стали бы на учет, и, наверное, Голодец была бы рада, что несколько миллионов человек вышли из тени.

Второе отличие от развитых стран — в большей доле людей, ведущих натуральное хозяйство, кормящихся охотой, рыбной ловлей, собирательством, личным подсобным хозяйством. И этих людей Голодец предлагает обложить налогами? Их упрекает, что они не платят регулярно государству? Так они ничего не просят у государства.

Если брать тех, кто по международным стандартам четко попадает в «теневую экономику», то таких в России не более 5 миллионов человек, причем это число довольно стабильно все последние годы. Вкупе с живущими натуральным хозяйством получаем порядка 10 миллионов — это те, кто всегда будут в неформальном секторе, по любым европейским правилам подсчета и образу жизни.

Таким образом, мы имеем 10 миллионов тех, кто в Европе не был бы в теневом секторе, а у нас в нем находится. Это как раз индивидуальные предприниматели и безработные, не стоящие на учете. Именно этот сегмент увеличивается. В обоих случаях причина того, что они стали «неформалами», кроется в политике государства.

Голодец в апреле упрекнула индивидуальных предпринимателей в том, что они не платят взносы в бюджеты. Но они платят за патенты, за другие услуги, ведь все равно вынуждены обращаться к государству, чтобы заниматься бизнесом. Эти люди сами копят на покупку жилья, оплату образования для детей. Они не рассчитывают на хорошие пенсии в старости. Все эти вопросы самостоятельно решают заранее. А государство воспринимают их как ненужную обузу.

Почему сформировался этот слой и почему он расширяется сегодня? Государство не дало этим людям возможности трудоустройства и фактически отключило их от получения нормального социального обеспечения. Но правительство, ничего не предложив, думает, как бы с этих людей еще и что-то получить — и с сельчан, кормящихся со своих участков, и с микропредприятий.

Буквально на днях свое исследование по неформальному сектору закончил директор Центра трудовых исследований НИУ ВШЭ Владимир Гимпельсон:

— В России все больше людей уходят в тень, поскольку не доверяют государственным институтам и не получают общественные блага, гарантированные им государством в обмен за налоги.

Сегодня доля теневого сектора достигает 25−30%. По данным Росстата, если до сентября 2009 года в неформальном секторе ежегодно фиксировалось 270 тысяч человек, то в последние годы это уже порядка 800 тысяч человек. Общий рост занятости в России обеспечивает именно неформальный сектор. Не будь его, рынок труда демонстрировал бы отрицательную динамику. Благодаря неформальной занятости, за последние 12 лет российский рынок труда вырос на 7%, неформальный — в 1,5 раза.

В той или иной форме неформальный рынок труда существует и в развивающихся, и в переходных экономиках, и в странах ОЭСР. Причинами роста неформальной занятости в мире традиционно называют избыточное регулирование и чрезмерные налоги. Отличие России от других стран заключается в том, что здесь все изменения в неформальной занятости происходят за счет занятости по найму, а не за счет самозанятости.

«СП»: — Каковы последствия расширения теневого сектора?

— Последствия ухода работников в «тень» для общества в целом негативны. Это означает маргинализацию и бедность населения, социальное неравенство и отсутствие социальных лифтов, выпадение из системы социальной защиты и потерю налогов. Тем не менее, есть и свои плюсы: зарождение нового малого бизнеса и микропредпринимательства, которое может дать рост новому бизнесу в стране. Не будем забывать, что теневая занятость — это альтернатива безработице. Граждане попросту берут заботу о себе в свои руки.

К выгодам «света» можно отнести гарантированную зарплату, социальные блага и гарантии, пенсии, кредиты, банковские карты. Издержки — это необходимость платить налоги, засилье бюрократии, низкие социальные гарантии. Однако в России в социальном плане «неформал» теряет немного. Формальный сектор не на 100% формален. В формальной занятости соблюдение трудового законодательства не превышает 90%, в неформальной — 60%. На трех человек, переходящих в неформальный сектор приходится двое выходящих из тени. Разница между зарплатами и удовлетворенностью жизнью у формальных и неформальных работников не слишком велика.

Это в 1970-х годах однозначно считалось, что в теневой сектор вынужденно попадают исключительно бедные люди, которые не могут из него вырваться. Сегодня считается, что в этом слое оказываются представители разных слоев общества. Самозанятые могут быть вполне обеспеченными и преуспевающими людьми.

«Неформалами» обычно оказываются молодые люди. Средний «неформал», работающий по найму, зарабатывает меньше на 12−20%, чем наемный работник формального сектора. В то же время, заработки самозанятых оказываются до 85% выше. Типичные сектора экономики, где больше всего «неформалов» по найму — это строительство, торговля, сельское хозяйство, транспортная сфера.

«СП»: — Почему все больше людей уходит в «тень»?

— Формальная экономика не создает рабочие места из-за неблагоприятного инвестиционного климата, избыточного и деформированного регулирования. В то же время «ходить с топором» на неформальный сектор бессмысленно — это явно негативно отразится и на «белом» рынке труда. Требуется изменение трудового законодательства, его рационализация и повышение качества работы госинститутов.

Ведь социальный контракт между гражданами и государством выражается в обмене налогов на общественные блага. Поэтому неформальная занятость — есть нарушение этого контракта. В стране, где много неформальности, имеет место провал государственных институтов. Люди им не доверяют.